Она снова кивнула. Не очень охотно, скорее вынужденно.
– Любому человеку обычно нужна поддержка. В больших делах, в мелочах. А если кажется, что весь мир вдруг восстал против тебя, первый, кто протянет руку помощи, становится больше чем другом.
Я говорил и при этом больше смотрел в окно, а не на свою собеседницу. По двум причинам. Во-первых, легкое пренебрежение взглядами и жестами других участников разговора придает весомости твоим собственным словам, пусть самым наивным и нелепым. Однако намного важнее было то, что «во-вторых».
Действия Роалдо Лиени не вызывали у меня одобрения, сочувствия или чего-то подобного, обычно порождающего снисхождение к проступкам, и все же я не хотел крушить его жизнь. Конечно, от меня дальнейшее уже не зависело: проверяющий из столицы рано или поздно приедет, обман будет раскрыт, и разразится скандал, но если удастся посеять сомнения в главной заказчице разбирательств, если удастся убедить ее, что даже очень сильные люди временами бывают слабыми…
На меня ведь тоже могут написать жалобу. И честно говоря, на месте лисички я бы не слишком медлил, если она и вправду недовольна моим назначением. Одно то, что Смотритель сбежал невесть куда без объяснений, уже заслуживало открытого недоверия. Не удивлюсь, если прошение, похожее на творчество заговорщиков из Ганна-Ди, уже лежит на столе перед каким-нибудь столичным дознавателем. А защитников у меня нет, и вполне возможно, что возвращение в Блаженный Дол обернется прощанием с очередной несостоявшейся жизнью.
Но пока топор еще не падает вниз, руку палача можно попробовать отвести в сторону, пусть эта плаха предназначена вовсе не мне.
– Вы не виноваты в том, что произошло. Хотели обзавестись дорогой игрушкой? Пожалуйста. Единственное, забыли, что она живая и не согласится молча лежать в пыльном сундуке. Нет, конечно, Смотритель тоже хорош: плыл по течению, пока его не выкинуло на пороги. В случившемся нет вины. Есть ошибки. С обеих сторон. Чьи тяжелее? Не знаю. Зато я вижу, что вы могли бы хоть один раз попробовать пойти навстречу друг другу. Могли бы поговорить по душам.
Трактирщица хотела возразить, но я поднял ладонь:
– Сейчас не время для споров. Просто подумайте над тем, что я сказал.
– Но он же…
Да, вел себя недостойно должности. Это я видел своими глазами.
– Все его проступки будут подтверждены. Как положено. И еще одно… Скоро в здешней кумирне будет новая держательница. Или держатель. И никаких стражей божьих в Ганна-Ди не останется, а значит, Смотритель снова окажется без поддержки. Это отличный шанс начать все сначала. Для всех вас.
Женщина выслушала меня, не проронив ни слова, и краем глаза я видел, что ее лицо все больше становится похожим на тучу. Оно и понятно, кому захочется копаться в собственных глупостях, особенно если кто-то чужой тыкает тебя в них носом? А когда наступила тишина, трактирщица поднялась с лавки, неожиданно тяжело выбралась из-за стола и направилась в сторону кухни. Молча, как будто проглотила язык.
– Хорошая была попытка, – сказал демон, уже немного отошедший от недавнего потрясения.
– Бесполезная, – подытожил я, с сожалением глядя на пустую кружку, в которую теперь уж точно никто не поспешит подлить эля.
– А тебе-то что? Пусть сама решает.
– Думаешь, решит правильно?
– Правильно, неправильно… – Пальчики Лус погладили глиняный бок питейного сосуда. – Подумать тут есть над чем. А уж умеет она думать или нет, ее беда. Я вот только одного не понимаю…
– Чего?
– С какой радости ты вдруг стал заступаться за этого похотливого дурака? Есть причина, о которой я не знаю?
Этого вопроса я боялся куда больше, чем обвинения в обмане и присвоении чужих привилегий. Потому что не мог ответить. Долгий рассказ о прошлом, с объяснениями и оправданиями был не нужен ни демону, ни мне. Ему, всю жизнь избегавшему ответственности и обязательств, вряд ли будут понятны мои мотивы. И мои страхи.
Управлять чужой судьбой оказалось для меня непосильной задачей. Не по моей голове шапка, как говорится. С Блаженным Долом все было иначе, там жили люди, вверенные моей опеке, стоящие хоть на волосок, но ниже меня, а здесь речь шла о равном. О таком же Смотрителе, как и я сам, со всеми достоинствами и недостатками. Легко видеть ошибки тех, кто у твоих ног, еще легче обвинять в преступлениях того, кто над тобой, а стоит повернуть голову и посмотреть на человека, стоящего в одной шеренге, рядом…
Наверное, все это вбили в меня во время обучения. Наверное, это были не самые нужные знания и привычки, может, даже опасные. Но без них нет и не может быть человека по имени Ханнер, к добру это или к беде.
– Почему бы и нет?
– Ага. Почему бы? – Лус перекинула ноги через лавку, ухитрившись не запутаться в подоле. – Пойду проведаю соотечественницу. Заодно расскажу, что бояться больше нечего.
Выглядело так, будто демон обиделся, не получив ответа. Считает, я скрываю что-то важное? И правильно делает. Может, так доверия станет меньше, а чем тоньше узы между нами, тем легче будет принять и выполнить решение. То, окончательное.
Пылинки заплясали в золоте солнечного света, провожая девичью фигурку, но едва успели угомониться, как новое движение по трактирному залу заставило их начать очередной бесшабашный танец, искажая черты человека, подходящего к столу, за которым я сидел. Впрочем, мне и не хотелось особо присматриваться.
– Чужой хлеб отбиваешь?
Наверное, этот длинный нос я не забуду даже в глубокой старости, когда не смогу вспомнить и произнести собственное имя.
– Киф Лефер? Из какого города на сей раз?
Он сел напротив, так же, как и я, стараясь смотреть больше на улицу, чем на собеседника.
– Из того, где тебя быть не должно.
Золотой знак не выставлен напоказ, значит, Цапель прибыл в Ганна-Ди не для развешивания тумаков местным властям, а для…
Ну да, конечно же!
– Прошение тебе всучили или сам взял?
– А ты как думаешь?
– Судя по твоему недовольному виду…
– Глаза слишком часто обманываются.
Он явно был не расположен к дружеской беседе, но уходить от разговора тоже не хотел. Итак, я должен что-то услышать? Тогда поскорее бы!
– В столице перевелись дела и заботы? Сбежал от скуки в провинцию?
– Это ты сбежал. Сначала в провинцию, потом из нее.
Лицо Кифа не выражало ничего особенного: легкая рассеянность, капелька пренебрежения к окружающему миру, остальное – унылое спокойствие. И вместе с тем чувствовалось, как под этой тщательно сотворенной маской назревает настоящая буря.
– Не по своему желанию.
