Выйдя в коридор, Отис ухватил за плечо первого попавшегося слугу:
— Где мы можем найти наместника?
— Я… я доложу о том, что вы желаете его видеть, — промямлил слуга.
— Сейчас! — рявкнул Отис, теряя терпение при виде подобной вопиющей беспомощности.
— К-кажется, он шел в библиотеку, — выдал "государственную тайну" испуганный парень.
— Проводи! — приказал Отис.
Взмахом руки советник велел страже оставаться на месте, и они с принцем последовали за слугой.
Спустившись на второй этаж, альвионцы двинулись прямо по коридору. Но, не доходя до библиотеки, Отис заметил полуоткрытую дверь, из-за которой лилась чудная мелодия. Красивый юношеский голос пел о вечной любви. Прислонившись к дверному косяку, стоял наместник и слушал балладу. Надменное породистое лицо мужчины смягчилось, стало меланхолично задумчивым и каким-то мечтательным.
Кальм тут же сунул нос в комнату, чтобы узнать, что так заинтересовало Вальдорна. Молоденький юноша, тоскливо воющий что-то, аккомпанируя себе на лютне, не произвел на принца особого впечатления. Принц предпочитал песни застольные и неприличные, уважая их не столько за гармонию звука, сколько за содержание. Зато кроме лютниста на диване в комнате был кое-кто еще поинтереснее: какой-то парень и одна девушка. Но зато КАКАЯ девушка! Она была чудо, как хороша. Кальм жадно оглядел изящную фигурку — длинные ножки, тонкую талию, шикарный бюст, полускрытый кружевом накидки. "Таким грудкам в платье тесно. Выпустить бы их на волю…" — подумал принц, никогда не умевший держать себя в руках, с нарастающим возбуждением представляя себе этот увлекательный процесс.
В это время закончилась баллада, и в комнате воцарилась тишина, которую Кальм поспешил нарушить заявлением:
— О, у вас, наместник, менестрели выступают, а мы там скучаем.
— Ваше высочество! Советник Отис! Какая радость! — делано изумился Вальдорн с официальной улыбкой на лице. — Как ваше самочувствие? Чем обязан столь раннему визиту?
— Просрались и живы! Собственно говоря, мы зашли сказать вам, что сегодня же уезжаем из вашей гостеприимной провинции, в которой умеют готовить потрясающие лекарства. Надеюсь, лекарю уже отрубили голову? — грубо и едко ответил Кальм.
— Конечно, ваше высочество, он понес заслуженное наказание, — не моргнув глазом, привычно выкрутился Вальдорн, надеясь, что принц не потребует демонстрации расчлененного тела Демиса. Впрочем, если потребует, лекаря казнить не долго, жаль, правда, замену придется подыскивать.
К счастью Демиса, не имея столь кровожадных намерений, парень уже обращался к Элии:
— А ты, крошка, кто?
— Ваше высочество, — девушка встала с дивана и присела в низком реверансе, мантилья соскользнула, открывая прекрасный вид сверху на содержимое ее декольте. — Мы с братом сказители. Джей рассказывает, а я плету иллюзии.
— Хм, ну-ка, сбацайте что-нибудь покороче — на пробу, — оживился принц.
Джей тоже поднялся с дивана, встал в позу и торжественно начал:
— Ползет черепаха вокруг бочки и думает: "Ё-моё, когда же этот забор кончится!"
Элия проиллюстрировала.
Кальм хохотнул: действительно коротко! Снисходительная полуулыбка наблюдающего за происходящим советника стала чуть более широкой и менее кислой.
— Короче, наместник, — нахально заявил Кальм, фамильярно похлопав его светлость по плечу, — дорога нам предстоит длинная и скучная. Мы берем с собой менестреля и сказителей в качестве компенсации за ошибки вашего лекаря.
Настроение Вальдорна, вознесшееся до небес при известии о скором отъезде окаянных гостей, камнем рухнуло вниз. Отдавать лучшее сокровище его музыкальной коллекции — Эверетта — наместник совсем не собирался. А сказители, к несчастью, ему не принадлежали. Планы Вальдорна относительно предстоящего "разговора об иллюзиях" рушились на глазах. Оставалась лишь надежда, что своенравная девица сама не захочет ехать в Альвион.
— Ваше высочество, я бесконечно рад был бы незамедлительно исполнить оба ваших желания, но менестрель не раб, он лишь работает на меня. Если Эверетт пожелает отправиться с вами, я буду счастлив, но приказывать ему не могу. Сказители же — люди вольные. Они получили приглашение выступить во дворце, не более. Так что договариваться с ними вам придется самому, — подчеркнуто вежливо объяснился Вальдорн.
— Ну что, крошка, и вы, парни, поедем с нами в Альвион? — небрежно спросил Кальм, даже не ожидающий отказа.
— Мы с Джеем давно мечтали посетить этот великий Мир Узла, ваше высочество! — восторженно откликнулась Элия, подтверждая согласие, Джей энергично кивнул.
— Я тоже! — воскликнул Эверетт и виновато покосился на наместника, чувствуя себя немножко предателем.
Джей глянул на него, как на умалишенного, вспоминая предсказание Храма. Вальдорн, не ожидавший такой черной неблагодарности от избалованного сопляка, скрипнул зубами.
— Замечательно. Через пару часов за вами пошлют. Собирайтесь, — покровительственно объявил Кальм.
— Ваша светлость, перед отъездом нам надо еще кое-что уладить. Обсудим распоряжения Альвиона. Подумаем, как можно компенсировать наше отсутствие на сегодняшнем балу, — советник почти выволок из комнаты упирающегося и все еще надеющегося что-то изменить наместника.
А Кальм поспешил к брату — хвастаться тем, как "умыл" напоследок наместника, да вдобавок раздобыл забаву на дорогу.
— Э-э-э… Я все-таки тоже решил поехать… — почти прошептал Эверетт, когда за принцем закрылась дверь, и окончательно смутился под укоризненными взглядами Элии и Джея.
— Мы слышали, — мрачно констатировала принцесса.
— Я без вас не смогу, — зеленые глаза юноши, устремленные на Элию, наполнились слезами. То, что он, мучительно стесняясь, не мог сказать, вырвалось само собой.
— Поэтому решил умереть, — еще более мрачно заключила богиня, с досадой думая про себя: "Ох уж мне эти блаженные романтики!".
— Лучше умереть, чем жить без вас, — патетично воскликнул немного расхрабрившийся менестрель.
— Джей, — Элия указала брату на дверь.
Как ни странно, принц молча подчинился, предоставив сестре право разбираться с безумцем самостоятельно.
— Элия! Я люблю вас! — не долго думая, пока его не прогнали вслед за сказителем, пылко признался Эверетт.
— Я вижу, милый. Поверь, мне приятно и дорого твое чувство, — промолвила богиня, приблизившись и взяв лицо юноши ладони. — Но цена за удовольствие видеть тебя рядом и слушать твои дивные песни слишком велика, я не хочу платить смертью великого менестреля. Не могу и приказать тебе остаться, все равно не послушаешь. И все-таки подумай еще раз о том, как чудесна Дорога Миров, только открывающаяся перед тобой, как ты нужен им, сколько ты сможешь сделать для Вселенной, сколько песен написать и спеть.
