Всего рука-мушкет вмещает пять патронов. Пять раз можно изрыгнуть огонь и смерть. Потом — перезарядка. Но сделать это в боевых условиях практически невозможно — приходится вскрывать протез и долго-долго устанавливать патроны в отведенные им гнезда. Поэтому в битве Тур Ганикт Длинная Рука может выстрелить не более пяти раз.
Вот и все. Последний, пятый выстрел. Но и стреляющая штуковина одноногого толстяка тоже смолкла. Ганикт внимательно считал — она сделала шесть выстрелов. Значит, ее предел равен шести.
Колобков бросил опустошенный револьвер на палубу. Однорукий пират тоже больше не стреляет. Похоже, патроны кончились.
Опустив руку-мушкет, Ганикт быстро пошел на Колобкова, вытягивая здоровой рукой саблю. Из простреленной ноги по-прежнему льется кровь, но пиратский капитан словно вовсе не замечает боли. А Колобков недобро ухмыльнулся, приподнял полу клетчатой рубашки и… вынул из кобуры второй револьвер.
— Хы-хы, у меня запасной! — торжествующе объявил Колобков, глядя на окаменевшее лицо противника.
В голове Тур Ганикта мысли понеслись бешеным вихрем. Первая — у врага есть еще шесть выстрелов. Вторая — он, Ганикт, совершил большую глупость, что подошел ближе. На том расстоянии, что они перестреливались до этого, да еще при качке, попасть в цель было трудно — они и попали всего по одному разу. Но сейчас, когда расстояние сократилось более чем вдвое…
В следующий миг Колобков спустил курок, а Тур Ганикт рыбкой метнулся вправо, прячась в дверной нише. Сама дверь оказалась заперта изнутри, но углубление все же худо-бедно послужило укрытием. Тур Ганикт втянул живот, плотно прижимаясь к стене, и замер, чутко прислушиваясь. Из-за деревянной ноги этот странный тип не может ходить бесшумно. Если он подойдет поближе или расстреляет оставшиеся патроны… с саблей Тур Ганикт может одолеть даже троих.
На носу тем временем продолжалась драка. Команда «Кристурицы» понесла серьезные потери. Один пират стонет, держась за сломанную руку, второй плавает в море, выброшенный за борт приемом дзюдо, третий лежит без сознания с серьезной травмой черепа, а четвертый истекает кровью, тяжело раненный штык-ножом. Однако и Гюнтер Грюнлау выбыл из игры — ему разрубили плечо саблей и порезали бок кортиком. Теперь он сидит, прислонившись к бортику, и слабеющей рукой пытается сделать перевязку.
Гена с Валерой отделались легче. Оба на ногах, готовы продолжать бой. Валере резанули ножом предплечье, но рана легкая, даже кость не задета.
И теперь перед бравыми телохранителями остался только один противник — пиратский боцман Веданок. Детина более чем саженного роста — двести десять, а то двести пятнадцать сантиметров. С такими шкафами Гене с Валерой драться еще не доводилось.
Но если бы у этого великана была только физическая сила! Стоя перед двумя противниками, он окинул беглым взглядом поверженных товарищей и произнес несколько слов.
— Чего он говорит? — угрюмо повернулся к Валере Гена.
Валера молча пожал плечами.
— Он говорит, что вы отличные воины, раз сумели втроем победить четверых абордажных бойцов «Кристурицы», — подал голос из укрытия Чертанов. — А еще говорит, что раз вы такие отличные воины, он будет драться с вами в полную силу.
— У? О? — не понял Гена.
— Уяк? — присоединился Валера.
Стоя посреди палубы, Веданок с нарочитой ленцой стянул с себя рубашку. У телохранителей выпучились глаза — из боков этого великана растут еще две руки! Правда, совсем крохотные, слабенькие — размером с младенческие.
— Вот урод-то! — высказался Валера.
— Ыгы…
Но двумя дополнительными руками дело не ограничилось. Веданок весь сморщился, напрягся… и изо лба у него высунулся бычий рог! Коротенький, изогнутый — несомненно, совершенно бесполезный. Но тем не менее — самый настоящий рог.
— Гыагир синда из казух масина-асина ликхи и нись ти цукур, ниджиж щин ха такурид никса! — прогремел Веданок, уперев руки в бока.
— Он говорит, что этот рог — волшебный рог, — перевел Чертанов. — Он делает его непобедимым.
— В смысле? — нахмурился Гена.
Но пиратскому боцману уже надоело болтать. Он с хрустом сжал кулаки и в бешеном порыве понесся на противников. Однако неуклюжие движения сразу выдали в нем бойца хоть и зверски сильного, но не слишком умелого. Гена с легкостью ушел из-под удара, и нанес страшный джэб правой. Валера также уклонился и с развороту ударил локтем в грудь.
Воздух огласили болезненные хрипы. На палубу капнула кровь. Но… но не кровь Веданока.
Великан как будто даже не заметил нанесенных ударов. Зато у Гены голова качнулась назад, а изо рта вылетел зуб. Валера же сложился пополам, хватаясь за грудь, которую словно пронзило копьем.
— Че за?.. — прохрипел дзюдоист, кашляя кровью.
— Ы! — выдавил боксер, отпрыгивая назад.
Веданок оглушительно расхохотался. Гена и Валера помотали головами в совершенно одинаковом жесте, и снова бросились на противника. Страшные удары левой и правой!.. Захват бедер, толчок, бросок!..
И Гена отлетает назад, чувствуя, как трещат ребра, а Валера падает на палубу, подброшенный в воздух неведомой силой.
Все еще хохоча, Веданок произнес несколько слов и легонько пнул упавшего Валеру. Чертанов поспешно перевел:
— Он говорит, что это такое волшебство! Чем бы вы его ни ударили — удар к вам же самим и вернется!
— Хрена себе!.. — процедил Гена, с трудом держась на ногах. — Вот это я бью, оказывается!
— У-у-у!.. — прохрипел Валера, заставляя себя подняться.
Услышанное их ничуть не удивило. Раньше, на Земле — возможно. А здесь уже привыкли к странностям. В головах одна мысль — как же пробить такую мощную защиту?
— Огнестрел применять нельзя, — сразу решил Валера.
— Согласен, — кивнул Гена.
Телохранители медленно двинулись вокруг пиратского боцмана, ища лазейки, возможные слабые места в волшебной броне. Ища — и не находя. Валера кинул в спину Веданоку зажигалку — и тут же почувствовал легонький удар в лопатку. Метательное оружие так же бесполезно, как и ближний бой.
По правому борту послышался выстрел. Тур Ганикт подбросил в воздух носовой платок — и Колобков тут же выпалил в него из револьвера. Правда, промазал.
В барабане осталось три пули. Всего три. А потом останешься безоружным и беззащитным. У Колобкова нет ничего, кроме револьвера и трости. А Тур Ганикт по-прежнему вооружен — при нем сабля, и он отлично умеет ею пользоваться.
Немного подумав, Колобков крутанул барабан, выщелкнул один патрон и вставил его в другое отделение. Затем он тщательно прицелился и начал ждать.
