Неужели Селимус действительно через некоторое время вскроет склеп и сожжет мое тело, с горечью подумал Уил. Моргравийцы обычно сжигали тела ведьм и предателей.
Уил развалился на стуле так, как это делал Ромен.
— На вашем месте я не стал бы этого делать, сир, — заявил он. — Подобные действия могут привести к беде. Почему бы вам просто не отослать тело Тирска на родину? Кстати, откуда он родом?
— Из Аргорна, — ответил Селимус, кривя губы в усмешке. — Это сонный городишко, в котором рождаются одни идиоты, и такие, как Тирски, уродливые рыжие выскочки.
Уил едва сдержался. К горлу подкатил комок горечи — еще немного, и он воткнул бы в глаз Селимуса вилку. И тем не менее он сумел собраться и дать королю ответ, который, пожалуй, понравился бы и Ромену Корелди.
— В таком случае у вас есть все основания отправить тело этого уродца туда, где он родился, — ровным голосом промолвил Уил, вращая стоявший на столе кубок с вином и избегая смотреть на вилку. — Пусть покоится в изгнании.
Селимус с интересом посмотрел на своего сотрапезника.
— Ты не перестаешь удивлять меня, Корелди, — сказал он. — Твое предложение великолепно!
— Интересно, когда и чем я в последний раз удивил вас? — спросил Уил, и тут же прикусил язык, поняв, что попал в ловушку.
— Сегодня утром в храме. Ты очень долго колебался, не желая оказать мне должные почести. Неужели хочешь, чтобы я усомнился в твоей преданности мне?
Уил, собравшись с духом, дерзко усмехнулся.
— Я предан только одному, сир, — золоту, — заявил он и, видя, что Селимус нахмурился, продолжал: — По правде говоря, я думал, что упаду в обморок в соборе, ваше величество.
— Плохо себя чувствовал?
— Да, сир. Мне казалось, что рана несерьезна, но лекарь, осмотрев ее, заявил, что она довольно опасна, и наложил швы. Он дал мне две склянки с каким-то зельем. Одну я выпил перед операцией, а вторую сегодня утром. Снадобье оказалось довольно сильным, у меня кружилась голова, так что пришлось собрать в кулак все силы, чтобы не лишиться чувств и не грохнуться на пол в соборе.
— Понятно. Но, знаешь, лучше бы ты упал без чувств на пол, чем нарушил установленный этикет.
Уил покачал головой.
— У меня и в мыслях не было нарушать этикет, сир. Прошу прощения, если мое поведение оскорбило вас. Я в большом долгу перед одним стариком, который помог мне прийти в себя и опуститься на колени.
Гнев Селимуса утих. Объяснения Ромена удовлетворили его, и он приказал снова наполнить кубки. Уил перевел дух, почувствовав облегчение.
— Скажи, Ромен, ты уже насладился Иленой?
Уил закашлялся.
— Нет еще, сир, — взяв себя в руки, ответил он. — Она похожа скорее на труп, чем на живого человека. От нее даже пахнет неприятно.
Селимус рассмеялся.
— Оказывается, ты обладаешь завидным терпением, мой друг!
— Я дал ей время прийти в себя. Сегодня вечером оно истекает. Если понадобится, я овладею ею сзади, чтобы не видеть перекошенного от страха, перепачканного грязью лица.
Уил люто ненавидел Селимуса за то, что вынужден говорить такие мерзости. Король, даже не подозревавший о том, какие чувства испытывает к нему собеседник, снова рассмеялся.
— Когда ты уезжаешь? — спросил он.
— С вашего позволения я хотел бы остаться здесь еще на денек, — сказал Уил, — и отправиться в путь завтра вечером.
Селимус кивнул.
— Отлично. Давай съездим завтра утром на рассвете на охоту, постреляем дичь. Посмотришь моих любимых соколов в деле.
— Прекрасно, сир, я с радостью принимаю ваше приглашение. А теперь разрешите мне откланяться.
Уил был больше не в силах общаться с королем.
— Ты так рано уходишь, Ромен? — разочарованно промолвил Селимус.
— Да, ваше величество. Прошу простить меня, но я еще слаб. Мне нужно отдохнуть и набраться сил, чтобы завтра утром я смог отправиться с вами на соколиную охоту.
Король пригубил свой кубок.
— До завтра, Ромен.
— Увидимся на рассвете, сир! Мое почтение! — промолвил Уил на прощание, и на его лице заиграла ослепительная улыбка.
Она обезоружила всех сидевших за столом придворных, но только не короля. Когда Уил зашагал к выходу их зала, Селимус подозвал одного из слуг из числа особо доверенных. Он уже успел за короткое время создать круг приближенных лиц, ставших его личной охраной. Эти люди были готовы выполнить самые щекотливые поручения Селимуса.
— Слушаю, ваше величество, — прошептал слуга, преданно глядя на короля.
— Видишь, Джерико, вон того человека, который идет по проходу к двери?
— Да, сир.
— Он собирается покинуть Перлис завтра вечером. Возможно, с ним будет женщина. Я хочу, чтобы ты с отрядом верных людей последовал за ними. Этот человек и его спутница должны умереть, как только выедут за городские ворота. Ты меня понял?
Слуга послушно кивнул.
— Они должны исчезнуть без следа. Но в качестве доказательства того, что ты успешно выполнил мое поручение, привези мне его палец с перстнем-печаткой. В вещах этого человека ты найдешь много денег. Можешь забрать все и разделить между своими товарищами так, как считаешь нужным.
Джерико радостно улыбнулся.
— Вы очень добры, сир.
Уил с Нейвом направились в отдаленный дворик, примыкавший к крепостной стене. Здесь, в прясле, была пробита небольшая арка, ведущая за пределы замка. Этим выходом обитатели Стоунхарта пользовались редко. Уил по своему опыту знал, что малозаметную арку обычно охраняли плохо. На улице уже смеркалось, и Уил надеялся, что Нейв сумеет быстро выбежать из замка, пока он сам будет отвлекать часового.
Как только часовой отвлекся, Нейв бросился в арку и стремительно исчез в темноте. Видя, что стражник забеспокоился, узнав собаку генерала Тирска, Уил заговорил о том, что в замке слишком много злобных псов.
— Вижу, приятель, ты расстроен, что не остановил собаку. Не переживай, ей просто захотелось побегать на воле. Хозяин мертв, и теперь ее ничто здесь не держит.
Караульный кивнул.
— Наверно, вы правы, сударь. Вообще-то это действительно довольно злобный пес. А вас что привело сюда, на задворки? Вы сможете самостоятельно найти обратный путь в свои покои?
— Конечно, смогу, не волнуйся.
Уил давно уже решил, что воспользуется этим выходом для того, чтобы вместе с Иленой покинуть Стоунхарт. Нейв сейчас затаился недалеко от арки, слившись с темнотой и ожидая команды хозяина.
Несколько часов назад Джорн собрал все необходимое для путешествия, положив в дорожные сумки фрукты, сыр, орехи и пару караваев хлеба.
