— Да ты из него веревки вьешь, — процедил Рус.
— Не лезь в мою семью! — гневно парировала Грация. — За своей следи… Ой! Я не хотела, я не о Гнатике! О, Справедливый! Умерь мою бабскую болтливость! — искренне взмолилась она, опираясь руками о витой деревянный посох.
Бедная Грация просто «попала под раздачу», согласившись прикрыть подругу от гнева мужа. На совете во «внутренней вселенной» о них обеих речи не шло вовсе, о них будто забыли. Обещание вызвать жену сразу, как только понадобится её помощь, как-то вылетело у мужа из головы. Оно и дано было по большому счету лишь затем, чтобы успокоить Гелинию. А в предстоящем нападении Рус для неё места не видел. Вот для троих лучших подмастерий молодого ордена Освобождающих — сильнее магов, увы, пока не воспитали, — видел. А для подмастерья-Хранящей — нет. Как женщины узнали о тайном походе, кто проболтался — уже не важно. Да и вряд ли было возможным скрыть суету быстрых сборов от самой княгини. Пусть даже многое давно было подготовлено заранее.
— Русчик! — Гелиния подняла голову и твердо взглянула на мужа… старательно давя в себе чувство вины, от которого никак не могла избавиться. — Я говорила с магистром Отигом — моя помощь может пригодится.
— Какой к даркам ма… — Рус оборвал себя и повернулся к учителю. Его лукавый вид разозлил, огорошил, а после, как ни странно, успокоил ученика. — В чем дело, уважаемый Отиг? На совещании мы об этом не договаривались.
— Да, речи об участии княгини в операции по спасению её ребенка не было. Но позволь тебе напомнить, что Игнатий ваш общий сын, а не только твой, и что наше участие, магов — не воинов, будет заключаться лишь в дистанционной поддержке и тогда её Сила очень даже может пригодиться. Она просто станет в круг, без какой-либо опасности для своей жизни. Ты рискуешь гораздо больше, согласись… и, думаю, ты несколько преувеличиваешь силы противника. Какие-то оборотни, измененные лооски против двух с половиной десятков вояк, из которых целый десяток являются магами-воинами; твои амулеты, непробиваемые структурами с Силой высокого мастера, держащие удары любого оружия. Пусть их хоть две сотни будет. Пожалуй, наши возможности, шести… нет, восьми магов, включая меня, магистра, останутся невостребованными. Да поможет всем нам Величайшая!
«Твои бы слова, да… — Рус даже мысленно не добавил «Богу в уши». — Если бы ты подозревал то же, что и я! Отиг, магистр-Хранящий, то ты бы… Но Гельку назад отправлять поздно: тут же вернется, да еще и ослабевшей… Ну, паучиха, как я тебя ненавижу!». — А вслух сказал:
— Хорошо. Пусть остается. Под твою ответственность, господин магистр. — С этими словами, демонстративно не взглянув на жену, отвернулся от группы магической поддержки. Как раз в это время раздался преувеличенно трагичный голос Андрея:
— Амулеты розданы, инструкция проведена. Ждем твоих распоряжений, господин командующий!
Рус, нервно трепанув ноздрями, глубоко, всей грудью вздохнул, покачиваясь с пятки на носок, и резко выдохнул, изгоняя сомнения.
— Все подтянулись ко мне! Слушаем внимательно…
Когда этруски и сарматы уже выдвинулись на свою позицию, к открытому спуску — террасе, Руса отозвал Домлар:
— На четверть статера, князь! Сейчас не время, но мало ли что может со мной случится: все в воле Френома и богини удачи…
— Что такое, Домлар. — Нетерпеливо перебил Рус.
— В Этрусии становится неспокойно. Открыто это еще невидно, но я наблюдательный. Некоторые жрецы стали сомневаться, что ты — пасынок Бога. Весть о твоем истинном происхождении разнеслась. Грусситы… да, князь, партии не до конца слились, я бы даже сказал, что соединились лишь малой своей частью, низами. Верхи же по-прежнему ненавидят друг друга… я потороплюсь, не беспокойся… если совсем коротко, то среди них зреет недовольство. Застоялась Этрусия, хочет крови. Давно мы не воевали, Рус.
— Я понял, Домлар, но сейчас некогда. Поговорим, когда мой сын будет у меня на руках. — И выбросил эту проблему из головы. Пока не до Этрусии.
О бурлении в среде высшей знати, и не только среди Гросситов, подстегнутом планами строительства Великого Анектинского тоннеля, по сути открывающем страну для остального мира, он знал. Карлант и Эрлан редко, но «отзванивались». А вот брожение среди жрецов стало для пасынка неприятной новостью.
Флавий с Адыгеем остались сидеть в кромке леса. Тиренец не был воином.
Этруски медленно вальяжно, неторопливым прогулочным шагом спускались по довольно широкой террасе, на которой вполне комфортно могли разместиться два таких бугая, как Радан. Это было частично облагороженное грубым кайлом русло древнего ручья, по непонятной причине пересохшего. Невидимое солнце, скрытое тоскливой серой мглою, перекатилось в четвертую дневную четверть. С моря дул зябкий, будто не южный, а северный ветер; пронзал кольчуги, играл под шлемами, бодрил лица чем-то колючим, насмешливым, терпко-соленым.
— Будто мы не на юге, господа, заметили? — нейтрально молвил всегда задумчивый Домлар. — В Тире северный ветер, который, кстати, именуют Бореем, как и ближайший городок, не такой стылый. Интересная аномалия…
Ему никто не ответил. Напряжение висело в воздухе густым тяжелым туманом. Через некоторое время буркнул Радан:
— Идем, молчим как на поминках в Аргольтовой пустоши. Раз мы — приманка, так давайте хоть пошумим! Аргосту в пасть такую скукотищу!
— Ты, майор, одним своим бурчанием протрубил о нашем появлении, — вдруг задорно констатировал молодой Люболан. — Вон, выползают… Аргостовы демоны.
Вся группа почувствовала облегчение. Наконец-то! А то стали закрадываться сомнения. Азарт предстоящей битвы пьянил опытных воинов, заставлял трепетать душу и сердце, грел каждую мышцу…
— Не тянут они на демонов. — Зубасто прищуриваясь, словно подсчитывая количество куропаток, оценил Радан. — Скорее так, снеговишки…
Меж тем из пары ближайших небольших на вид домов выбегали и выбегали люди. Треть из них были женщинами и все, в том числе и мужчины, были безоружны. Вскоре они заняли всю прибрежную площадку размером шагов пятьдесят на сто и замерли. Их толпа напомнила опытным охотникам стаю, застывшую в преддверии броска. В казалось бы беспорядочном построении шестидесяти пяти голов (людьми, несмотря на внешний облик, этих существ назвать было уже нельзя: что-то в них неуловимо поменялось), различалась строгая иерархия: вожак, наиболее матерые — впереди, молодняк — сзади, и при начале движения каждому открывался проход к добыче.
Этруски, подходя к бьющему кристально чистой водой роднику с небольшим искусственным водоемом, еще больше замедлились. Далее вниз, к берегу бухты, спускалась довольно крутая узкая тропа, выходящая почти прямо к стае, обрывалась в пяти шагах от вожака.
