Палач поспешил развеять его сомнения, поднеся факел к дровам, сложенным у нашего с Коллет костра. Сухие поленья легко занялись, я услышал, как потрескивает шерсть у меня на хвосте.
— Коллет... я так и не сказал тебе...
Андрэ взревел. Жилы у него на шее вздулись, плечи под балахоном сразу словно увеличились вдвое.
— Стреляйте! — завизжал с помоста преподобный арбалетчикам.— Он сейчас вырвется! Прострелите ему ноги!
Видимо, у стражников в головах не укладывалось, что человек может выворотить забитый в землю толстенный столб, потому они замешкались. Впрочем, Андрэ и не смог его выворотить — он его сломал. Над площадью на мгновение повисла изумленная тишина. В ней звонко лопнул металл — это гигант порвал цепь, скреплявшую его кандалы. В следующее мгновение Андрэ оказался рядом с нами. Отмахнувшись от замешкавшегося палача обломком столба, его величество мощным пинком отправил охваченные огнем поленья в толпу. Раздались вопли обожженных зевак.
— Стоять! — Инквизитор выхватил у оцепеневшего стражника мушкет и прицелился в короля.— Не двигайся, ты, чудовище!
Андрэ развернулся, но уже подбегали опомнившиеся стражники с арбалетами и мушкетами наперевес.
— Это была хорошая попытка, дружище,— попытался я утешить Андрэ.— Настоящий королевский жест...
Злорадная ухмылка Бонифация скривилась и медленно сползла с его лица. Преподобный изумленно уставился куда-то в сторону улицы, по которой нас везли из крепости на казнь. Оттуда доносился перестук копыт — несколько лошадей приближались галопом, среди них я различил тяжелые шаги дестриэ и знакомую поступь Иголки.
— Ваше преподобие,— подал голос геморройный старикашка, вставая,— что происходит? Это самое возмутительное аутодафе из всех, что я видел! Вы не могли организовать все как следует?
— Это что еще за... — не обращая внимания на старика, произнес преподобный, не отрывая глаз от улицы.— Этого не может быть!
В глубине улицы возникло движение — видно было, как панически взлетают голуби. Раздались испуганные вопли, зеваки бросились врассыпную, спасаясь из-под копыт бешено скачущих коней. А в следующий момент с противоположной стороны — на помосте — раздался оглушающий удар, в воздух взлетели переломанные доски, и сооружение, вместе с креслами и вопящей городской знатью опрокинулось, похоронив под собой и отца Бонифация, и большую часть стражи. В клубах поднявшейся пыли я различил силуэт, разительно напоминавший Андрэ. Только более грузный, словно слегка оплывший. Пыль осела...
— Бык? — не веря своим глазам, промямлил я.— Офигеть!
Громила, некогда служивший Мордауну одновременно личным секретарем, экзекутором, массажистом и бог знает кем еще, отряхнулся от щепок и целенаправленно двинулся в нашу сторону. Андрэ насупился и заступил ему дорогу. Оба здоровяка были сложены примерно одинаково, и силища в них гуляла равная, но Бык многократно превосходил Андрэ в опыте. Его величество практически не умел драться и победил Быка во время достопамятного штурма замка лишь благодаря неожиданности. Ну и еще — крепкой голове. Но сейчас шансов у Андрэ не было.
Гиганты разом остановились, когда между ними оставалось меньше шага, и уставились в глаза друг другу. Зеваки замерли, над площадью опустилась напряженная тишина, даже голуби перестали кружить и расселись по карнизам домов. Противники некоторое время сверлили друг друга взглядами, потом вполголоса обменялись парой фраз, подняли сжатые в кулаки руки — толщиной с ногу нормального человека — и ткнули друг друга в грудь. И хотя такими ударами можно было проломить борт лодки, выглядело это вполне по-дружески. В толпе разочарованно засвистели.
— Все в порядке! — махнул нам рукой Андрэ.— Это господин крыс его привел!
— Не называй меня крысой! — немедленно завопил Мордаун, взбираясь на плечо Быка.
— Я бы не был так уверен, что все в порядке,— проворчал я.— Не может быть, чтобы Морган пришел нас освободить!
— Я сам себе не верю,— хмыкнул расслышавший мои слова Мордаун.— Ведь уже совсем навострил когти добираться в Бублинг самостоятельно, да вот услышал случайно, что вас сегодня будут сжигать, и решил посмотреть. Приятно же увидеть, как мучаются твои враги!
— Морган...
— Нет, правда,— смутился Морган.— Я и не думал вас спасать. Оно мне надо? Это все Бык...
— А его-то, кстати, ты откуда выкопал?
— Именно что выкопал,— явно обрадовался смене темы крыс. — Когда бой закончился, я решил проследить, куда вас отведут... На самом деле особого выбора у меня и не было. Если помнишь, меня вез Николас, и когда заварушка началась, этот безмозглый викинг сунул меня в седельную сумку и затянул шнурок.
— Это кого ты назвал безмозглым? — возмутился Николас.— Я для твоей безопасности старался!
—Для моей безопасности надо было вообще не ввязываться в драку, а увезти меня немедленно прочь! — возразил Морган.— Или хотя бы просто отпустить меня на землю, я сам бы убрался подальше. А так мне удалось выбраться из сумки, только когда лошадей поставили в конюшню крепости, где вас и держали в подвале. Ну я подумал — раз уж все равно меня туда привезли, почему бы не осмотреться? И, надо признать, это был просто знак судьбы! Осмотрел я верхние этажи, много чего интересного, кстати, узнал, и решил посмотреть на вас в камере. На лестнице учуял очень знакомый запах. Спустился еще на этаж ниже и вижу — Бык! Право слово, я чуть не разрыдался!
— Бык? В этой же крепости? Но что он тут делал? Морган с жалостью посмотрел на меня:
— Конрад, тебя, похоже, сильно пытали? Что делают в тюрьме? Сидел он там.
—А, да... мне доклад... гм... я случайно узнал, что
ты сбежал с каторги и подался в разбойники. Значит, попался на разбое?
— Да какое там! — смущенно почесал многократно ломанную переносицу Бык.— Не вышло из меня хорошего разбойника. Слишком уж я приметный. Ни проследить за жертвой скрытно, ни в засаду организовать. Только выберешь лоха пожирнее, начнешь его пасти — глядь, а следом уже отряд стражи топает. Ждут, легавые, чтобы на месте преступления сцапать... Стыдно сказать, докатился до того, что с голодухи попытался с лотка буханку хлеба украсть. Тут меня и повязали. И вот чего я так и не могу понять — мне в тюрьме надень как раз буханку хлеба выдавали! Вот где парадокс правоохранительной системы!
— Разумеется, я не мог оставить за решеткой лучшего массажиста, который только был в моей жизни!
— Это все прекрасно, но ты так и не объяснил, почему нам помог!
— Мы его убедили,— спокойно, как о само собой разумеющемся, сказала подошедшая Иголка. На спине лошади гордо восседал Транквилл. Максимилиан и Артур выглядели не менее довольными.— Вообще-то он хотел нас угнать!
