— Есть разные степени молчания, брат, — ответил магистр Джоджонах. — А теперь ступай к себе и не бойся за меня. Я спокоен.
Брат Браумин долго глядел на своего дорогого наставника, затем низко поклонился, поцеловал его руку и ушел.
Магистр еще долго пробыл на тихом трифории, разглядывая статуи святых и недавно изготовленную статую брата Аллабарнета. Более века назад этот монах прошел немало миль, сажая яблони для пропитания будущих поселенцев. Настоятель Добринион неустанно хлопотал о канонизации Аллабарнета, мечтая дожить до этого момента.
Магистр Джоджонах помнил немало сказаний о добром и щедром Аллабарнете. Несомненно, этот монах заслуживал такой чести. Однако при нынешнем состоянии церкви сказания о щедрости и самопожертвовании, скорее всего, могли обернуться против брата Аллабарнета.
Магистр Джоджонах не зря тревожился за Смотрителя. Кентавра действительно поместили в подземелье Сент-Прешес, приковав к стене в одном из темных и сырых помещений. Смотритель был изможден до предела. Во-первых, он не успел как следует оправиться после своего ужасного заточения под каменной глыбой. Во-вторых — дорога в Палмарис буквально выжала из него все соки. Монахи применяли магию, заставляя его бежать как можно быстрее.
Кентавр был изможден не только физически. Неудивительно, что отец-настоятель Маркворт, в ту же ночь явившийся в подземелье с гематитом, застал его врасплох.
Не говоря ни слова, Маркворт призвал силу камня, высвободил свой дух из телесной оболочки и вторгся в разум кентавра.
Глаза Смотрителя широко распахнулись, когда он ощутил внутри себя чье-то присутствие. Он забился в цепях, но цепи были крепкими. Тогда он попытался дать отпор на уровне сознания. Именно попытался, поскольку даже не представлял, с чего начать.
Маркворт, этот злой и коварный старик, уже копался у него в мыслях.
— Расскажи мне об Эвелине, — вслух потребовал отец-настоятель.
Смотритель не собирался ничего рассказывать, но одно лишь упоминание этого имени вызвало в его сознании образ Эвелина. Потом на память пришел их поход на Аиду, лица Пони и Элбрайна, Белли'мара Джуравиля, Тантан, а также лица многих других, сражавшихся против прихвостней дракона под Дундалисом. Даже Дар, и тот промелькнул перед мысленным взором кентавра.
Постепенно Смотрителю удалось погасить поток мыслей, но к тому времени отец-настоятель успел узнать очень много. Он узнал, что Эвелин мертв, а камни исчезли. Однако тем двоим, Элбрайну и Пони, судя по всему, удалось выбраться. Если их и ранило, то они явно остались в живых. Маркворт сумел разузнать, что оба они были родом из городка Дундалис, что в Тимберленде, но давно покинули этот город.
Узнал отец-настоятель и о том, что Пони, или Джилсепони Альт, какое-то время жила в Палмарисе.
— Гадина! — вскипел Смотритель, когда наконец Маркворт убрался из его сознания.
— Ты бы мог рассказать мне обо всем этом более простым и легким способом, — ответил отец-настоятель.
— Это тебе-то? — взвился кентавр. — Прав был Эвелин, когда говорил о таких, как ты, и о твоей вонючей церкви!
— А где именно жила эта Джилсепони в Палмарисе?
— И вы еще зоветесь божьими людьми? Но никакой Бог не одобрит ваших делишек, — ответил ему Смотритель. — Ты украл мои мысли, гадина, и ты за это поплатишься!
— А что ты можешь сказать про эльфов? — невозмутимо продолжал расспрашивать Маркворт. — Тол'алфар — так, кажется, называют это племя?
Смотритель плюнул на него.
Маркворт взял другой камень, графит, и ударил строптивого кентавра электрическим разрядом.
— Есть пути легкие, и есть пути трудные, — все так же спокойно произнес Маркворт. — Я пойду тем путем, который ты мне откроешь.
Отец-настоятель направился в приземистый сводчатый проход, соединявший темницу кентавра с остальным подземельем.
— Тебе еще придется говорить со мной, — пригрозил он.
Но оба понимали сомнительность этой угрозы. Кентавр обладал сильной волей. Больше он не допустит, чтобы его застали врасплох, и Маркворту вряд ли удастся снова внедриться в его сознание.
Однако Смотритель опасался, что и без того выдал слишком много сведений о своих друзьях.
— Вы даже отдаленно не понимаете важности этого! — гремел отец-настоятель, встретившись утром с настоятелем Добринионом.
Они были одни в кабинете Добриниона, но теперь за громадным дубовым столом восседал Маркворт.
Палмарис — большой город, — спокойно отвечал Добринион, стараясь не раздражать Маркворта. Тот, не вдаваясь в подробности, сообщил настоятелю Сент-Прешес, что ему нужны сведения о некой молодой женщине лет двадцати, известной под именем Пони или Джилсепони.
— Я не знаю никого с таким именем, за исключением конюха, но у него это не имя, а прозвище.
— А Джилсепони?
Добринион беспомощно пожал плечами.
— В свое время она пришла в Палмарис с севера, — продолжал давить Маркворт. — Сирота.
Последнее слово навело настоятеля на некоторые мысли.
— Можете ли вы описать мне, как она выглядит? — попросил он, изо всех стараясь не показывать, будто ему хоть что-то известно.
Поскольку Смотритель, сам того не желая, дал Маркворту очень ясный образ женщины, ему не составило труда описать ее Добриниону: густые золотистые волосы, синие глаза, полные губы.
— Так что? — не отставал отец-настоятель, заметив, как на круглом лице Добриниона что-то промелькнуло.
— Нет, ничего, — признался настоятель. — Была здесь одна девушка. Ее звали Джилл. Она пришла с севера, осиротев после вторжения гоблинов. Но это было лет десять назад, может, даже больше.
— И что с ней сталось?
Я отдал ее замуж за господина Коннора Билдебороха, племянника барона, — ответил настоятель Добринион. — Но она отказала своему мужу в исполнении супружеских обязанностей и за это была объявлена вне закона. Ее отдали в королевскую армию.
Добринион надеялся, что его последние слова прекратят дальнейшие расспросы Маркворта. Настоятель отнюдь не был в восторге от всего происходящего, равно как и от завесы таинственности, окружавшей главу Санта-Мир-Абель.
Маркворт отвернулся и поскреб свой острый подбородок. Только сейчас он обнаружил, что очень давно не брился. Итак, эта женщина служила в армии; что ж, слова Добриниона лишь подтверждали воспоминания кентавра.
Кусочки мозаики складывались в общую картину.
Разговор с Добринионом окончился, и настоятель Сент-Прешес покинул собственный кабинет, оставив в нем Маркворта. Следующим посетителем отца-настоятеля был брат Фрэнсис. Здесь распоряжения Маркворта были простыми и предельно конкретными: не допускать никого, включая и Добриниона, к кентавру, а самого Смотрителя держать в изможденном состоянии. Сегодня Маркворт намеревался вновь наведаться в подземелье и продолжить допрос.
