– Пришло или было разбужено людьми? – обернулся Беовульф. – Вспомните менгиры, которые поставил на болотах незнаемый и древний народ, сгинувший задолго до появления данов, фризов и ютов? Кто они были? Каким богам поклонялись? Кому жертвовали?
– Как ты сказал? – насторожился Хенгест. – Разбужено? Старый Эремод рассказывал, что капище на болотах устроили перед самой смертью конунга Хальвдана, отца Хродгара. Значит, всего полтора десятка зим тому… Раньше даны ходили в Сканнерборг или на полдень, к фризам, но Хальвдану пожелалось, чтобы и близ Хеорота стоял божий круг! Как погляжу, место и впрямь отыскали знатное, прав Ремигий-годи, здесь самая Граница, я ее чувствую…
– А потом случилось то, о чем говорила Вальхтеов, – подхватил Беовульф. – Очень скоро, две зимы спустя!
Болота издали глубокий, низкий звук – настоящий вздох великана Имира. Создавалось впечатление, будто обитавшее здесь Нечто слушало разговор людей.
– Спокон веку известно: нельзя селиться там, где жили другие, особенно если они отметили землю колдовскими знаками, – буркнул Эрзарих. – Вокруг Хеорота на какую сопку ни посмотришь – везде странные камни торчат, и неизвестно, человек их ставил или кто другой? Незачем беспокоить чужих богов, только хуже будет!
– Вот я и думаю… – медленно сказал Беовульф, – не забрались ли даны Хеорота туда, куда людям нашего языка не след соваться? Если потревожишь духов древности, беда придет следом. Кто она, эта женщина, соблазнившая Хродгара?
– Очень скоро мы с ней встретимся, – уверенно сказал преподобный. – И не смотрите на меня так: я не пытаюсь «накликать», просто знаю, о чем говорю. Когда умер отец, Хродгар принимал посвящение вождя на капище, верно?
– Так велит обычай, – кивнул Хенгест-ют. – Хродульф тоже вскоре поедет в Сканнерборг.
– Вот и думайте, где ведьма… или кто она такая?.. впервые могла встретить молодого и конунга. Вальхтеов обмолвилась, что Хродгар в молодости был необычайно хорош собой.
– Незачем сейчас языками трепать, – скривился Беовульф. – Пустым словом Гренделя и его мать не убьешь. Передохнули? Пошли дальше! Фенрир, ищи!
В чашеобразной низине туман клубился на уровне человеческого пояса, скрывая землю, черные омуты и поросшие чахлой травой кочки. Дважды Фенрир пускался вплавь, людям пришлось идти за ним вброд, вода достигала груди. Под ногами неприятно пружинило, Северин всерьез опасался, что какая-нибудь тварь схватит его под водой. Однако вокруг было тихо, ни единого подозрительного всплеска.
Наконец подошвы коснулись твердого и скользкого камня.
Остров. Тот самый.
– Ты не ошибался, годи. Он живет здесь…
Шедший первым Беовульф сразу споткнулся о белый человеческий остов – скелет лежал здесь явно не один год. Гундамир закашлялся, увидев завал из костей немногим выше и правее. Туман сгустился – он не был столь непроглядным, как прошлой ночью, но силуэты начинали размываться, если отойти друг от друга всего на десяток шагов.
– Я спрашивал у Гуннлафа, – тихо произнес Хенгест. – Модой годи уверял, что остров большой, от берега до берега четыре лучных перестрела. В центре разрушенная скала и много валунов, трудно пройти. Капище должно быть на полуденной стороне.
Варвары мгновенно насторожились, подобрались, сделались неуловимо опасными. Оказавшись перед лицом неведомой угрозы, они и двигались, и держались совершенно иначе, чем в обыденной жизни. Обнажили клинки, ступали бесшумно, как дикие звери.
Вскоре показались темные высокие столбы – штук восемь или девять, в тумане не разобрать. Выстроились они кольцом, окружая большущий камень удивительной полусферической формы, над ним словно бы поработали лучшие греческие резчики. В отдалении различалось некое сооружение, смахивающее на традиционный длинный дом.
– Т-шш… – Беовульф приложил палец к губам.
Никаких сомнений, слышны звуки дыхания – прерывистого и хриплого, доносившегося откуда-то из-за столбов, оказавшихся девятью огромными идолами, покрытыми мхом и серой паутиной лишайника. Северин остановился рядом со статуей Вотана, чуть покосившейся от времени, но стоявшей все так же несокрушимо. На дереве видны глубокие шрамы, будто вырезанного из цельного бревна языческого кумира пытались рубить мечом – да только не меч это был. Следы когтей Гренделя…
– Не понимаю, – проворчал епископ, оглядевшись. – Только асы… Я не вижу ни Фрейра, ни Ньорда или Нертус… Вот Доннар, Видар, Браги, Улль, Бальдур… Одни лишь духи Асгарда.
– Да тихо вы, – шикнул Беовульф. – Он где-то рядом. Совсем рядом.
Фенрир тоненько заныл, как делают все собаки его племени, чувствуя добычу, но рвануться в бой не решился. Только указал направление, сделав несколько шагов вперед.
Точно, за «божьим кругом» стоял полуразрушенный дом – некогда в нем обитали жрецы и приходящие в капище за посвящением молодые воины. Это же сколько трудов стоило перетащить сюда через болота столько бревен, вероятно нарочно гать наводили!
– Эрзарих, Гундамир, со мной… Хенгест, Алатей. Скильд и жрец – справа… – скороговоркой произнес Беовульф. – Скильд, за собакой присматривай, держи ремень.
«Опять меня считают самым бесполезным», – едва не обиделся Северин, но возражать было бессмысленно.
Беовульф быстро и хищно вышел к дому, глянул в пролом между бревнами, присвистнул и опустил Хрунтинг.
– Подойдите, – громко сказал гаут. – Нам не с кем здесь воевать.
– Грендель… – зачарованно произнес вандал. – Ну да, он самый… Но какой-то не такой!
Северин выглянул из-за плеча Хенгеста и замер. Сейчас, при свете солнца, лучи которого упрямо пробивались сквозь накрывший остров купол тумана, разгромившее Хеорот страшилище выглядело отнюдь не грозно, скорее жалко.
Грендель, свернувшийся на груде прелой травы меж потемневших от времени и влаги стен жреческого дома, не проявил ни малейшей агрессии. Он по-прежнему оставался великаном – почти в три раза крупнее Беовульфа, Эрзариха или Хенгеста, которых ну никак нельзя было назвать малорослыми или слабыми, – но в тролле не было ничего угрожающего.
На уцелевшей правой руке-лапе все так же поблескивали обсидианом когти, вместо левой остался стянутый запекшейся темно-коричневой кровью и чем-то наподобие свитой из травы веревки обрубок. Под верхней губой желтели неровные зубищи.
Кожа мокрая, морщинистая и очень светлая, будто никогда не видевшая солнца. Пряди седой шерсти. На груди и предплечье желтовато-розовые следы ожогов – спасибо Эремоду-годи, он сумел тогда отогнать чудище горючим колдовским снадобьем: Хенгест утром объяснил, что добыть «Слезу Хель» можно у ведьм и это средство сжигает только живую плоть…
