Когда они вошли внутрь, какой-то мужчина встал из-за столика и направился прямо к Рейту, чтобы поприветствовать его.
— Магистр Геллас, своим приходом сюда вы оказали нам великую честь. Вы приходите к нам не так часто, как нам хотелось бы. Мы всегда рады вас видеть. Это ваши спутники?
Рейт утвердительно кивнул.
— Спасибо, Уин. Нас трое. Для нас найдется отдельный столик?
— Для вас? Всегда! Моя супруга попросила, чтобы я сразу, как только увижу вас, поблагодарил за билеты, которые вы достали для нее и ее сестры. Она сказала, что впервые за долгие годы они провели вдвоем приятный вечер и она чрезвычайно признательна вам за это.
— Я очень рад. Дира — милая женщина. Я с удовольствием помог ей.
— У нее есть кузина, — произнес его собеседник, провожая их в просторный зал, — потрясающая молодая женщина, которая только что закончила учебу в Ариме. Ее будущая специальность — литература, и она надеется стать современным драматургом в стиле Винкалиса. Ее речь остроумна, а манеры изящны. Она еще никому не обещала стать женой, а Дира говорит, что если вы в ближайшее время не найдете себе супругу, то увянете, превратившись из виноградины в изюмину, и это будет трагедией, достойной пера вашего друга Винкалиса. Рейт рассмеялся.
— Пообещайте ей от моего имени, что я не увяну. Хоть я и один, но не одинок. Пусть она обо мне не беспокоится. Но я так много работаю и так часто бываю в разъездах, что у меня даже возникло опасение, что я вряд ли заинтересую какую-нибудь женщину. Если я кому-то и нужен, то только моим театрам.
— Вот и Дира мне сказала, что вы обязательно отыщете способ избежать этого знакомства. Что ж, возможно, вы и правы. Несмотря на все женские прелести Диры, иногда я скучаю по холостяцкой жизни.
Собеседник Рейта улыбнулся, затем провел своих гостей в другой зал, где их могли видеть все посетители основного этажа, не имея возможности слушать, о чем они разговаривают.
— Ваш столик, господа. Сейчас к вам подойдет наш официант и порекомендует наиболее достойные блюда, специально приготовленные для сегодняшнего вечера. А я пока позову метрдотеля, специалиста по винам.
С этими словами он ушел.
— Здесь всегда такая атмосфера? — поинтересовался Соландер.
— Ты имеешь в виду поклонников, лучшие места в ресторане и специальное обслуживание?
— Именно.
— Да, всегда, — ответил Рейт. — А иногда здесь бывает даже еще шикарнее. Здесь меня никто не беспокоит. Мне предоставляют столик подальше от главного зала, чтобы я мог спокойно есть и не слышать бесконечных вопросов о лишних билетах, о том, не является ли мой спутник знаменитым Винкалисом, не могу ли я взглянуть на их сценарии и порекомендовать их к постановке и так далее. Мне иногда кажется, что во всем Эл Артисе нет такого человека, который не мечтал бы стать драматургом.
На короткое мгновение Соландер ощутил жгучую зависть. Это, наверное, замечательно, подумал он, вызывать восхищение у совершенно незнакомых людей, когда тебя все узнают и бегают вокруг тебя на задних лапках. Затем он представил себе, как идет куда-нибудь с женщиной, надеясь на романтический ужин в ее обществе, а вместо этого вынужден натянуто-бодро улыбаться окружающим, вести бесконечные разговоры о своей личной жизни с абсолютно незнакомыми людьми. Вся его зависть куда-то незаметно улетучилась.
— Мне очень жаль, — сказал он. — Наверное, это довольно утомительно.
Рейт равнодушно пожал плечами.
— Если бы пьесы не доходили до них, меня бы просто не замечали.
— Но разве пьесы до них доходят? То есть я хотел сказать, так, как ты на то надеялся.
Рейт перевел взгляд с Соландера на Борлена, затем обратно на Соландера. На его лице появилась напряженная улыбка.
— Винкалис дал мне хороший материал. Думаю, кое-что подойдет для инсценировки. Конечно же, большая часть зрителей не видит глубже поверхности театрального действа. Мы шутим — они смеются. Мы отправляем красивую девушку на смерть — они рыдают. Они не ищут в сюжете глубинного смысла. Но несколько человек в каждой толпе зрителей уходят со спектакля с задумчивым выражением лица.
— Я видел несколько ваших пьес, — вступил разговор Борлен. — Мне посчастливилось достать билеты на некоторые ваши замечательные представления, хотя места были не слишком хорошими. Мне всегда хотелось спросить Винкалиса, специально ли он вносит элемент опасности в использование магии, или же я просто что-то не так понимаю?
Рейт улыбнулся и, обратившись к Соландеру, сказал:
— Вот видишь? Некоторые зрители более внимательны, чем остальные. — Он пожал плечами и добавил: — Я не могу с полной уверенностью сказать, какой смысл вкладывает Винкалис в свои произведения. Я всего лишь несколько раз видел его, и у меня практически не было возможности поговорить о его намерениях или его философии. Я знаю, что эти пьесы значат для меня, и мне этого достаточно. Думаю, каждый зритель должен найти в них что-то для себя лично.
— Думаю, в некоторых своих произведениях у него все предельно ясно, и считаю, что это… довольно смело с его стороны. И с вашей тоже — ставить подобные пьесы очень опасно, поскольку они указывают на серьезные недостатки основ существования Империи. — Борлен положил локти на стол и немного подался вперед. — Или, может быть, это просто упрямство?
Рейт нахмурился.
— Как я уже сказал, об этом нужно спросить его самого и узнать, что он хочет донести до зрителя своими пьесами. Я знаю, что он никогда открыто не высказывался против Империи. Я бы просто не стал ставить антигосударственные пьесы. И все же, как гражданин Империи, я думаю, что тот, кто понимает полный цикл магии Драконов, способен на все, кроме задавания вопросов о том, как именно используется магия в театральной постановке. Цена магии слишком высока, а ее использование впустую — слишком бездарно.
Соландер слегка поморщился.
— Сегодня мне совсем не хочется беседовать на эту тему, Рейт, — вкрадчиво произнес он. — Мне хочется обсудить с тобой многое другое, но только не вопросы политики.
— Рейт? — удивленно поднял брови Борлен.
— Это дурацкое детское прозвище, — торопливо произнес Соландер, чувствуя, как покраснело его лицо.
За многие годы он ни разу не совершил подобной оплошности, но если уж на то пошло, то все эти годы он и не чувствовал себя в такой опасности. Необходимо рассказать Рейту, зачем он пришел к нему сегодня. Он собирался рассказать ему о своих намерениях и ближайших планах, понимая при этом, что их успешное выполнение для него гораздо хуже, чем неудача. Он был готов к тому, что Рейт скажет: «Ну, что я говорил?»
Тем не менее Рейт все-таки способен помочь ему. Со временем их пути разошлись — Рейт в одиночку достиг настолько видного положения в обществе, что Соландер не мог не рассчитывать на помощь с его стороны в обмен на старые услуги. Он мог лишь одно — взывать к старой дружбе, которая, увы, осталась в прошлом, и надеяться, что Рейт поможет найти решение возникшей перед ним, Соландером, дилеммы.
