Сказала Селкет беззвучно:
— Недавно здесь был Гасхааль. Он сказал, что ты был лишен сердца.
— Был, — согласился с Селкет Мъяонель.
— Зачем ты это сделал? — Спросила Селкет.
— Я потерял себя для того, чтобы найти себя.
Некоторое время Селкет молчала, а затем произнесла:
— Ты прав. Посмотри на меня. Что ты видишь?
— Я вижу Селкет, — ответил Мъяонель.
— Смотри не на суть, а на форму, — сказала ему Селкет.
— Разве она важна?
— Сейчас — да.
— Я вижу существо, в котором соединяются черты женщины, кошки и скорпиона. Еще мне кажется, что тебе было бы трудно сбросить эту оболочку и принять какой-нибудь иной вид. Почему это так? Что тебя связало? Ведь прежде…
— Ты видишь существо, не пожелавшее изменяться, — сказала ему Селкет. — Существо, не пожелавшее терять ничего из того, чем оно обладало изначально.
— Я помню, хотя и смутно, времена, когда у нашего народа еще не было плотских оболочек, — сказал Мъяонель. — Я помню, что по своему желанию мы могли становиться различными стихиями — водой, огнем, ветром, землей. Потом, когда возникла телесная жизнь, мы стали столь же легко принимать облики животных, людей и растений. Впоследствии этот дар многими был утрачен. Ты не захотела терять его? Желала быть всем сразу?
— Да, — сказала Селкет, — не хотела — но все равно обросла плотью. Желая получить все сразу, я стала существом, в котором соединились черты женщины, кошки и скорпиона. Прочие лучше приспособились к этому миру, чем я. Они научились отказываться — и ты, судя по твоему рассказу, также вполне постиг это искусство. А ведь без этого искусства невозможно никакое изменение.
— Может быть, — сказал Мъяонель. — Но есть существа, меняющиеся куда как быстрее, чем я. У меня была возлюбленная, с которой я расстался, когда потерял сердце. Спустя некоторое время ко мне пришла женщина, во всем похожая на нее и попросила меня об одной услуге — и я выполнил ее просьбу, полагая, что имею дело со своей бывшей возлюбленной. Но впоследствии оказалось, что это не она сама, а ее правнучка. Что же касается женщины, которую я знал, то она давным-давно — по людским меркам — умерла. И все же я пребуду, когда умрет и эта женщина, и ее правнучка, и когда сгинет народ, который, возможно, выйдет из ее лона. Ты же останешься, когда сгину и я, и те, кто наследует мой титул.
— Возможно, — согласилась Селкет. — Но возможно, что и нет. Где ясноглазый ангел Рафаг? Где Гасхааль, этот смешной вороненок? Где Эмерхад, юный мудрец, знавший все языки Сущего?
— Рафаг умер у меня на руках, — сказал Мъяонель, — а что случилось с этими двумя?
— То же, — сказала Селкет, — что случилось со многими другими и случится с еще более многими — людьми, Лордами, богами.
Сказал Мъяонель:
— Пока что меня интересуют только эти двое.
— Если это так, — ответила ему Селкет, — то узнай об их судьбе сам.
— Ты упрекаешь меня за то, что я уже давно не видел никого из них и не спешил узнать, что сделало с ними время?
Сказала Селкет:
— Да. Упрекаю. Однако в том, что случилось с этими двумя, есть и моя вина. Я не предостерегла Гасхааля так, как следовало бы предостеречь его и не помогла так, как могла бы.
Сказал Мъяонель:
— Тогда предостереги меня и окажи мне помощь, которую не оказала Гасхаалю.
Когда он сказал это, отвратила Селкет свой взгляд от звездного неба и впервые посмотрела на родственника.
— Хорошо, — произнесла она, — я помогу тебе. Когда за твоей душой и Силой явится один из Стражей — позови меня.
С тем Мъяонель покинул ее и спустился вниз. Применив волшебство, он хотел отыскать Гасхааля или Эмерхада, однако не нашел ни того, ни другого. Тогда он соткал волшебную дорогу и отправился на Вороний Остров, где, как ему было известно, с некоторых пор жил Гасхааль.
Великое запустение обнаружил он на том Острове. Большая роща, прежде окружавшая замок Вороньего Лорда, сильно поредела, а что до самого замка, то на его месте громоздились лишь обломки больших каменных плит, скрытые, впрочем, уже землей и пылью. Несколько ворон перелетали с места на места в том лесу, лишенном какой бы то ни было иной живности.
— Привет, — сказал Мъяонель одной из ворон.
Сказала ворона Мъяонелю:
— Кто ты такой и что тебе здесь нужно?
Сказал Мъяонель:
— Мое имя — Мъяонель. Я пришел в гости к вашему хозяину.
Сказала ворона:
— Его сейчас нет на острове.
Спросил Мъяонель:
— Что с ним случилось? Где он сейчас?
— Ушел, — отвечала ворона.
— Он не сказал, куда? — Спросил Мъяонель.
— Не сказал.
— Когда он вернется?
Передернула ворона крыльями и бросила:
— Не знаю.
— Понятно, — сказал Мъяонель. И, помолчав, спросил:
— Кто его убил?
Встопорщила ворона перья и прокаркала разгневанно:
— Его нельзя убить, недоумок! Хозяин наш — вечен!
— Извини, — сказал Мъяонель вороне и пошел обратно к краю острова, размышляя о том, куда отправиться дальше и где искать Эмерхада.
Однако, та ворона, с которой он разговаривал (а может быть, другая — кто знает?) полетела за ним следом и уселась на дерево, мимо которого он проходил.
— Эй, проходимец! — Окликнула его ворона. — Ты-то сам кто такой?
Сказал Мъяонель:
— Я — Лорд. Иначе зовут меня и подобных мне Обладающими Силой. Еще называют нас Повелителями Стихий. Титул мой — Хозяин Безумной Рощи. Есть у меня и второй титул — Владыка Бреда.
Сказала ворона:
— Это все ерунда. Сколь ничтожно, никчемно, бесполезно колдовство, которым ты обладаешь! А вот скажи, известна ли тебе Истина?
Сказал Мъяонель:
— Нет, не известна. Хотел бы я постигнуть Истину, однако полагаю, что вряд ли это возможно.
— Возможно, — уверенно сказала ворона. — И возрадуйся, ведь ты — в числе немногих, кому выпала столь необыкновенная, немыслимая, восхитительная удача!
Сказал Мъяонель:
— Какова же, по-твоему, Истина?
— Я знаю ее, — ответила ворона, — однако никакой язык не способен описать Истину. Стань одним из нас — и узнаешь ее.
Спросил Мъяонель:
— Ты предлагаешь мне стать вороной?
Сказала ворона:
— Да. Это — наикратчайший (и единственный) путь к постижению Истины и обретению подлинного смысла существования… Итак, ты согласен?
Сказал Мъяонель:
— Нет.
— Отчего же? — Спросила тогда ворона.
Сказал Мъяонель:
— Мне отчего-то кажется, что я еще не готов к подобной истине.
— Когда же ты будешь готов? — Спросила его ворона.
Ответил Мъяонель:
— Когда буду, тотчас же скажу вам об этом, — и пошел дальше.
