И все же врагов оказалось слишком много. Их полчища были неисчислимы. А свободных канатов — слишком мало. Матросы не могли пробиться сквозь массу огненных змей к кубрику, и смести их со стены. Поток лезущих из моря тварей не только не ослабевал, теперь они ползли уже сплошной стеной, покрывая всю палубу копошащейся светящейся массой. А передние уже почти настигли Мечтателя.
И вдруг Линден вспомнила, как Ковенант, совершенно невредимый, стоял в центре костра кааморы для Мертвых Коеркри. Тогда его защищала дикая магия. Огонь против огня. Вырвавшись из рук страховавшего ее Кайла, она бросилась к одному из фонарей, висящих на рее у нее над головой, и изо всех оставшихся сил зашвырнула его подальше в сторону кубрика.
Он упал почти у самой стены, тускло светящейся пурпуром, и разбился о палубу, забрызгав угрей маслом. Несколько тварей, на которых попало больше всего, тут же вспыхнули. Бьющийся в них огонь получил необходимое топливо и пожрал их. Объятые пламенем тушки, корчась, свалились в воду и с шипением затонули.
Линден открыла рот, но Хоннинскрю опередил ее, сочным басом гаркнув:
— Масла! Достаньте побольше масла!
Кир и еще два Великана тут же исчезли в одном из люков. Остальные матросы стали срывать оставшиеся фонари, но капитан остановил их:
— Нам тоже нужен свет.
Но тут Мечтателя, Ковенанта и Бринна снова стало видно в свете накатывающейся на них волны угрей. Мечтатель стоял на мачте, все еще держа Ковенанта на плече, и медленно отступал по мере продвижения противника. Это было не самое удобное место для такого маневра: круглый брус, прекрасно отшлифованный, с торчащими реями и обвисшим такелажем. Но Великан как-то ухитрялся передвигаться, при этом, не сводя глаз с угрей. В странном пурпурном свете его фигура казалась неправдоподобно огромной, а глаза полыхали алыми углями.
Между ним и авангардом атаки стоял Бринн, который тоже медленно отступал. С такого расстояния Линден не могла разглядеть его лица, но была уверена, что харучай с обычной невозмутимостью решает, как он сможет защищать Ковенанта, когда отступать будет уже некуда. Ведь первый же удар, который он нанесет врагу, станет и последним.
Кир и матросы все еще не вернулись. Измеряя время по своему учащенному пульсу, Линден боялась, что они опоздают. А угри все поднимались и поднимались на палубу. Казалось, их количество неизмеримо, как неизмерима была ярость, толкавшая их.
И вдруг Мечтатель споткнулся об один из канатов, и порыв ветра тут же сбил его с ног. Но он не упал с мачты: ему удалось обхватить ее ногами и удержаться. Ковенант свисал с его плеча, как кукла. А твари продвигались все ближе и ближе. И между этой ползущей смертью и Великаном стоял только один безоружный харучай.
Хоннинскрю вдруг осенило, и он что-то крикнул брату.
Тот кивнул и, уложив Ковенанта на колени, стал обдирать канаты, до которых мог дотянуться. Когда он не мог развязать узел или крепление было слишком далеко, он резко дергал, и канаты рвались, как гнилые нитки. И как только ему удавалось выпутать кусок, он тут же передавал его харучаю.
Получив, наконец, оружие, Бринн шагнул навстречу угрям.
Вынужденный двигаться с величайшей осторожностью, он, тем не менее, яростно набросился на врага, осыпая его хлесткими ударами импровизированной плети. Но канат все же довольно быстро сгорел, и вскоре в руках харучая остался лишь пучок веревок, слишком коротких, чтобы ими можно было орудовать без опаски. Ему пришлось сдать плацдарм и отступить к Мечтателю, который приготовил уже новую связку.
Издалека защитники Ковенанта казались Линден какими-то мифическими героями. Их положение, правда, облегчалось тем, что количество наступающих угрей все же было ограничено толщиной мачты. Но и количество канатов было ограничено зоной, до которой мог дотянуться Мечтатель.
Линден уже собралась крикнуть капитану, чтобы тот как-нибудь исхитрился передать Бринну еще канатов, но тут из люка высунулся Кир. Он держал в руках большой бурдюк и со всей скоростью, на какую был способен, полез по канатам в сторону кубрика. Вслед за ним показались два матроса, которые тоже поспешали изо всех сил, но двигались все же медленнее, так как каждый из них нес по два бурдюка.
Хоннинскрю дал команду Великанам посторониться, и они быстро расчистили ему дорогу. Миновав бизань, харучай встал потверже и, раскачав бурдюк, с размаху плеснул из него на палубу. Масло растеклось темным пятном и ленивыми струйками потекло вниз. И как только струйки достигли угрей, палуба словно взорвалась.
Огонь стал распространяться с необычайной скоростью, жадно пожирая угрей. От масла, выплеснутого Киром, пошла цепная реакция: огненные твари взрывали друг друга. А харучай продвигался вперед, одной рукой держась за страховочный канат, а другой выплескивая все новые порции масла. За считанные секунды пламя охватило уже всю палубу. Опустошитель терпел поражение от собственного же оружия.
Но те из тварей, что уже успели взобраться на стену и крышу кубрика, не пострадали. И добраться до них уже не было никакой возможности: Великаны не особо боялись огня, но от масла палуба стала слишком скользкой. Пока оно все не выгорит, и думать нечего о том, чтобы попытаться прийти на помощь защитникам Ковенанта. Тем более что в ту сторону вел только один канат, а по нему сейчас шел харучай.
Оставались считанные секунды: запас канатов иссяк, и Мечтатель попытался продвинуться дальше, где их было полно, но зато там кончалось прикрытие от ветра, где он дул по-прежнему с ураганной силой. Не успев проползти половину намеченного пути, Великан был вынужден остановиться и закрепиться, чтобы не сдуло.
Бурдюк Кира опустел до того, как харучай добрался до надстройки, и ему волей-неволей пришлось остановиться.
По команде Хоннинскрю, который уже добрался по канату до Кира, одна из Великанш бросила ему бурдюк, и он ловко его поймал. Второй бурдюк полетел дальше и, врезавшись в верхний край надстройки, взорвался там как бомба, забрызгав маслом всю стену. Взвившееся пламя словно языком слизнуло всех тварей.
Капитан тем временем переговорил с Киром, и тот нырнул у него между ног, а затем забрался, как на дерево, на его широкие плечи. Преодолев остаток расстояния до надстройки, Кир встал во весь рост и вскарабкался наверх, затем повернулся и принял из рук Хоннинскрю второй бурдюк.
Над крышей кубрика взметнулось пламя — это харучай начал поливать маслом оставшихся в живых тварей, расчищая себе путь к мачте.
Капитан подпрыгнул и зацепился за край перил крыши. Несмотря на то, что руки его скользили, ему все же удалось вскарабкаться наверх. Он помахал руками, и матросы перебросили ему последние два бурдюка. Сгибаясь под яростным ветром, он поспешил на помощь Киру.
