Все было другим, непонятным и пугающим, но самым большим испытанием стало то, что этот мир полностью ограничивал шебы, как мне казалось поначалу. Позже я узнал, что требуется долгая и непрестанная концентрация… Но даже в этом случае, мало чего можно достигнуть. Я не умел творить шебы «земным» сценарием, не знал, как надо.
Я долго мучился одиночеством и искал друзей, скитался и голодал. Несколько раз я должен был умереть от холода, голода, болезней, травм… но отчего-то выживал. Я многие десятилетия слонялся по миру. В конце концов восемнадцать лет назад я оказался здесь и остался жить в Воллдриме. В этом месте мне стало по-настоящему спокойно. Я прожил на Земле лет 130. Точнее не могу сказать. Да, этот мир красив, но неинтересен, но стал мне домом. Я пробовал создавать орейфусы, но они не работали. Да я и не особо научился созданию орей. Глупо было убегать из дома в столь раннем возрасте; глупо было врать, что я взрослый и могу участвовать в больших шебах; глупо было ввязываться в шебу стагнирующего этажа Фоландии… Я сожалел об этом десятилетиями, но потом смирился. Сколько раз я возвращался в тот момент принятия решения сбежать из дома? Много раз, тысячи раз. Пока не понял, что убежал бы в любом случае. Таков я был, таковы и последствия…
— Вы знаете, Фирлингтон, в этом мире есть определенная защита от проникновений извне и ухода отсюда. Нельзя создать орейфус без определенных черт и составляющих. Возможно, в другом месте у вас бы вышло, но здесь, к сожалению, не получилось, — пояснил Джон.
— Печально слышать. Но, наверное, создателям виднее. В Фоландию тоже просто так не проникнуть. Так говорил один из моих отцов, — ответил Фирлингтон.
Кирк ошарашенно слушал. Фоландия! Страна из книги Кутсона, и этот человек оттуда?!
Но Фирлингтон продолжал свой рассказ:
— Позже я смирился и больше не пытался создавать ореи. Я даже думал убить себя, но не решился. Я всегда чувствовал, что являюсь частью чего-то целого и мне нельзя. Я почти не старею. Возможно за 130 лет мне добавилось лет 5, может 10. А может я совсем не изменился. Я слишком долго видел в зеркале одно и то же. Я все также молод и сменил очень много имен, мест проживания, профессий…
— Значит вы фоландец? Что еще вы помните о той шебе с сотнями шебишей? На стагнирующем этаже?.. — спросил Джон Беккет.
— Только имя. Пэнто!
Кирка аж подбросило. Он едва удержался, чтобы не заорать, ведь десятки раз на Изнанке он слышал именно это имя.
— Я отчего-то уверен, что во всем виновата именно она, — сказал Фирлингтон. — Она бросила шебу, за которую отвечала. Она не справилась или сделала это специально. Сначала я верил, что все вышло само собой, но теперь не сомневаюсь — она заплатила жизнями сотен шебишей за свое бессмертие!
— Бессмертие? — спросил Джон.
— О, да!
— Почему вы уверены в этом?
— Посмотрите на меня. Я бессмертен и не просто так. Я изучал себя в местной медицине. Никаких отличий! Я человек, как и все вы. Но почему я не старею?
— Где же эта Пэнто?
— Раньше я не знал, но теперь думаю, она в Воллдриме. Где еще ей быть, если не здесь? Недавно шебы обрели силу. Любой шебиш посчитает это место благодатным.
Кирк удивился:
— Здесь есть бессмертные? И они мечтатели? — а Джона это будто бы не поразило.
— Странное слово «мечтатели», — покачивая ногой, сказал фоландец. — В последние недели я слышал его много раз. В этом мире уйма языков и как здесь величают шебишей я не знал. Я запомню это название, «мечтатели». Красивое слово, как и сама способность. Я не пробовал искать мечтателей, возможно это и стало моей ошибкой. Я искал не то и не там. Думаю, Пэнто живет где-то в этом мире, иначе не сработает бессмертие. К сожалению это всего лишь мое предположение. Ведь я не мог попасть в другой мир и пробыть там сколько-нибудь времени, чтобы проверить, останусь ли я бессмертным или нет. На Земле я не старюсь. Мои глаза и осанка выдают мой возраст, но кожа, тело, лицо…
— А почему вы решили, что она тоже бессмертна? — спросил Джон.
— Ведь я таков. Вы не находите? Но была еще одна подсказка.
— И что за подсказка?
Фирлингтон не ответил, а его лицо вдруг приобрело сосредоточенность. С нотками жесткости он проговорил:
— Шеба о возмездии сама стремится воплотиться… — Потом он неожиданно улыбнулся и смягчил тон: — А теперь я встретил вас! Друг мой маленький, я не ратую за возмездие, но Пэнто поистине сломала сотни жизней. Нас было много, и мы должны были что-то сделать. Мы были связаны шебой, и Пэнто вела всех. Может быть ее смерть освободит остальных? Я знаю, что сотни людей все еще несвободны. Иногда я слышу их голоса. То есть я стал слышать. Здесь. Воллдрим плачет сотнями голосов. Я надеялся помочь хоть кому-то и… я услышал ее имя и потянулся к нему. Пространство разорвалось, там был мальчик. — Фирлингтон взглянул на Кирка. — Вы, молодой человек! Я услышал вас! Вы были не здесь, но рядом. Другое измерение?.. Вы не фоландец — это точно! Но… откуда же вы пришли в воллдримский лес?
Кирк сначала замялся, но по уже сформировавшейся привычке соврал:
— Понятия не имею, — и добавил: — И я не знаю никого из бессмертных. А сколько лет этой Пэнто?
— Точно не скажу, да и предположить здесь сложно. 200, 300, а может тысячи лет. Но я не поведал вам о той самой подсказке… Однажды я встретил другого бессмертного!
Кирк и даже дядя Джон разом напряглись, стали слушать дальше.
— Это были первые десятилетия моего пребывания в этом мире, и я встретил не просто жившего намного больше меня человека, но другого шебиша! Первого в этом мире и до сих пор единственного со способностями к шебам. Это было на побережье Португалии, неподалеку от Сагреша.
Время бурного роста населения Португалии — так характеризуют те годы в новейшей истории. Кошта Кабрал уже давно отошел от власти. До этого я довольно долго работал на него, ведь он помог мне адаптироваться в этом мире. Он сделал мне первые земные документы. Я перестал быть человеком без гражданства. Это весьма интересный период моей жизни, но сейчас я не стану рассказывать об этом. Кошта Кобрал исчез из нее, и я не сожалел об этом, ведь быть кому-то обязанным весьма тяжкое бремя.
Свой выходной я заслужил тем, что опоздал к отбытию судна. Я подвел капитана — умопомрачительно талантливого рыбака, и знал, что он прогонит меня за прогул. Я сидел на берегу, понимая, что мне все равно. Я решился покинуть обжитый край и потому был спокоен, погружен в благие мечтания.
Я услышал пение, точнее шепот. Человек вышел из воды, он был в одежде, но не промок. Он сел не песок и откинулся назад, потом прилег. Он не заметил меня, иначе не был бы так беспечен. Он свистел некий мотив. Знакомый мне. Я почувствовал миллион мурашек на коже. Я узнал мелодию из песен моего потерянного детства.
Я произнес всего одно слово: «Шебрак», — и он среагировал. Он посмотрел на меня: худого и изжаренного на солнце бездельника и пригласил жестом подойти. Я лег рядом, и мы уставились в небо. Почему-то ни он, ни я не торопились начать разговор, мы будто наслаждались встречей. Казалось, что нет больше чужого мира, только наши родственные сердца.
— Ты долго скитаешься в этом мире? — наконец спросил он на неплохом португальском.
— Лет двадцать-двадцать пять, — ответил я.
Он поведал мне, что прожил больше четырех сотен лет. Он рассказал, что изучает океанское дно, ищет следы Атлантиды. Говорил, что в месте к юго-востоку от побережья дно на километры имеет диковинную природу. Он верил, что раньше там была суша — огромный остров, который ушел под воду, а когда-то на нем жили люди. Позже я понял — он искал не Атлантиду. Он несколько раз оговорился про сотни лет с тех пор как… с тех пор как все это случилось… или с тех пор как он не помнил ничего… Потеря памяти и некий катаклизм — два эти события я позже связал воедино, впрочем, глупо, что я сразу не смог сопоставить одно с другим. Я был взволнован встречей и его рассказом и не сразу уловил намек.
