– Вот они! Я их вижу! – выкрикнул кто-то их курсистов, но было уже поздно.
– Стоп машина! Да поднимайте же мост, болваны!
Дежурные в четыре руки вцепились в рычаг. Мост с жутким скрипом остановился и начал судорожными рывками подъем, но Шухер все же успел взлететь на крайнее бревно и подать руку Филиппу. Хендрик просто прыгнул в пустоту и повис, ухватившись за костлявые щиколотки слуги и поджимая ноги. Под выстрелы не сразу опомнившихся охранников вор втащил его на мост, и трое беглецов, тяжело дыша, скрылись за воротами.
Спасенный в последнюю секунду Хендрик выразил свою признательность коротким кивком, по команде вора послушно взлетел на лошадь и забросил в седло позади себя растерявшегося слугу.
– Погоня! – коротко скомандовал коням Шухер, и они, рванув галопом прямо с места, мгновенно растворились в предрассветном тумане под крики преследователей, которые постепенно стали окончательно неразличимы.
Первое время ехали молча, сдерживая дыхание и не решаясь оглянуться. Когда строгие заборы Северного квартала сменились неровными изгородями Огородной слободы, вор вздохнул с явным облегчением и первым подал голос:
– Вот и все, погоню можно считать законченной. Охранники отстали, поздравляю. А что за странные звуки я слышу сзади? Не бубни себе под нос, Хендрик, говори вслух, мы оторвались!
– Я не бубню,– усмехнулся Хендрик,– это Филипп.
– Простите, но у меня в животе бурчит от голода,– стыдливо признался слуга.– А мы сейчас куда?
– На усмотрение господина вора. Ведь мы в его полной власти,– с показной покорностью улыбнулся красавчик.
– А что, Хендрик,– на ходу обернулся вор,– небось, ты тоже голодный? Соскучился по домашней стряпне? Сколько вы в Башне успели просидеть: два дня? Три? Четыре?
– Не отказался бы от нормальной еды,– с достоинством согласился Хендрик и хмыкнул.– Не поверишь, но традиционный магический ужин состоит из каши и кипятка с чесноком.
– И правильно. Вы же маги, ребята! Наколдовали бы себе жареного поросенка! – засмеялся вор.
– Мы не настоящие маги,– буркнул Филипп и робко поинтересовался: – А можно просто купить поесть? Хотя бы хлебушка, а? У меня тут в кармане два сентаво завалялись…
Видимо, этот день на самом деле был каким-то особенным.
Шухер, еще минуту назад собирающийся скакать прямиком к Оскару и «ковать железо, пока горячо», сжалился над проголодавшимися недоучками.
– Ладно, так и быть, в счет дядюшкиных денег!– Свернув в сторону, вор придержал лошадь и коротко свистнул.
Явившийся из ниоткуда на свист оборванный мальчишка-посыльный получил от вора мелкую монету и приказ доставить из трактира две самые поджаристые свиные ноги.
Поручение было выполнено молниеносно.
– Свобода! – ликовал Филипп, на ходу отгрызая от копченой свиной коленки большие куски и посылая мелькающим по сторонам домам воздушные поцелуи.– Свобода! Мм! Боже, до чего вкусно!
– Теперь в Восточный квартал,– решил наконец Шухер, сочтя, что они достаточно запутали свои следы.– Твой хитрый дядюшка предусмотрительно сменил место жительства, покинув трактир своего брата Солли. Надеюсь, никто из сокурсников не знает новый адрес?
– Ни единая живая душа,– безмятежно подтвердил Хендрик.
– Тогда можем смело ехать.– Вор тихо шепнул что-то на ухо своей лошади, и гнедая красавица, круто развернувшись, сменила направление. Конь, на котором ехали Хендрик со слугой, послушно последовал за ней.
– Я думал, только наша Подлюка понимает человеческую речь,– подивился Хендрик.
– Грамотная дрессировка животных дает поразительные результаты,– поведал вор, расслабленно зевая.– Даже самого упрямого осла можно заставить слушаться тебя, если найти подходящий стимул. Если бы ты знал, Хендрик, до чего мне не терпится взглянуть в бесстыжие глаза твоего дядюшки! Прямо руки чешутся! Подождите за этим углом, я должен предварительно убедиться, что путь чист. Дай-ка мне свиную ногу для прикрытия. Сейчас, уже подъезжаем…
Однако судьба распорядилась иначе: взглянуть в бесстыжие глаза Оскара Шухеру было не суждено.
Стоило вору спрыгнуть с лошади возле дома Чайхана, как с двух сторон к нему подошли трое, и на воровских запястьях звонко защелкнулись наручники.
– Пан Шухер! – возмущенно воскликнул Кресс, отгибая полу куртки, чтобы мимоходом продемонстрировать жетон.– За прошедшие трое суток в городе совершено немыслимое число преступлений! Это переходит все границы! Вы арестованы по подозрению в краже бархатного ридикюля пани Летиции, тряпочного кошелька пана коменданта Черной Башни, коробки с церковными пожертвованиями, заначки пана цирюльника…
Это был первый случай в жизни знаменитого вора, когда ему приписали преступления, которых он не то что не совершал – он о них даже не слышал.
– То есть как? – попятился Шухер.– Ридикюль, тряпочный кошелек… погодите, это какое-то недоразумение! Бред! Жалкие гроши, по которым я не работаю! Почему вы решили, что это именно я? Нет, но вы же знаете, должны знать…
Возможно, в другой раз инспектор не отказал бы себе в удовольствии подискутировать, но сейчас он был слишком завален работой, чтобы кому-то что-то объяснять.
– Я не виноват! – продолжал защищаться вор, но Кресс не обратил на этот вопль никакого внимания.
– Если не ты, то кто же? – пожал он плечами.– Может, подскажешь, кто еще в городе может стянуть денежки так, чтобы его никто не увидел и не услышал, а? То-то же. Садись в карету, умник.
Из глубины кареты выглянуло плоское лицо с узкими черными глазами.
– Пан Шухер? – радостно приветствовал обескураженного вора молодой человек с усиками.– Рад познакомиться лично, я Наоко, стажер пана инспектора. Много о вас слышал, но видеть до сих пор не приходилось. А что у вас в руках? Дайте сюда.
– Свиная нога из трактира Солли,– мрачно признался Шухер, послушно протягивая сверток.– И поверьте – я ее купил за деньги, как честный человек.
– Честный человек не покупает еду за деньги, которые украл у других людей,– мягко поправил его Наоко, брезгливо принюхиваясь к ноге.– Кстати, надеюсь, вы не успели отведать этого деликатеса?
– А в чем дело? – смешался вор.
– Это не свинина,– ласково пояснил Кресс, подталкивая вора внутрь,– а копченые останки тела покойной синьоры трактирщицы, зверски убитой мужем. Одиннадцать коленок было съедено посетителями прямо в трактире, пять – конфисковано в городе. Поздравляю, Шухер,– вы теперь еще и людоед.
Шухеру стало жарко. Еще не успев осознать тот любопытный факт, что покойная трактирщица состояла из одних коленок, как сороконожка, он покорно втиснулся на сиденье между Крессом и Наоко. Сэми привязал поводья коня Шухера к крюку.
