— А там что? — спросила девушка, указывая на храм.
— Там живут шаманы, — охотно ответил Скалобой. Ему нравилось, что аллери говорит с ним на его языке, и он едва ли не чаще Элор расспрашивал ее об Ильдорне. Стас видел, что Элор нравилась непосредственная простота брата, она часто смеялась над его вопросами, и, похоже, они хорошо сдружились.
— В каких богов вы верите?
— Мы лишь поклоняемся духам предков, а шаманы умеют говорить с ними.
— Вот как. То есть шаманы говорят вам, что делать, объясняя это волей предков? — Элор взглянула на Стаса, и тот понял ее замысел.
— Ну да, — подтвердил Скалобой. — А у вас разве не так?
— Скажи, Скалобой: если шаман захочет что-либо, он ведь может сказать, будто это желание предков, и никто не догадается, что это не так, ведь только они говорят с высшими?
Скалобой замолчал и задумался. Похоже, эта мысль никогда не приходила ему в голову.
— Проще говоря, Скалобой, шаманы могут лгать, и ты не узнаешь, где ложь, — пояснил Стас, глядя на украшенный резьбой, костями и рогами животных храм. — Так они солгали, когда предали меня аллери.
— В моем мире, — сказала Элор, — я бы изгнала такого жреца и приказала бить его плетьми. Как можно верить тому, кто говорит одно, а делает другое?
— Шаманов нельзя изгнать, — почти испуганно возразил Скалобой. — Кто же станет говорить с предками, предсказывать погоду, даровать удачу на охоте?
— Значит, найдите других шаманов, — ответила Элор.
— Где же их найти? У Зримрака один помощник — Криворог. Если только он…
— Один другого стоит, — промолвил Стас. — Не нужен ни тот, ни другой.
— А кто же тогда?
— А ты, Скалобой! — шутливо предложил Стас.
— Я??
— А что? Чем ты хуже? Предсказывать погоду — дело нехитрое, справишься.
— Не-ет, — озабоченно протянул брат. Стас и Элор рассмеялись.
— Ладно, — сказал Стас. — Пора собрать ставров и сообщить, что у них новый вождь. Точнее, старый.
Казалось, все ждали этого, и, едва Стас ударил в било, площадь перед храмом заполнилась ставрами. Стас поймал себя на том, что научился различать лица и ставры уже не казались стадом прямоходящих телят. Это был его народ, его клан.
На боку болтался выкованный Огневаром меч, за спиной стояли Элор и брат, Стас знал, что говорить, и чувствовал, что его слушают. Он рассказал о своем пути, о предательстве шаманов и встрече с Элор, о безрогих и о жестокой Айрин. Он чувствовал, что надо вот так, просто и прямо, говорить с народом, а еще лучше — быть одним из них. Не голубой кровью, не «избранным» и поставленным свыше — просто одним из них. Только тогда тебе станут верить по-настоящему.
— Я безрог, и по старым законам я отступник, но рога мне отрубили не вы, а аллери. Я ушел из клана, не нарушив никакого закона, и теперь, как прежде, хочу стать вашим вождем.
Ставры молчали — и было отчего. Вождей не выбирали — их назначали шаманы после обряда в пещерах Духов, и ставры, особо не задумываясь, принимали их. Старый вождь игнорировал шаманов, не позвал их, а те намеренно не пришли, хотя прекрасно слышали все, что говорилось на площади. Не явились, надеясь, что у наглеца ничего не выйдет…
Вперед протиснулся Крепкохват.
— Вождь я! Я ваш вождь, ставры! — закричал он, крутя головой с подкрашенными красным рогами.
— Уймись, Крепкохват! — раздался голос Огневара. — Ты не вождь, ты — слуга Зримрака, а слуга не может быть вождем!
Крепкохват спекся, не зная, что отвечать. Вступать в перепалку с могучим кузнецом ему явно не хотелось.
— Я настоящий вождь! — закричал он, оборачиваясь к ставрам. — Я! Духи избрали меня!
— Меня тоже. Я уже говорил: хочешь, разрешим спор сталью? Вождь не должен бояться умереть за свое дело.
Слова сами лились из него, и на миг Стас впал в ступор: он ли говорит это или тот, созданный им в игре персонаж? Но меч на поясе был тяжел, солнечные лучи пекли голову, а окружавшие ставры отнюдь не походили на кучку пикселей.
Крепкохват растерянно повернулся к храму. Стас понял: он ждал помощи от шамана. Стас усмехнулся. Пожинай, что посеял, Зримрак! Хочешь иметь вождя-попку, имей!
— Эй, Зримрак! — крикнул Стас, поворачиваясь к храму. — Может быть, ты хочешь что-то сказать? Твой вождь слишком слаб.
Народ повернулся к храму, на ступенях которого показался шаман.
— Я скажу свое слово, Мечедар. Скажу, когда придет время.
— Твое время кончилось, шаман!
— Скоро мы узнаем, так ли это. И вы все знайте! — Шаман повернулся к ставрам. — Кто пойдет за ним — познает гнев духов!
Гневно ударив посохом, он скрылся в храме. Мечедар усмехнулся. Гнев духов? Ну-ну.
— Ну, ставры? — крикнул Огневар. — Хотите в вожди Крепкохвата? Или Мечедара? И знайте: Мечедар не отдаст ваших детей аллери, он защитит вас. Он вождь, который нужен вам, ставры!
— Я слышал, что Мечедар хочет изгнать аллери, но он дружит с одной из них! — выкрикнул кто-то.
— Я скажу! — опередила Стаса Элор. — Ставры! Вы все разные, и аллери — разные! Не все аллери враги вам, и потому не бойтесь прогнать тех, кто приходит за новыми рабами! Их не так много, и вам не стоит бояться. Я, маленькая аллери, не боюсь их, а уж вам… Я не указываю вам, но я вижу: Мечедар достоин быть вождем!
— Мечедар наш вождь! — крикнул Скалобой.
— Мечедар! — поддержал кто-то.
— Мечедар! — зарычал Огневар.
— Не надо нам безрогого! — пытался вопить Крепкохват, но его оттеснили в сторону и надавали по загривку.
— Мечедар наш вождь!!
Остаток дня пировали. Как и в первый, памятный Стасу раз, на площадь вынесли столы и утварь. Ставры любили погулять, Стас, как русский человек, — тоже, и с удовольствием отплясывал вместе со всеми. Элор от души хохотала, глядя на танцующих ставров: они смешно подпрыгивали, топая ногами, но их плавная грация все же вызывала восхищение.
— Мечедар!
Стас обернулся. Снова она! Перед ним стояла Черногривка. Губы девушки кривились от обиды:
— Ты забыл меня, Мечедар! А что обещал! Вождь должен держать свое слово!
— Э-э, Черногривка…
— Разве я не хороша, Мечедар? — она подошла ближе. Для ста пятидесяти килограммов веса грация девушки была впечатляющей. — Я всем отказывала, Мечедар, потому что думала только о тебе!
— Ну, это зря…
— Даже когда тебя схватили аллери, я думала о тебе!
Элор подошла к ним:
— Кто это, Мечедар?
— Элор, это… одна знакомая, — Стас заговорил на языке аллери, и Черногривка тотчас что-то заподозрила.
— О чем вы говорите? Скажи, что любишь меня, Мечедар!
— Что? — изумилась Элор. — Кто ты такая?
