Искушению оказаться на эльфийском рынке было невозможно сопротивляться — особенно если учесть, что именно осторожный Йохан предложил это.
Потом эти вымышленные чудеса куда-то испарились. — Мы же сообщили наши имена регистратору в Модекане…
— Бродячие торговцы с товарами для таможни, — напомнил Йохан, выговаривая слова в одним ритме с ходьбой.
Йохан возил зарнеку в Урик еще до того, как она родилась. Он научил ее что делать и что говорить, и она никогда не говорила их настоящие имена или их настоящий товар регистратору в деревне. — А они ничего не заподозрят? Они не будут нас искать?
Он пожал плечами, амфоры сдвинулись в тележке. — Только не на эльфийском рынке. Темплары не рискуют заходить на рынок, ни поодиночке ни группами. А мы отправимся домой, как ты и сказала, прежде, чем они начнут нас искать. Если они начнут нас искать.
Она еще раз поддалась искушению. Ослепительные желтые стены Урика — чистые и заново оштукатуренные после Тирского урагана — уже поднимались перед их глазами, только что нарисованные цветные портреты Короля-Льва можно было рассмотреть даже на таком расстоянии. Огромная темная щель ворот уже была отчетливо видна, а дорога перед ними все еще оставалась абсолютно пустой. Не было даже очереди. Эльфийский рынок или таможня, они должны будут войти в город и выйти из него до заката солнца.
Но испекторы у ворот будут задавать вопросы. Она должна быть готова использовать Путь, а это означает, что уже сейчас надо заготовить и запомнить слова и образы, до того, как они достигнут ворот.
— Ты уверен? — спросила она.
— Ни в чем я не уверен — за исключением того, что Павек знает прокуратора, с которым мы обычно имеем дело. Если правда то, что он рассказал нам, не хотелось бы мне оказаться лицом к лицу с этим прокуратором, пока мы не будем точно знать, что произошло и хоть немного предвидеть, что произойдет. У этого волосатого дварфа все руки в дерьме; и он не промахнется. Вот в этом я уверен.
Из всех рас дварфы больше всех гордились своей наружностью. Недоверие Йохана к прокуратору выросло, без сомнения, из презрения, которое он каждый раз испытывал, когда они стояли перед этим одетым в желтое волосатым дварфом.
При других обстоятельствах она отвергла бы совет своего товарища хотя бы только по этой причине. Сегодня обстоятельства изменились, но она сделала еще одну попытку противостоять искушению.
— Бабушка хочет, чтобы мы сами убедились в чистоте и силе Дыхания Рала. Для этого мы просто обязаны зайти на таможню.
Йохан сплюнул в грязь на обочине дороги. — Мы не можем доверять ни одному ответу любого темплара, неважно какого. Лучше нам самим побывать в паре аптек, Каши, если мы действительно хотим узнать ответ.
— А будут ли аптеки на эльфийском рынке? Хотя бы одна? — внезапно спросила она. — Бегуны Луны говорили, что они сбежали-
Еще один плевок в грязь. — Эльфы! Это не их рынок, это только единственное место, где они могут торговать. Выгони оттуда все их кланы и рынок станет намного чище и безопаснее, вот и все. На рынке есть всего понемногу, включая и аптеки, с разрешением или без. Все остальные придут поглазеть на нас, когда мы заговорим в первой из них. Так делают дела на рынке. Мы можем продавать и покупать одновременно. Говорить буду я.
Она накрутила локон своих коричневых волос на палец, думая как ей разобраться в собственных сомнениях. — Если мы продадим зарнеку на рынке, мы сможем рассказать покупателям с чем нужно смешать ее чтобы получить Дыхание Рала.
Чем ближе они подходили, тем больше и яснее становились портреты владыки Урика. Хаману изображался одетым в ослепительную голубую одежду. Его стеклянные глаза, сверкающие отраженным солнечным светом, глядели прямо на нее. Или это ей казалось.
— Мы никогда не действовали так. И предполагается, что мы и не будет так делать. Мы продаем зарнеку темпларам Короля-Льва, а Король-Лев продает Дыхание Рала жителям Урика. Так было всегда, Йохан. Если что-нибудь пойдет не так…
— Ничего плохого не произойдет. Мы купим, продадим и уйдем. Если Дыхание Рала, которое мы купим, будет достаточно горькое, как и нужно, мы сразу поймем, кто лжец. Мы разберемся с ним когда вернемся в Квирайт, а потом отправимся в Урик в обычное время, как и раньше, но уверенные в себе. Но если Павек сказал нам правду, и то, что мы купим, будет Лагом — хорошо, пусть Бабушка сама решает, что нам делать дальше.
Завиток соскользнул с ее пальца. — Идти на эльфийский рынок безопаснее, чем в таможню?
— Помни. Я буду говорить.
— Как только пройдем ворота, — поправила его Акашия; все-таки она Мастер Пути. Разговор с темпларами — на ней.
Они подошли к инспекторам и регуляторам, собравшимся перед воротами. Парочка желтых рубашек трясла торговца, пока все остальные ждали в тени. Новые законы, постановления и награды за разыскиваемых преступников были написаны красным на стенах сторожки, и, как обычно, рядом список предупреждений и угроз для тех, кто осмеливался читать их без разрешения. Он украдкой бросила на них взгляд, пока они ждали, что кто-нибудь подойдет к ним. Имя Павека все еще было там, его искали за неуказанные преступления против города. Буквы были старые, выцветшие, и цена за его голову не изменилась.
Выглядящая усталой женщина в желтом платье вышла из тени. Она задала обычные вопросы; отвечая, Акашия глядела прямо ей в глаза.
— Мы приехали торговать на эльфийском рынке. — Она заговорила тише и ровнее. — Печати на наших товарах не тронуты, все в порядке. Мы точно такие же, как и любой другой, сегодня проходивший через ворота. Ты думаешь, что никакие дополнительные вопросы не нужны.
Женщина-темплар мигнула, потерла глаза, как если бы у нее внезапно заболела голова, хотя Акашия постаралась вложить свои мысли в ее незащищенное сознание как можно мягче.
— Можем мы войти в город? — спросила она.
Женщина кивнула. Квириты по очереди опустили большой палец в чашку с чернилами и оставили свои уникальные оттиски на листе пергамента, который использовался для сегодняшнего подсчета посетителей.
— Не забудь. Вы должны вернуться перед закатом солнца, или вам придется заплатить по шесть керамических монет за каждого и еще десять за тележку.
Она улыбнулась. Некоторые из остававшихся в тени инспекторов засвистели сквозь зубы. Один предложил всю плату за вход, если она подождет его за фонтаном Ярамуке на заходе. Она, как всегда, спокойно шла, не обращая внимание на них внимания, не замедляя и не ускоряя шаг, и свист прекратился еще до того, как они дошли до массивных ворот. Фермеры с глупым видом глазели на все вокруг, потом их лица повернулись к небу и они вообще застыли на месте. Ей пришлось позвать их по настоящим именам, чтобы привлечь их внимание и заставить идти вслед тележке. И вот они вступили на всегда оживленные, запруженные жителями улицы Урика.
