— Как видишь, — ответила я. — С нами всеми все в порядке. Это оказалось не так страшно, как говорили, и…
Он прерывисто вздохнул и притянул меня к себе. От возмущения я потеряла дар речи — да как он смеет, вот так, без разрешения, при всех меня… обнимать. Прижимать к себе так крепко, что в груди не остается места для дыхания. Сомкнуть руки на моей спине, отчего вдруг стало невыносимо жарко.
— С ума сошел? — пробормотала едва слышно. — На нас смотрят все!
— Тебя только это беспокоит? — он усмехнулся, щекоча дыханием, и убрал руки.
— Дурак! — я оттолкнула его, пусть с опозданием, но нечего тут, подхватила свою сумку, зашагала к шлюпке. За спиной они о чем-то говорили с Соколом, но я не обернулась.
Когда мы вышли в море, я узнала, почему Дарко имел столь бледный вид. Причиной тому оказалось вовсе не беспокойство о моей участи. Этот балбес совершенно не выносил качки. Волнение было довольно сильным, шхуна переваливалась с гребня на гребень, шла вразвалочку, ныряя носом. Меня это лишь развлекало, Ружена сперва бодрилась, но когда ее стошнило за борт сразу после слов, что качка ее вовсе не пугает, Сокол отправил ее в каюту к Дарко, где и провозился всю дорогу с ними обоими, пытаясь хоть как-то облегчить состояние наших сухопутных друзей.
Помня нелестный отзыв Сокола о море и кораблях, я пришла к грустному выводу, что сегодняшняя прогулка никого, кроме меня, не радует. Что бы они все понимали! Это оказалось даже лучше, чем я себе представляла. Шхуна, несущаяся на всех парусах, набегающие волны с пенными барашками, соленый ветер нет-нет, да и бросит брызги в лицо — не зевай! Рулевой четко знает курс, а матросы снуют по палубе, выполняя свою хитрую и трудную работу. Голоса и лица грубые, задубевшие от ветра и соли. Берег все дальше, вот уже остров растворился на горизонте, и со всех сторон лишь море, небо и ветер. Экипаж бросил им вызов, рискнул одолеть бескрайний, суровый простор, и покорит его снова и снова, возвращаясь на сушу лишь затем, чтобы найти повод опять выйти в море.
Впереди показалась земля, и стало немного грустно. Когда теперь доведется взойти на борт корабля? Судя по отношению моих спутников к таким путешествиям, впредь мы будем всеми силами их избегать. Но я твердо знала, что обязательно вернусь. Казалось, часть души запуталась в такелаже, уплыла по волнам, улетела на крыльях чайки. Я влюбилась в море, и это навсегда.
Вопреки моим ожиданиям, в порту нас не встречала ликующая толпа. Наставники уговорили городского главу обставить все без шума и суеты, поэтому горожанам никто о нас не рассказывал. Впрочем, здешний народ быстро узнавал слухи, так что молва о том, что это мы остановили бурю века, наверняка разнесется по округе, да еще и подробностями обрастет. Уж в чем-чем, а в сплетнях я знаю толк!
Итак, в порту нас встретили лишь госпожа Милена и кучер неброского закрытого экипажа. Все бы ничего, но одной из четверки запряженных в него лошадей была моя Огненка. От гнева я чуть было не растеряла весь страх перед магом хаоса. Как она посмела! Это так унизительно, к тому же сама ведь отдала Огненку мне и больше не имеет никакого права ею распоряжаться!
«Йована!» — раздался предостерегающий голос Сокола. Он бросил короткий взгляд в сторону Ружены. Черт. И ведь не скажешь ничего. Видя возмущение на моем лице, госпожа Милена усмехнулась. Коротко нас поприветствовав, она отвела Сокола в сторону и обменялась с ним несколькими фразами, которые мы не расслышали. Затем вернулась и подошла к Ружене. Та смутилась под ее тяжелым, пристальным взглядом.
— Ты хорошо себя показала, — сказала госпожа Милена, не отводя глаз. — У тебя определенно есть способности. Я хочу предложить тебе остаться моей ученицей. Не спеши с ответом, подумай, как следует. Дважды предлагать не стану.
— Вам обязательно говорить это здесь, — процедил сквозь зубы Дарко. — Сейчас.
— Да. Именно здесь и сейчас. Чтобы вы все знали, что я не лгу, не запугиваю и не принуждаю, и решение она примет добровольно. У этих девочек есть шанс изменить мир, а я просто даю им возможность сделать шаг в одном из направлений. Справедливо, не так ли, Радомир?
— Справедливо, — согласился Сокол и посмотрел на Огненку, а потом на нас с Руженой. — Но излишне жестоко. В твоем поступке не было необходимости, дорогая. Впрочем, что уж теперь. Выбор за тобой, дитя. Жизнь твоя, не нам решать, как ею распорядиться.
Ой ли? А как использовать ее в своих ритуалах, так можно было решать? Я стиснула зубы, чтобы со зла не ляпнуть чего лишнего, и покосилась на Руженку. Она стояла, задумчиво теребя кончик пояса, опустив ресницы. Какого черта с ней творится? О чем тут вообще можно думать?
— Тебе не нужно отвечать сейчас, милая, — сказал Сокол мягко. — Давайте уже поедем домой, нам всем не помешает отдых.
Мы уселись в карету, и кучер щелкнул кнутом, заставляя лошадей тронуться с места. Я поморщилась и переглянулась с Дарко. Его глаза горели от злости. Бедная Огненка! Рука Сокола легонько пожала мою ладонь. Да молчу я, молчу! Скорей бы уже доехать.
Стоило нам оказаться во дворе нашего особняка, как Дарко выскочил на ходу, чтобы быстрее распрячь Огненку. А потом сам увел ее на конюшню, бормоча под нос ругательства. Лицо госпожи Милены оставалось непроницаемым, Ружена посмотрела на них с удивлением. Я хотела было кинуться следом, но Сокол мысленно меня остановил.
— Что ж вы не сказали, что это любимая лошадка молодого барина, — сочувственно проговорил кучер.
— Ах, не ваше дело, — отмахнулась госпожа Милена и удалилась. Казалось, она потеряла к нам всякий интерес.
Сокол отправил нас по комнатам. Я старалась привести себя в порядок как можно быстрее, чтобы поговорить с Руженой наедине, заодно придумывая множество причин, по которым она ни в коем случае не должна соглашаться стать ученицей госпожи Милены. Черт возьми, Руженка ведь всю жизнь терпеть ее не могла! Боялась с детства. Ну почему она сразу не отказалась? Может, решила, что неприлично? Точно. Ну как я сразу не сообразила! Она же помешана на приличиях. Сделает вид, что подумала, а потом откажется.
Догадка переросла в уверенность, и я со спокойным сердцем завершила свой туалет, никуда не торопясь. Сейчас мы соберемся за ужином, и Ружена объявит, что не может бросить госпожу Агнию. Ну или скажет об этом за завтраком. Хотя нет, заставлять так долго ждать тоже неприлично. Сообщит сегодня. Напевая под нос, одетая в любимое платье, с волосами, уложенными горничной в незамысловатую, но очень идущую к лицу прическу, я вышла к столу в прекрасном настроении. Но пребывала в нем недолго.
— Госпожа Милена, я подумала над вашим предложением, — сказала Ружена еще до того, как подали десерт. С трудом, но мне удалось скрыть улыбку. — И с благодарностью его принимаю.
Я захлебнулась компотом и закашлялась. Сокол заботливо похлопал меня по спине. Руженка точно головой повредилась там, на острове.
— Ты… Ты не можешь! — воскликнул Дарко. Она уставилась на него с изумлением. — Ты не должна так поступать!
— Дарко! — Сокол встретился с ним взглядом. — Немедленно прекрати.
— Вы и это позволите, — сказал Дарко холодно, но в глазах его при этом читалась мольба. Ну почему он вечно что-то от Сокола требует! Я чувствовала, как начинаю закипать от злости. Тут все вокруг виноваты, только не Сокол, а он…
— Позволю. Потому что умею не вмешиваться, когда меня не просят. И советую тебе тоже освоить этот весьма полезный в жизни навык.
Они молча смотрели друг на друга. Наконец, Дарко опустил ресницы. Принесли десерт, и он начал разламывать ложечкой кусок торта, ни на кого не глядя.
— Наверное, мне стоило бы объясниться, почему я приняла такое решение, — сказала Ружена.
— Не думаю, — пробурчал Дарко.
— Да какая разница, — с досадой ответила я.
Она замолчала. Наверное, обиделась. Ну и ладно. Конечно, у нее найдется множество причин. Как и тогда, в детстве. Все что угодно можно оправдать, если постараться, даже предательство.
