Эмил коснулся поцарапанной ладонью черного камня, закрыл глаза и почувствовал вдруг, что стена под его рукой начинает мелко подрагивать. Да и весь замок как будто дрожит, шатается… Закружилась голова, заныл порез на коже… колдуну показалось, что Черный замок торопливо, жадно пьет его силы.
— Мы много не возьмем, — послышался за спиной торопливый шепот. — Нам бы только немного восстановиться.
Пол под ногами резко качнулся, и Эмил рывком отнял руку от стены, сжал ладонь в кулак, стараясь дышать ровно, глубоко и ожидая, когда пройдет тошнотворное головокружение. Вытер мокрый лоб. Оглянулся. Старика не было. Ушел? Исчез?
Эмил сам не знал, с кем говорил только что, кому отдавал свои силы. Полубезумному древнему сторожу? Духу замка, стареющему вместе со своим домом? Или самому замку…
Молодой колдун глубоко вздохнул и вытер окровавленную руку о куртку.
В комнате как будто ничего не изменилось: тот же мусор на полу, тот же рассохшийся шкаф в углу, и в то же время вместо ощущения заплесневевшей ветхости пришло какое-то иное. Замок менялся под своего хозяина, становясь более молодым и сильным, как он…
Полудемон довольно улыбнулся и послал в коридор большой комок огня, который помчался вперед, сжигая весь мусор, — мебель, обрывки гардин, ковры, сухие листья…
Крестьяне из соседней деревни увидели, как из окон и дверей древней заброшенной крепости с ревом вылетели языки красного пламени, и к небу потянулись клубы черного дыма.
У замка появился новый хозяин.
Эмил был в восторге от своего приобретения. Первое время он с удовольствием обставлял замок, по-своему оформляя все, что должно было соответствовать его внутренней сути. Ничего безобразного и отвратительного. Но никаких воздушных и утонченных конструкций. Владелец Черного замка и его окрестностей — тот, кого следует уважать, почитать и побаиваться.
Полудемон быстро и успешно справился с задачей совместить в интерьере роскошь со строгостью и зажил той жизнью, о которой мечтал с юности. Он больше никогда не видел странного старика-сторожа. Значило ли это, что тот ушел из замка, или стал невидимым, или растворился в каменных стенах? Эмил не знал…
Колдун чувствовал — дом принял его.
Иногда по ночам, лежа в постели в северном крыле замка, новый хозяин начинал мысленно блуждать по своему жилищу, «переходя» из зала в зал, поднимаясь по лестницам, спускаясь в подземелье, и каждый раз с удовольствием думал о том, что все это великолепие принадлежит только ему. Лишь он один в состоянии понять его. Замок позволял колдуну осознавать собственное величие, стоял за спиной надежной каменной опорой и как будто даже увеличивал магическую силу. Наверное, он был построен на месте мощного выхода темной энергии, а может быть, его строители заложили в стены особую магию, дающую владельцу постоянный приток энергии и спокойствия. Очень скоро Эмил понял, что ему нет смысла покидать свой Черный замок ради поисков новых источников магии, приключений или развлечений. Все это он мог получить, не выходя из дома.
И колдун стал жить замкнуто и уединенно, развлекаясь проведением черных ритуалов и ведя беседы с потусторонними существами. Все, что имело отношение к миру человеческому, стало для него пустым и ненужным. И только слугам-людям позволял он бессловесными тенями шнырять по замку, выполняя работы по созданию комфорта для своего хозяина. Теперь Эмил чувствовал себя настоящим демоном. Именно так, по его представлениям, жили великие предки демонического происхождения, держа в страхе соседей, но не утруждая себя мыслями о том, что происходит в человеческом обществе.
Пару раз к нему наведывались гости. Кое-кто из любопытства, а кто-то из корысти, надеясь получить от знакомства с новым владельцем замка что-нибудь полезное. И каждый раз полудемон получал огромное удовольствие, пугая их.
Однажды он вышел навстречу соседу в сопровождении телохранителя — тени из демонического мира, жутковатой твари, похожей на летучую мышь. Увидев этого монстра, визитер позеленел, покрылся испариной и вылетел из замка, издавая нечленораздельные вопли. В другой раз полудемон напустил на гостя волну почти материального ужаса, и тот не смог даже переступить порог гостиной. Бедняге все казалось, что кто-то притаился в темном зале, готовясь растерзать его.
И колдуна оставили в покое…
Так прошло еще несколько лет. Но вот незадача. Однажды наступил день, когда Эмилу опять стало скучно… Тоскливо. Временами тоска становилась невыносимой, и тогда черного мага не спасали даже безмерная гордость и осознание собственной значимости, недосягаемости и непохожести на окружающих — на всех тех, кого Эмил презрительно классифицировал как обычных смертных, человеческих ничтожеств, пользуясь, впрочем, ими.
Колдун почувствовал одиночество очень остро и совсем неожиданно. Он ощутил его как сильный, невероятно болезненный удар в области груди, и боль от этого удара не проходила…
Эмил — неизбежно — возроптал. Несколько месяцев он проводил расчеты, занимался самоанализом, вызывал духов и до одурения курил кальян, погружаясь в воспоминания. И вывод, который ожидал полудемона, был похож на издевательский приговор — ему нужен кто-то, непохожий на него самого. Юный. Жизнерадостный… Человек.
Но такой человек, который не боялся бы его, не презирал, не ненавидел, не кривил бы губы от брезгливости или отвращения, но не путался постоянно под ногами от обожания и почти извращенного желания служить. Тот, кого не убил бы Черный замок…
Человеческой половине души Эмила нужна была семья.
Без малого полтора года колдун путешествовал по всей стране, разыскивая среди людей этого юного, жизнерадостного, не похожего… Терпеливо перебираясь из города в город, он присматривался ко всем встречным, но не находил, не видел, не чувствовал… Пока наконец наудачу не выбрал одну из дорог…
Эмил ехал всю ночь, день и еще вечер под холодным осенним дождем. Черный жеребец колдуна без устали месил копытами глину, шагая по узкой размокшей тропинке. Мокрые темные ели цепляли полудемона колючими ветками и срывали с плеч тяжелый плащ. Скоро должна была появиться деревня. Еще вчера, до дождя, Эмил изучил карту и нашел на ней крошечную точку, едва заметную среди широкой зеленой полосы леса. Человеческое поселение. Забираясь в эту глушь, люди думали, что их никто никогда не найдет. Никто не захочет плутать в дремучем лесу, перебираться через быстрые глубокие речки с омутами, а потом тащиться по непролазной грязи через болото, увязая на каждом повороте, ради нескольких убогих домишек. Никто, кроме упрямого, упорного полудемона, одержимого бредовой идеей найти себе помощника.
