— Выжил, — невесело хмыкнул он. — Уверен, ты представляешь, насколько сложно это далось такому, как мне.
— Не понимаю и не хочу понимать. Я только жалею, что это у тебя получилось, — сказал я холодно, от "чистого" сердца.
Он дернул губами и опустил глаза, сказав:
— Прости…
— Что ты сказал? — почти закричал я, не веря своим ушам.
— Прости меня, — повторил он.
Во мне все задрожало, закипело от этих слов. Простить? Его?
— Ты. Убил. Саю. — Дрожащим от ярости голосом сказал я. — Ты. Испачкал. Сестру.
— Я знаю это, я помню это, Том! — со слезами проревел он, и Даирика опустила голову, глядя в пол. — Я помню каждое мгновение этого чудовищного дня. Помню каждый день, который я прожил в помешательстве своей ненависти к тебе, матери, отцу, Лизи. Помню, как ревновал, завидовал тому, что сестра влюблена в тебя. Я помню, как нажал на курок, от всей души желая лишить тебя чего-то дорогого, думая, что ты что-то украл у меня! Все эти восемь лет я помню это, каждый день ложась в постель. А просыпаясь по утрам, жалею, что не остался в школе, когда сестра потянула меня за собой. Я не хотел идти со всеми, как обычно, и лучше бы я остался там, под чертовым метеоритом. Умер в огне и ужасе!
— Ты считаешь, что это как-то оправдывает тебя? — скривился я от омерзения к этим словам.
— Нет, Том, не считаю… — сказал он спокойно, выдохнув. — Первый месяц я продолжал жил в ненависти, подпитывая себя ею, считая, что поступил, как следовало. А затем начало что-то происходить в моей голове, перестраиваться. С каждым днем понимание совершенного обретало новые краски. С каждым прожитым месяцем я осознавал, что со мной что-то не так…
— С тобой все не так, Кернис, — отрезал я.
Он сокрушенно кивнул:
— Ты прав, брат. Я страдал сумасшествием, жил в ужасных фантазиях. И я сейчас понимаю это, как никто другой. Я не знаю, как и почему, но спустя какой-то год плутания по этим землям, мой разум исцелился. Не стало вспышек внезапной агрессии, депрессии, суицидальных мыслей. Желание иметь здоровые социальные отношения росло по экспонентной. Все это закончилось тем, что я повесился. Но как и мама, я владею магией исцеления и машинально излечил себя.
Мне хотелось заткнуть его. Заткнуть навсегда, чтобы его уста не покидали нормальные слова. Он был безумным и должен им оставаться. Он сотворил непростительное, и никакие угрызения совести не могут исправить этого.
"— А что же ты, Том? Что насчет того белокурого администратора? Думаешь, по нему никто не плакал, никто не ждал, и он заслужил смерть? Что насчет охранника борделя, у которого была семья, ребенок? Разве он заслуживал быть убитым только потому, что просто зарабатывал и наслаждался жизнью? Думаешь, ты достоит жить после стольких отобранных жизней? — вкрадчиво прозвучало в голове."
"— Не достоин, — тут же отозвался будто бы другой я. — Не достоин, но я был вынужден, и к тому же, здесь вопрос не общих ценностей, а личная трагедия. Пусть за мной приходит тот, кто желает мести, тогда и будет, о чем спорить".
— Значит, ты женился, выбрался в люди и привел сюда супругу, чтобы воззвать к моей совести? Надеешься, что ее присутствие не позволит мне вырвать твое гнилое сердце? — спросил я иронично, игнорируя глядящую на меня Даирику.
— Да, брат. Теперь я не хочу умирать и…
— И я пришла сюда сама, чтобы остановить тебя, — сказал девушка, до сих пор держа руку на плече Керниса.
Глава 48
Глава 48
— Остановить? — хмыкнул я, поднявшись с кресла. — То есть, ты в курсе о его деяниях и пришла меня останавливать?
— Полностью, — призналась она, глядя на мужа. — Он рассказал мне обо всем после того, как я попросила стать моим мужем.
— И ты все равно сделала это. Даже мать не смогла остаться с ним! Ты тоже ненормальная?
— Любовь слепа.
Я резко выхватил кинжал из-за пояса и, прыгнув на стол, прижал его к шее Керниса, прошипев, едва сдерживая вопль:
— Я тоже любил. Я тоже хотел быть с ней, а ты забрал ее у меня. Отобрал за то, что я не дал тебе изнасиловать твою же родную сестру.
Даирика вскрикнула, и мой щит почти полностью высушил Сосуд. Я не видел, что за магия ударила по мне, но что-то неслабое. Кернис схватил ее за руку, не двинувшись с места:
— Он прав, милая. Он прав, и ты знаешь это.
— Смотри на меня, — надавил я кинжалом, пустив кровь. — На меня!
— Кернис, милый, я не могу так, — пропищала она.
— Я тоже не могу, — сказал он, глядя мне в глаза. — Ты ведь знаешь, что я ждал этого. Ты помнишь, о чем я предупредил тебя, и ты согласилась.
— Я не могу!
— Нет, ты должна!
— Хватит, — прорычал я, слушая их трогательную речь. Меня бросало в дрожь от каждого слова. Он не должен быть нормальным, и никто не должен его любить. Он псих. Социопат. Убийца. Насильник.
— Я беременна… — дрогнувшим голосом сказала Даирика.
— Хватит! — крикнул я, оборвав ее. Плевать, кто услышит. Я хочу убить его, но из-за всех этих соплей моя рука не слушается.
— Я готов, брат. Только прошу, не делай ничего моей жене… — сказал он дрожащим голосом.
— Я, по-твоему, похож на тебя?
— Фарида многое меняет, и ты, насколько я понял из разговора за ужином, тоже изменился, — уверенно сказал Кернис.
— Во мне нет столько грязи и бесчестия.
— Верю, — улыбнулся он невесело, затем посмотрел на жену. — Милая, я готов. Покинь кабинет.
Кажется, мои органы поменялись местами, такая дрожь пробежала по телу.
— Нет, — отрезала она. — Что я скажу ребенку?
— Если будет девочка, ты знаешь, каким именем назвать. Как и если будет мальчик, — вместо ответа сказал он.
Почему я жду? Что вообще происходит? Разве этого я хотел? Разве этого я желал? Где ненависть, оскорбления, бой на
