— Вот видишь. Бывает так: двое дерутся, ни один одолеть не может. И тут приходит третий...
— Это — вы с Ардагастом. Да, верю, что тебя Лада прислала! Верю без клятв! Знаю, меня ты не обманешь. Я же не нечисть какая, не колдунья Чернобогова... — Голос её снова дрогнул.
Вышата без слов обнял волхвиню. Та мягко высвободилась:
— Ты же странник...
— Бывает конец у странствия. Когда боги захотят.
Лютица расправила волосы, обернулась к ученице:
— Мирославушка, следи за всем, только сама оборачиваться пока что не пробуй. — Потом положила руки на плечи Вышате и, глядя ему в глаза, заговорила ровным голосом: — Это превращение — простое, но и трудное. Сначала забудь — ненадолго, никуда они не денутся — всех светлых богов, кроме Лады. Нет их ещё, не родились. И леса этого нет, а есть холодная степь, вольная, бескрайняя и лютая, а в ней — могучие звери, а над ними — Мать Зверей. Вижу, твой дух уже там. Теперь слушай заклятие...
Уже несколько дней войско росов стояло на правом берегу Десны, против устья Ветьмы. Ардагаст давно бы мог двинуться на север, навстречу литве и голяди. Мог бы даже выйти на Десну гораздо севернее и обрушиться на находников сбоку или сзади. Но нужно было заставить северян почувствовать, что живут они не просто в Севере, а в державе росов и венедов. Потому и терял Ардагаст время, поджидая северянскую рать. А ниже по Десне — за полдня доехать можно — поднималась Медвежья гора. Какие ещё козни готовились там? А находники уже под голядским городком Габией, и это тоже полдня пути.
Наконец царю донесли: передовая рать северян подходит. Ардагаст выехал навстречу. Сотня пешцов, десяток конных. Впереди — Славобор Славятич. Знамя с чёрным орлом. Где же Воибор?
— Здравствуйте, ратники! А остальные когда подойдут?
— Не подойдут, — опустил голову Славобор. — Это всё. Чернобор и его свора заморочили людей гаданиями да знамениями. Будто ты богами отвергнутый, и из твоей рати никто живым не вернётся, а кто пойдёт к тебе, у того нечисть всё хозяйство сгубит. Одни чертомолы долгогривые ворожат, что боги Чёрную землю Гимбуту отдали, другие — что нас только роксоланы защитить могут. И все разом: не идите на войну, богов не гневите, авось пронесёт. Прости нас, тёмных, Солнце-Царь.
— За что же вас прощать? Ваша сотня честь всей Северы спасла. А что Воибор?
— Да он больше всех отговаривал народ к тебе идти. Лесом-де должен лесной царь править, а не бродяга степной, и лучше под людоедами, чем под кумысниками.
— Прихвостень Гимбутов! Ничего, идите в стан, а завтра — в битву.
— Поставь нас впереди всех, царь-отец! Пусть знают Северу!
Среди воинов Ардагаст заметил Ясеня:
— Здравствуй, Лютич! Спасибо, не посрамил честь нашего рода.
— А я, может, не пошёл бы, если бы не матушка моя да не Добряна. Тронулась девка: только о тебе и говорит. Мне все уши прожужжала: воин-де ты или кто? А матушка со всеми ведьмами переругалась и передралась. Говорит, что ты богами послан, и все гадания сходятся.
— Ну, тогда ты точным сарматом сделался! — рассмеялся Ардагаст. — Нас, сарматов, греки «женоуправляемыми» зовут.
— Вот и пусть тобой управляет твоя поляница, а мою Добряну не трожь, хоть ты и Солнце-Царь. Есть, знаешь, сказка про молодца, у которого Даждьбог невесту украл. А молодец на небо поднялся, всё там перевернул да милую вызволил.
— То, верно, не Даждьбог, а Ярила был. А я в лесу ещё ничьей невесты не испортил. Понял, родич? Прежде чем на небо лезть с богами тягаться, научись-ка на земле чертей и чёртовых слуг одолевать.
Наутро войско росов двинулось на север, к речке с красивым названием Белизна, которая впадала в Десну, рассекая своей долиной высокие кручи правого берега. А с севера к Белизне приближалось войско Радвилы и Гимбута.
Два князя глазами опытных воинов присматривались к выходившей из леса росской рати. Венеды не страшны — те же самые пешцы с копьями, топорами и луками. Но вот закованные в железо конные сарматы... На Радвиле были чешуйчатый панцирь и германский рогатый шлем. На Гимбуте — невесть как попавший в эти северные места греческий панцирь с серебряным ликом Горгоны на груди и остроконечный сарматский шлем. Доспехи голядина были выкрашены в зловещий чёрный цвет. Кроме князей, железные доспехи или хоть шлемы имели не больше десятка человек во всём войске. Даже конные дружинники были всего лишь в кожаных панцирях.
— Да, не рискнул бы я биться с сарматами в поле, — потёр затылок Радвила. — Лучше бы уже в городках защищаться да из леса нападать.
— Жалеешь, что ввязался? — надменно вскинул взгляд на него Гимбут. — Или твои литвины храбры только за чаркой мёда?
— На своих погляди! — огрызнулся Рыжий Медведь. — Из деснинских городков людей пришлось вести на войну чуть ли не силой. На Десне что, уже другое племя? А в Габин перед нами вообще закрыли ворота. Поход-де неугоден Перкунасу! Это всё верховный жрец Ажуол мутит воду.
— Долгий мир портит любое племя, — презрительно скривился Гимбут. — Начинают пускать чужаков в свою землю, мешать с ними кровь... На Десне рядом с городками завелись целые венедские сёла. В Габии старейшина — венед Вальдимар. Ничего! Этих сёл больше нет. Хвала Поклусу, их жители послужили священной пищей моим воинам, а твоим — рабами. А Вальдимар своё получит после битвы. Сейчас я не хочу тратить силы на его городок.
— Ну и как нас встретят в Черной земле после ваших священных закусок?
— Со страхом и трепетом, вот как! Как самого Поклуса! Чернобор об этом позаботится. Запугать их всех сразу, с ходу, чтобы страх вырвал из рук оружие!
— Да уж, венедами меня не напугаешь... А вот сарматы... Тут одна надежда на тебя, жрец. — Радвила взглянул на Визунаса. — Сейчас, правда, зима. Твои змеи и ящерицы все спят.
— Не все. Змею, которого я вызову, холод не страшен. Он сам кого угодно... согреет, — зловеще усмехнулся жрец.
На пеньке лежали знаки Каваса-Чернобога — череп вепря, копьё-трезубец и охотничий рог. Визунас расправил чёрный плащ, возложил поверх шапки венок из можжевельника и взмахнул кривым посохом. К нему подвели бородатого пленника — венеда. Венед вгляделся в стоявшие за рекой росские отряды и вдруг закричал:
— Наши! Чёрный орёл! Эгей, северяне!
Оба князя нахмурились. Чернобор заверял их, что северяне воевать не пойдут. Сколько же их пришло под знаменем с чёрным орлом? И сколько ещё ждёт на юге?
Ударом трезубца в горло Визунас враз оборвал крик пленника. Потом, подняв к белёсому небу окровавленный трезубец и посох, возгласил:
