– Значит, внутри каждого заклинания находится упакованная в него магическая сила, так? – уточнил Семён. – Не команда к использованию какой-то внешней магии, а именно своя, специализированная сила. Которую ты расходуешь понемногу, до тех пор, пока заклинание не истощится. Или я ошибаюсь?
– Не ошибаешься, – подтвердил Мар. – Находится. Расходую.
– И, следовательно, если я как-то поврежу то заклинание, – надорву его, к примеру, – то вся его сила мгновенно высвободится? – гнул свою линию Семён.
– Может быть, – неуверенно согласился Мар. – Я никогда не слыхал о подобных экспериментах… видимо, рассказывать некому было после таких опытов! Если они проходили удачно. Если надорвать получалось.
– Что я и хотел выяснить, – Семён расстегнул ремешок часов, достал из кошеля с золотом опасную бритву и одним движением снял заднюю крышечку с купленной в Мастерском Мире наручной машинки времени.
– Видишь кулачок будильника? – Семён поднёс раскрытые часы поближе к медальону. – Маленький такой. Вот к нему и привяжемся.
– Что? – не понял медальон. – В каком смысле?
– В буквальном. – Семён положил часы на ступеньку возле себя. – Я раскатаю заклинания в нитку, обвяжу ею часы, а кончик примотаю к кулачку. Когда будильник зазвенит, нитка порвётся и заклинания сработают. Я так думаю!
– Чепуха, – презрительно фыркнул Мар. – Материальный механизм и нематериальные заклинания, хе! Ничего у тебя не получится. Ни-че-го! А жаль.
– Посмотрим, – многозначительно ответил Семён и принялся медленно уминать пышную горку лепестков-заклинаний в комочек. Как будто с пластилином работал.
– Ты того, – всполошился Мар, – поосторожнее, сапёр колдучий! Не то шарахнет так, что ни пентаграммы, ни меня с тобой не останется! А мне ещё пожить хочется. Привык я живым быть, понимаешь.
– Я тоже привык, – Семён неторопливо раскатал маленький плотный комочек в короткую нить. – Привычка хорошая, не вредная… Приступаю. – Семён взял со ступеньки часы, завёл будильник и выставил время его срабатывания. – Получаса нам хватит, чтобы сработало транспортное заклинание?
– Хватит, хватит, – напряжённым голосом ответил Мар. – Заканчивай побыстрее, а то я от страха мёрзнуть начинаю! – И действительно, Семён даже сквозь камуфляжку почувствовал, насколько похолодел медальон. Разве что инеем только не покрылся.
– Готово! – через минуту сказал Семён. – Я кончик нитки как волосок тонким сделал, тоньше некуда: примотал его к кулачку и натянул. Плотный волосок получился, материальный… Взорвётся мина, не сомневайся! – Семён встал, огляделся, прикидывая, куда можно было бы спрятать самодельную магобомбу. И сунул её в щель кладки помоста, как раз напротив ленточной пентаграммы.
– Можно убираться, – Семён крепко потёр руки, словно под краном их вымыл. – Дрожат пальцы-то, – пожаловался он Мару. – Когда делал, не дрожали. А сейчас – дрожат!
– Запустил я транспортное колдовство, – сдавленным голосом сообщил медальон. – Скоро должно сработать. А ты пока нежданных гостей встречай! Не увидел я их вовремя с этими минёрными переживаниями, не включил невидимость… Теперь поздно, заметили они тебя.
– Каких гостей? – Семён обернулся.
В стене зала, с той его стороны, где Семён вышел из зеркального коридора, теперь появилась кабина перемещений – её лицевая часть с открытыми дверями. А возле кабины стояли люди в чёрном, наказатели, отправленные для проверки Инкубатора: шесть человек, две боевых тройки. Стояли и смотрели на Семёна. Просто смотрели, ничего не предпринимая: наверное, присутствие в зале Инкубатора человека в форме было для них не меньшим сюрпризом, чем их появление – для Семёна.
Форма прибывших наказателей несколько отличалась от той, что была на Семёне. Вернее, отличалась от формы старшего наказателя: серебряная молния, перечеркнувшая грудь Семёна, у пришельцев была заметно меньше. Значит, понял Семён, молния – не только эмблема, но и знак различия в звании. Это Семёна устраивало.
Вспомнив майора Каппу, Семён принял надменную позу и, махнув рукой, зычно крикнул:
– Ко мне, пля! Бегом!
Наказатели переглянулись и, сначала нерешительно потоптавшись на месте, бросились к Семёну. Бегом. Как и было приказано. Подбежали и сразу построились – видимо, это они сделали уже по привычке, автоматически: настоящий старший наказатель не зря был старшим! Вымуштровал своих подчинённых до полной потери сообразительности и любознательности. Что в данный момент было Семёну на руку. Потому что самый лучший способ защиты – это, конечно, нападение. Тем более старшего по званию на младшего.
– Бойцы! – Семён исподлобья оглядел строй. – Вы опоздали на сорок три минуты! Как это понимать? Почему?! – кто-то в строю попытался было открыть рот, чтобы ответить, почему, но Семён упреждающе взревел:
– Молчать, не думать, стоять смирно! – команда для наказателей оказалась знакомая, рот немедленно захлопнулся.
– В то время, как на Главного Хозяина совершено покушение… да-да, покушение! И нечего глаза выпучивать, здесь вам не магазин для очков! Бывшим старшим наказателем совершено, чтоб знали… Так вот – в это трагическое время недопустимо нарушение приказов, и я никому не позволю увиливать от исполнения своего долга! Сказано прибыть – значит, надо прибыть, вовремя и точно! Сказано убыть – значит, всем надлежит убыть в указанном направлении!
– Пятнадцать минут до взрыва, – прошелестел Мар. – Ой мне…
– …Главный Хозяин только что назначил меня старшим наказателем, – Семён начинал нервничать, время шло, а транспортное заклинание не срабатывало. Потому его голос становился всё резче и злее. – Я, пля, лично проверяю Инкубатор, а мои подчинённые в это время шляются невесть где! Типа в карты играют и пиво пьют! Позор! Это же преступление! Хуже – предательство! Измена! Кр-р-ругом! – строй послушно развернулся. – В кабину шагом марш! – строй потопал к кабине.
И тут Семён от волнения совершил жуткую промашку. Роковую.
– Вернуться в свой сектор, – прорычал он в спины уходящим наказателям, – и доложить начальнику караула о том, что вы все арестованы! Двадцать дней гауптвахты каждому!
– Какой караул, – в ужасе завопил медальон, – какая гауптвахта! – но слова были произнесены: наказатели, замордованные дисциплиной и начальственным криком Семёна, пришли в себя. Остановились, обернулись.
– Это он, – сказал один из наказателей. Уверенно сказал, без тени сомнения: в следующую секунду шесть лучемётов, вынырнув из рукавов-кобур, уставились на Семёна.
– Приказано взять живьём, – напомнил своим товарищам тот же наказатель, – в крайнем случае разрешено отстрелить руки-ноги, но не убивать. В больничке им займутся. – Негромкие слова пробрали Семёна ознобом: эти ребята были настроены серьёзно. По-боевому.
