К вечеру двенадцатого дня я наконец приволок к своей поляне четырнадцатую партию кераинита. До самой поляны я его не доносил — закапывал за кустами, все в разных местах. Если верить энгахскому Направлению, яцхен за эти две недели наведывался к моей землянке шесть раз. Наверное, проверял, не вернулся ли я домой.
Самочувствие у меня к этому времени окончательно испортилось. Шея отказалась работать совсем — голова сидела неподвижно и поворачивалась только вместе с телом. Мне к этому не привыкать, конечно, но радости все же мало. Еще и спать постоянно хочется — целую ночь крепко сплю, а потом весь день хожу сонный, клюю носом. Теперь уже окончательно ясно, что я чем-то серьезно заболел, так что надо торопиться — не дай бог помру раньше, чем успею сделать дело…
Должен сказать, мысль о смерти меня как-то совсем не беспокоит. Полное равнодушие. Наверное, дело в том, что последние мои годы — они как бы добавочные. Я ведь уже умер — умер еще в тот день, когда меня сбил автобус… или это троллейбус был? Черт, ведь и не помню толком — а вроде только вчера случилось.
Так или иначе, вся дальнейшая моя жизнь — это уже бонус. Он почти исчерпан — и у меня по этому поводу нет особых сожалений. Уходить, конечно, не хочется — я бы еще побродил по земле, повалялся на свежей травке, покушал раков с холодным пивком… Но что же делать — любой спектакль когда-нибудь заканчивается.
И теперь все, чего я хочу — закончить свой красиво.
Выйдя на поляну, я понял, зачем яцхен сюда прилетал. Вместо любимой землянки моему взору предстала дыра в земле, полная щебня, изрубленных кусков дерева, дерна и сухой травы. Судя по внешнему виду, яцхен еще и полил все это кислотой.
— Цыгане шумною толпою пришли, насрали и ушли… — меланхолично процитировал я Пушкина.
Ну а что тут еще можно сказать?
Разглядывая мусорную яму, которая раньше была моим домом, я понял, что времени осталось мало. Точнее, его нет совсем.
Всю ночь и все утро я пахал, как проклятый. Сначала традиционно возводил навес, потом рыл яму, шил десятки мешочков, делал систему фитилей из туго скрученных высушенных стеблей, пропитывал их пальмовым маслом… как же я задолбался! Я так-то по жизни ленивый, работать не люблю, а тут на меня свалилось столько, что впору с кем-нибудь поделиться.
Когда я наконец закончил, солнце уже перевалило за полдень. Зеленоватый, пышущий жаром круг висел в чистом небе, заставляя меня обильно потеть. Сейчас бы полежать в теньке, пива холодного выпить…
За неимением пива пришлось обходиться водой. Теплой, мутной, скверно пахнущей, отвратительной на вкус… впрочем, я привык.
До самого вечера я следил за яцхеном, не в силах дождаться — когда же эта сволочь наконец заявится? Если он не нужен, так постоянно вертится поблизости, а если нужен, так не докличешься.
Наступила ночь, а там и следующее утро. Я все сидел возле разрушенной землянки и жадно смотрел на последнюю сигарету. Все остальные я уже давно выкурил, а эту решил приберечь. Может, и зря. Может, стоит выкурить ее прямо сейчас, пока есть такая возможность.
Хотя возможности уже нету. Яцхен наконец-то соизволил появиться. Он описал широкий круг над поляной и смачно харкнул в меня кислотой. Я этого ожидал, поэтому успел отскочить. Ядовито-зеленый сгусток врезался в землю чуть левее моей ступни, сжег траву и принялся проедать дерн.
После этого яцхен описал еще один круг и приземлился.
— Здравствуй, Ежик, — приветливо поздоровался я.
— Ну здравствуй, Медвежонок, — хмыкнул яцхен. — Как тебе бездомная жизнь?
— Так себе. Зачем ты это сделал?
— Ну надо же было что-то делать.
А он и правда похож на меня. Собственно, он ведь и есть я… моя темная половина. Мы единое целое.
Только я лучше.
— А где Пазузу? — вдруг спросил яцхен.
— Что ты имеешь в виду?
— Просто обычно, когда я появляюсь, ты сразу тычешь им в меня и вопишь, что сейчас откроешь. А сейчас почему-то нет.
— Ну ты ведь уже знаешь, что я это сделаю, так зачем зря надрывать связки? — пожал плечами я.
— Логично. Но если он у тебя в кармане, ты можешь не успеть его выхватить до того, как я перережу тебе горло. Поэтому твое поведение странно.
— Тоже логично, — согласился я. — Ну и как же ты это объяснишь?
— Я думаю, при тебе его нет, — осклабился яцхен, сверля взглядом мои карманы. — Ты его… потерял. Ты потерял его, пока шлялся где-то там в джунглях.
— А вот и нет. Вот и не потерял.
— Тогда покажи.
— Не покажу.
— Тогда я тебя убью.
Я пару секунд помолчал, стараясь сдержать бешеное сердцебиение. Потом отступил назад. Еще шаг. Еще.
— Так ты его действительно потерял!!! — в лютом восторге взревел яцхен.
— Не подходи ко мне!!! — истошно завизжал я, бросаясь наутек. — Не трогай меня!!!
Донельзя счастливый, что я остался без единственной защиты, яцхен сделал именно то, на что я рассчитывал. Он медленно, даже лениво зашагал следом, явно растягивая удовольствие. Теперь, когда я в его полной власти, можно и не спешить, можно как следует насладиться моим страхом. Сполна отплатить за те недели, что я не давал себя сожрать.
Тем более, что я так забавно визжу. Прямо поросенок на заклании.
Пробежав полсотни шагов, я запнулся ногой о холмик и полетел носом в землю. Резко перевернулся на спину, лицом к приближающемуся яцхену. На его морде читалось неописуемое наслаждение.
— Не трогай меня!.. — взмолился я, кидая ему мешочек. — Вот, забери это, забери, только не убивай!..
Яцхен поймал мешочек и недоуменно уставился на него. Тот был совершенно не похож на ковчежец Пазузу — обычный клочок материи, кое-как стянутый скрученной из волос ниткой. Внутри что-то твердое.
— Что это за хрень?.. — открыл мешочек яцхен.
И тут в него ударила молния. Яцхен скорчился от боли и раззявил пасть в беззвучном крике. Его буквально припечатало к земле — припечатало, как раздавленного скорпиона.
— Обманули дебила, — криво усмехнулся я, чиркая зажигалкой.
Короткие фитили сгорели мгновенно. Пропитанные маслом тряпки вспыхнули и рассыпались пеплом, открывая куски кераинита, заботливо вкопанные вокруг. И вот тут-то началось световое шоу!
Молнии шарахали десятками. Небо, дотоле чистое, мгновенно заволокло тучами — удивительный минерал звал, тянул к себе электричество, и небеса с готовностью откликались на этот зов. Яцхен оказался в клетке из слепящих белых разрядов — и видели бы вы, в какую панику он впал!
Я обмяк. У меня до последнего момента не было уверенности, что этот безумный план сработает. Просто это был мой единственный шанс — либо это, либо ничего.
