– Давай, Хонгль, пора.
К тому времени я уже поднялся. Подошёл, выдернул из асфальта топор и, размахнувшись, вогнал с равнодушием мясника лезвие в череп монстра. После чего сплёл сообразное моменту заклинание сопротивления:
Не подмять Устав злому топорищу:
"Ча-ща" через "а",
Аш два о – вода,
Небеса – нищим.
От Начал до Суда, как ни крути:
Одной не миновать,
Двум не бывать,
Дважды не войти.
И когда слезший с затихшего монстра Вуанг выдернул топор из его головы, добил с помощью рабоче-крестьянского:
Сгинь, разбуженное лихо,
Пусть в Пределах станет тихо.
Демон напоследок промычал жалобно-жалобно, словно не монстром грозным был, а жертвенным телёнком, после чего вывернулся наизнанку через свежую рану, вспыхнул нездешним огнём и в следующий миг превратился в кучу маслянистый золы.
Казалось бы всё, дело сделано.
Ан нет.
– Ой, мамочка! – раздалось с крыльца.
Мы с Вуангом обернулись одновременно и ахнули в унисон.
На крыльце у самой двери стояла Лера, и на неё надвигался ещё один человеко-тур. Точно такой же по виду, что и предыдущий, только вращающий своё страшное орудие против часовой.
Обратное вращение символизирует отделение зерён от плевел, то есть хороших душ от плохих, – так сказано в статье классификатора Эйсельмаера "Герметический бестиарий", посвящённой нагун-нуганам. Там же говорится, что нагун-нуган, он же демон умерщвляющего равновесия или уравновешивания умерщвлений, – родной брат нуган-нагуна. Обычно они один без другого не приходят, действуют вместе. Одного в Пределы из Запредельного пригласишь, тот второго обязательно подтянет. Вот и на этот раз, видимо, вышло именно так. Находился до поры до времени нагун-нуган где-то рядом, прятался в складочках между двумя пластами реальности, а как вышла светлая душа из-под магической защиты драконьего офиса, тут-то он, сволочь такая, и объявился.
Вуангу нужна была секунда, чтобы преодолеть этим метры и упредить непоправимое, всего лишь секунда одна, только не было у него этой секунды, и взять её было неоткуда. И я никак не успевал время сдвинуть назад. Чтоб время сдвинуть, тоже время нужно. А опоздаешь, что толку будет сдвигать? Только лишний раз убедишься что непоправимое – на то оно и непоправимое – исправить нельзя.
Не знаю, как бы потом мы в глаза другу другу смотрели, если бы Лера не помогла себе сама. А сделал она вот что. Закрылась от ужасного чудища руками и – да хранит нас то, что нас хранит – звонко, с пронзительным отчаяньем крикнула:
– Изыди!
Нет, конечно, не исчез никуда нагун-нуган, не испарился, не рассыпался в прах, остался в Пределах, но на одно мгновенье замер там, где в то мгновенье стоял. И тут уж наш воин не сплоховал, тут уж он выдал. Подлетел к монстру молнией, оттащил рывком в сторону, повалил задней подсечкой и под стенания старой стервы с косой отоварил его так, как никого и никогда до этого не отоваривал. Монстр дёргался, вздрагивал от ударов, что-то там мычал возмущённо, но ничего поделать не мог. Не той прозрачности у Вуанга душа, чтобы нагун-нуган на неё посягал. Не мог не то чтобы накинуться, но даже сопротивление достойное оказать. Парой, только парой с братом им по Пределам нужно шастать. Иначе никак.
Отправили мы с Вуангом этого выкормыша Запредельного в родные его пенаты уже вместе. Улетел за милую душу. В Пределах от него только горка белого жирного пепла осталась, да и ту разъярившийся не на шутку воин растоптал. Ну а как растоптал, подбежал к плачущей Лере и взялся её утешать. Я же, уже ничему не удивляясь, присел на нижнюю ступеньку крыльца и наконец-то закурил. Нужно было хоть каким-то образом волнение унять.
Волнение моё было вызвано отнюдь не появлением монстров. Это момент, что называется рабочий. Понятное дело, что убийца оборотня решил подстраховаться и вывести дракона из игры. Если не навсегда, то хотя бы на время. Это всё понятно. Мне другое было непонятно: как Лера сумела нагун-нугана остановить?
Всякий знает, что если обыкновенный человек чего-то очень сильно захочет, он этого вполне может добиться. Даже самого невероятного может добиться. Просто ему нужно очень хотеть и иметь терпение дождаться исполнения желания. Чем серьёзней желание, тем больше надо его хотеть и тем дольше ждать. И оно ясно почему. У обычного человека Силы немного, желание исполняется с отсрочкой: товар получишь лишь тогда, когда внесёшь последний платёж. Таков закон первобытной, изначальной, неосознанной, вульгарной магии. Так откуда вдруг, вопреки этому закону, оказалось у Леры столько Силы, чтоб осуществить внезапно возникшее желание? Вот вопрос. Всем вопросом вопрос.
Самое забавное, что ответ я на него уже знал. Только на самом деле, ничего в этом забавного не было. Припомнился мне и внезапный прилив счастья, и телефонное мурлыканье Леры припомнилось и настроение её приподнято-игривое. В общем, всё припомнилось. Оставалось только удостоверится в очевидном, вкусить, как говориться, горькую правду. Вкусить и ужаснуться.
Спустя несколько минут, когда мы уже усадили в машину хотя и переставшую плакать, но всё ещё пребывающую в онтологическом шоке девушку, я отвёл Вуанга в сторону и спросил без экивоков:
– Скажи, у вас с ней было?
– Ты, маг, о чём? – поначалу не понял он.
– Спрашиваю, кроме занятий сумиэ у вас что-то было?
– Если ты о том, о чём я подумал, то да. И поверь, гармонии космоса то, что между нами произошло, не нарушит. Всё было красиво.
Хоть и был я внутренне готов к такому ответу, однако всё равно взвыл:
– Ты что, дурак?!
В ответ он лишь пожал плечами, мол, а что тут такого.
И тут я завёлся с пол-оборота, ткнул ему в грудь кулаком:
– Понимаю, что людей ненавидишь, но что девчонка тебе такого сделала? Зачем решил ей жизнь сломать?
– Ничего не решал, – возразил Вуанг, – сама захотела.
– Захотела? Говоришь, захотела? А ты предупредил её, что ведьмой станет? Предупредил ты её? А ведь она уже… Ты видел, как она урода тормознула? Сволочь ты, Вуанг, безответственная. Вот ты кто.
– Может, и сволочь, но почему сразу безответственная? Надо будет, позабочусь о ней.
– Ерунды, пожалуйста, не пори. Позаботится он. Через пару дней нырнёшь в Подземелье, через неделю забудешь, как её зовут. А мне расхлёбывать. – Всё больше распаляясь, всё сильнее негодуя, я взъерошил пятернёй патлы. – Не понимаю. Нет, ничего не понимаю. Скажи, разве в городе мало весёлых сговорчивых ведьм? Мало? Самец хренов.
– Обидные слова говоришь, – упрекнул меня воин, всем своим видом показывая, что не испытывает, ни стыда, ни раскаяния. – А я, между прочим, только что жизнь тебе спас.
