— Я составил гороскоп девушки, о которой ты меня спрашивал, о мой повелитель.
— Ну-ну? — оживился молодой халиф.
— Вот что я вычислил по таблицам Гур-гани, о светлейший повелитель. Когда я внес год, месяц, день и час рождения девушки в таблицу, я увидел, что в момент ее появления на свет куспид Первого дома находился в восьмом градусе, то есть в первом декане знака Девы, что, по мнению астрологов, означает постоянство. Другое заключается в том, что Дева — это земной знак, а неподвижность — свойство земного элемента. Таковы указания на незыблемость трона верховной власти и прочность престола Халифата. Более того, Меркурий, управитель Асцендента Девы, в момент ее счастливого рождения располагался около Большого счастья, Юпитера, а Меркурий — это планета, которая приносит удачу, и большую удачу. Венера, Малое счастье, находится в доме Меркурия, а Меркурий — в ее доме, в Весах. Он означает ученость, знание, предприимчивость и острый ум; он находится одновременно во втором от Асцендента знаке Зодиака и во Втором доме, который связан со средствами обеспечения и поддержания жизни. Я полагаю, что это прекрасный гороскоп для принцессы алькова счастья и избранного занавеса паланкина чести.
И Яхья ибн Саид снова низко поклонился своему повелителю, сложив руки у груди. Туфля его продолжала крепко стоять на белой ткани у локтя коленопреклоненного Тарика.
— Хм… Ну что ж, это воистину прекрасные новости, — заулыбался Аммар. — К тому же, я полагаю, что свадьба воистину сможет примирить потомков Аббаса и потомков Умейя, и прекратить это страшное кровопролитие.
И все царедворцы и военачальники, стоявшие вокруг, закивали: воистину, Айша бинт Аль-Ханса, дочь Омара ибн Имрана ибн Умейя, была достойна сана избранницы чистого расположения и главного лакомства Божественного стола. Получив в жены одну из Умейя, халиф Аммар укрепил бы свою власть над строптивым родом. К тому же разгромленные потомки Али не сумели бы воспротивиться этой свадьбе, даже если бы очень захотели: их последние крепости одна за другой сдавались Тахиру ибн аль-Хусайну и Мубараку аль-Валиду. Мятеж Умейядов был подавлен — последние беглецы вот-вот окажутся в руках шурты или тайной стражи. Наступало самое время явить милосердие тем, кто склонил бы шею под ярмо покорности повелителю верующих.
— Осталось дело за малым, о мой халиф, — вкрадчиво заметил Яхья ибн Саид.
— Да?
— Поймать волшебную лань, серну Сумерек, неуловимую открывательницу утра судьбы и счастья. И что-то говорит мне, о мой халиф, что изловить прыткую газель Умейядов будет не очень легко.
— Хм… — задумался Аммар. — Кого бы послать с таким деликатным и сложным поручением?..
Яхья с улыбкой развел руками — и молча ткнул пальцем себе под ноги, в распростертого у подножия трона нерегиля.
Аммар подпер рукой щеку и долго смотрел на окаменевшего под мечом его монаршей немилости самийа. Потом махнул рукавом — ладно, мол, уговорили, и сказал:
— Тарик. Я передумал. Я отправлю тебя не на кухонный двор. Я отправлю тебя на охоту.
Нерегиль поднял голову и с недоумением посмотрел на своего повелителя.
— Я приказываю тебе поймать Айшу бинт аль-Ханса, дочь покойного Омара ибн Имрана. Привези мне волшебную лань Умейядов, о нерегиль.
Тарик, которому наступивший на рукав Яхья не давал ни подняться, ни разогнуться, вывернул шею и посмотрел на старого астронома. Потом снова перевел взгляд на халифа и заметил:
— Если бы ты последовал моему совету, Аммар, и еще в прошлом месяце утопил Яхью в выгребной яме, он бы уже растворился — и не смог бы сейчас придумывать для меня всякие унизительные поручения, более подходящие евнухам и сводням в красной одежде.
Аммар фыркнул и посмотрел на Яхью. Тот, не отпуская ногой рукав накидки, весело улыбаясь, глядел сверху вниз на самийа. И халиф аш-Шарийа рассмеялся:
— Смотри, Тарик, не справишься и оставишь меня без невесты — все, тебя точно будут ждать мука, вода, лепешки.
Яхья отпустил накидку нерегиля, и тот отдал еще один земной поклон и поднялся на ноги. Тогда старый астроном шепнул самийа:
— Тарег, мальчик ничего не понимает и не знает, но ты-то знаешь: от тебя сейчас зависят судьбы престола.
Нерегиль лишь смерил его мрачным взглядом.
— Иди, Тарик, — и Аммар кивком отпустил своего слугу.
А Яхья тихонечко проговорил:
— Да пребудет с тобой благословение Всевышнего. Я буду молиться за тебя, самийа.
Но Тарик лишь презрительно фыркнул, развернулся и пошел прочь из зала.
А люди, стоявшие рядом с троном халифа, одобрительно кивали и говорили: действительно, слыханное ли дело — Аммару ибн Амиру уже двадцать лет, а у него еще нет ни жены, ни детей. Воистину необходимо срочно поправить это положение вещей и завершить кровопролитный военный поход кровопролитием другого, гораздо более приятного рода, ведущим к наслаждению и процветанию.
…— О мой господин! Такая вода тебе подойдет?
Махтуба суетилась вокруг разложенного квадратом громадного ярко-фиолетового платка. На нем уже лежала куча вещей, без которых — по представлениям огромной, широкой, как дворцовый альхиб, «мамушки», — господин не сможет обойтись в дороге. Махтуба не знала, сколько ей лет, но думала, что около пятидесяти. Ее черная кожа женщины зинджей еще оставалась гладкой, полные руки, привычные к тасканию кувшинов с водой и укачиванию младенцев, сохраняли свою недюжинную силу, а громадные, как дыни, груди, выкормившие не одно поколение детей самой Махтубы и детей ее господ, колыхались при каждом движении.
На тоненького даже по ашшаритским меркам Тарега черная невольница взирала с отчаянием: «вы, господин, уж на меня, старую, не обижайтесь, но вся злость ваша — она от того, что вы слишком мало едите, да, вот я принесла прекрасный кюфта из барашка, а вы ничего не съели, и теперь вы пойдете к повелителю верующих, да благословит его Всевышний, и опять с ним полаетесь, а все отчего? От худобы вашей, вот моя матушка, да будет доволен ей Всевышний, всегда говорила своему господину, принося ему кюфта, а господин моей матушки, он был вазир при халифе Мухаммаде, да, наша семья вот уже два века служит в ранге фаррашей, да, личных слуг повелителя верующих…».
Махтуба видела в нерегиле щуплого мальчишку без царя в голове, которого следовало отлавливать четыре раза в день для приема пищи — Всевышний дал ашшаритам намаз, и время обеда после намаза, — и следить, чтобы юный глупец не засиживался допоздна, ай-вах, с книжками, «а лучше бы вы засиживались на крыше с девушками, господин, ну что за обычаи такие, сколько вам лет уже, а ни одной рабыне не завернете подол, и от этого вы тоже злитесь, а что, старая Махтуба все понимает, а вот посмотрели бы хоть на Сухейю, вах, какая девочка, халифу впору, полногрудая, широкобедрая, в книжках ваших таких, небось, нету…».
