Он любил ее и поэтому выплевывал все эти мерзости, сам страдая от каждого произнесенного бранного слова. «Обоим нам точно конец» — так он сказал и был абсолютно прав. А она еще, дура, потеряла камень, наполненный его кровью, ее шанс спастись.
Викта, не было дуры дурнее тебя на этом свете. Вернись! Вернись, не дай камню просто так пропасть!
Назад. Глубже в обжигающий снег. Руки и так с трудом ей подчинялись и грозили отвалиться. Но ей повезло — камешек нашелся почти сразу и вновь обжег ее окоченевшие пальцы, рассеивая ее горе.
Ветер отчего-то зашумел сильнее обычного. Нитсири в недоумении подняла глаза и увидела лишь огромную черную тень, падающую на нее, раскинув громадные лапы. Нитсири не сопротивлялась, только сжалась в комочек от внезапно наскочившего на нее животного страха.
Именно так она видела себя в самых кошмарных снах. Она, маленькая и беззащитная мышка, ютится под пуховым одеялом, а черная, мохнатая тварь лезет в спальню через ее крохотное окошко. Когда чудовище бросается на нее, сон всегда оборачивался душной, темной комнатой, а крик потихоньку затихал.
Но на этот раз никакого пробуждения не было, и на месте чудовища не оказывался бледный и перепуганный Сарет, толкающий ее в плечо. Сон не исчез, а упал на нее с неба во всем зловещем неистовстве.
* * *
Ничего не предвещало, что ей удастся отыскать в этом пустом, неприветливом лесу такой подарок. Босорка носилась по округе уже несколько дней и нигде не могла найти себе ни пристанища, ни нормальной пищи. Солнце раздражало ее, но жажда крови была сильнее, чтобы просто заснуть в ожидании, пока уже на небе покажутся звезды. Под лапу попадалась только всякая тощая мелочь, только распаляя аппетит, но отыскать чего-нибудь помягче и позвонче, чтобы возбудить желание искать себе пару, ей не удавалось.
Босорка не желала торопиться и упускать счастливый случай.
Мясо закричало, когда увидело на себе глаз хищника. Приземляясь, босорка ударила милашку крылом и повалила на землю, оглушительно заревела и забралась верхом, вдавливая тельце в снег и царапая ее мягкую грудь своими когтями. От резкой, тупой боли мясо сперва не смогло даже закричать во все горло, а только обмочилась теплой, вонючей струей. Чудище с удовольствием вкусило резкий запах ее страха. Когти погрузились глубже, и тельце сразу исторгло из себя животный, сладостный вой, теряя всякую волю к сопротивлению. Девочка билась лицом прямо о волосатые, мокрые ноздри, сходя с ума от смрада и стухшего, обжигающего дыхания слюнявой пасти. Когти не мешкали — содрали добрый лоскут кожи и вгрызались в самую мякотку. Морда пододвинулась вплотную — щелкнула зубами, кривые, желтые клыки принялись рвать одежду вместе с мясом.
Босорка урчала и подвывала такой удаче, занимаясь страдающим телом, упиваясь криками, которые еще могла производить окровавленная плоть под ней.
Играться с живым, дышащим существом намного приятнее, чем пожирать уже холодное мясо, и здесь не следовало спешить. Она могла оборвать ее страдания, всего лишь посильнее сомкнув челюсти, но босорка слишком долго голодала, чтобы закончить все слишком быстро.
Разжав зубы, чудовище слизало сладкую кровь с ее дрожащего лица. Потом куснуло еще раз с другого бока и немного отошло, чтобы дать мясу немного прийти в себя и отползти, захлебываясь стонами. Потом медленно подошло и снова напрыгнуло, занимаясь уже задней частью податливого тела. Делало все неспешно, ведь их игре ничто не могло помешать. Совсем немного порезвиться с жертвой, прежде чем как следует насытиться.
* * *
Накликал! Накликал! Сеншес его дернул лезть на это проклятое дерево!
Сарет прорывался через сугробы со всех ног и знал, что давно опоздал. Сердце подходило к горлу, сбивая дыхание, вызывая дурноту, подогревая панику. В нем вскипали силы, но едва ли этого достаточно, чтобы победить кровожадную тварь. Знал, что кидается ей в пасть, но все равно бежал, сжимая в руках сломанный меч.
Крики сестры и рычание босорки звучали все громче. Совсем недавно Сарет бежал в таком же темпе, и тогда у него не было ни одежды, ни оружия, но ему как-то удалось обвести смерть вокруг пальца. Сейчас у него было и то и другое, но костлявая почти схватила его за ухо.
В один миг пугающие звуки заглохли, Сарет взрывал снег в зловещей тишине, слушая только шум крови в собственных ушах. Нет! Нет! Все так все не может закончиться!
Он почти добежал до того места, где разворачивалась кровавая трагедия, когда босорка обернулась и взвизгнула каким-то тоненьким удивленным возгласом. Ярость и обида горела в этом возгласе, и он хлестанул Сарета под ноги, заставив угодить лицом в снег. Только чудом ничего себе не разбив, Сарет вскочил и сразу натолкнулся взглядом на маленькую окровавленную фигурку под лапами чудовища.
Все его существо возопило, и Сарет, забыв всякую осторожность, поднял Рубиновый клинок над головой и бросился на босорку, целясь ей в голову. Он подбежал к ней почти вплотную, чтобы полоснуть ее мечом, который по сравнению с мохнатой черной тварью показалось нелепой сломанной игрушкой, но босорка просто отмахнулась от него одним движением громадного крыла, словно веником от назойливой мухи.
Меч сам собой вырвался из его пальцев и упал в снег. Сарет перевернулся в воздухе и со звонким, девичьим писком плюхнулся на землю. Все накопленные силы выплеснулись в один миг, пустующее место занял звон в ушах. Сарет застонал от боли, которая еще только начинала скручиваться вокруг него подобно гигантскому удаву. Каждое мгновение он c ужасом ожидал, что вот сейчас все мучения прошлого покажутся ему сладким сном по сравнению с тем, что летучая тварь сделает сейчас.
Что она уже сделала с его сестрой, покажется прелюдией.
Он лихорадочно ощупывал снег, пытаясь отыскать Рубиновый клинок, но находил только веточки да корни. Было очевиднее некуда, что клинок отлетел дальше, но Сарет все равно искал, забыв обо всем на свете. Сквозь сердечный бой, он слышал шипение взбешенной твари, и чем громче оно подбиралось, тем отчаянней Сарет ковырялся в снегу, боясь поднять голову.
Тут нечто пронеслось над его головой, не успел он закричать, и разбилось на сотни разных звуков. Все на свете подавил яростный вой босорки. Сарет зажмурился и сжал голову руками, дрожа всем телом, не смея даже посмотреть на то, что творилось в паре шагов от него. Волосы разметало ветром, сердце западало все ниже и ниже к желудку, отбивая барабанную дробь.
На мгновение все стихло, и вот еще один порыв ветра чуть не повалил Сарета на землю, сопровождаемый ревом, от которого заложило уши. Он бился и бился, перебиваясь звуками взмахов перепончатых крыльев и треском деревьев.
Схватка затихала где-то в вышине, только тогда Сарет нащупал ледяную рукоять меча и осмелился поднять голову, чтобы сквозь сетку растрепанных волос увидеть черную тварь, которая металась между ветвей, поднимаясь все выше, а также маленькую почти невесомую темную фигурку верхом на ее спине. Сарет похолодел, при виде того, как на молочно-белом лице торжествует ядовитая улыбка бывалой охотницы, в силки которой попала крупная добыча.
Вскоре эти двое стали одним черным, грязным пятном, окунулись высоко в нежно-розовое небо и скрылись с глаз. Еще долго в ушах Сарета стоял вой, которым босорка щедро угощала округу.
Отсчитав еще пару ударов испуганного сердца, Сарет пополз к своей сестре. Он еще слышал ее. Снег под его пальцами становился все краснее и краснее.
* * *
Что-то гремело и ухало над ним, ветви скреблись одна о другую и где-то далеко еще раздавались дикие крики чудовища. Босорка могла вернуться в любой момент еще более озлобленной, чтобы отыграть за свое унижение. Сарет перехватил сестру поудобнее и продолжил брести через ночь, сам не ведая куда направляется. Все равно — только бы уйти. Их лагерь он не нашел, да и не искал слишком тщательно — право, о потере пары пустых мешков он не слишком переживал.
