А потом Энери, шатаясь, подошел к краю крыши и увидел, кто так страшно ревел на берегу. И как-то сразу стало понятно, кто на чьей стороне и против кого надобно воевать.
— Мораг, успокойся ты, — красноволосый дролери с разбитой мордой — заживающий синяк красивого лилово-желтого цвета смотрелся на точеной скуле дико — приподнялся на коленях, поднес к глазам тяжелый армейский бинокль. Руки у него тоже были наспех заклеены пластырем.
— Етить, какого черта так и не наладили за пятнадцать лет выпуск техники, которая не калечила бы руки. Платиновые часы клепать — так пожалуйста. — он сплюнул, потер правую ладонь о штаны. — Не вижу я его.
— Дай, — Мораг дернула бинокль.
Серпьент несколько суток гонял их, как хорьков, с места на место, рычал, плевался какой-то дрянью, шатал окрестные дома — ярился. Попутно перебили кучу полуночной мелочи. Жители Катандераны, привычные к военным действиям, быстро сориентировались. Военные, которых в городе было полно, развернули технику и организовали сопротивление. Говорят, сам король поднял свою крылатую машину, чтобы вести в бой рыцарские истребители. Энери не видел воздушный бой, только слышал его отголоски. За пару сутолк полуночных тварей повыбили почти всех. Но чертов серпьент застрял на Липовой, как пробка в бутылке — здоровый, страшный, нелепый — и ни туда, ни сюда. Загадил воду в канале, развалил ажурный мост, напрочь распахал детский садик, повывернул деревья.
Танки сюда не подгонишь, обычное оружие его не брало, гранаты только злили. Плевался он метко и погано. Вонял. И жителей никак не эвакуируешь.
В кои-то веки Анарен чувстовал себя при деле. Некогда было задумываться. Надо было действовать — и, желательно, побыстрее.
— Вижу Селя, — пробормотала вранова дочь. — О, забрался. Щасс. Ну, давай, готовь свою стрелялку.
— Дорвался, — хихикнул красноволосый.
За время уличных боев так и не познакомились. Тот вот, на моль похожий — Нокто его зовут. А этот, с фингалом, сегодня их нашел, с устным приказом от короля. В такой близости от серпьента хваленая дролерийская связь полностью накрылась медным тазом. Хорошо, что он все-таки был дурак и неразумный. Иначе переловил бы всех давно, как мышей.
— Приготовились.
Ясное голубое небо и сладкий запах листьев сбивал с толку. Чирикали птицы. Вокруг растрепанной головы красноволосого кружилась крохотная капустница. Села на кончик острого уха, пробитого серебряными точками, дролери не глядя отмахнулся.
Послышался рокот мотора. По Липовой неслась открытая машина с агиларовскими гербами, пустая, если не считать отчаянного шофера. Сенрпьент, невидимый за домами, завыл и закрежетал. Машина пошла медленнее. Посигналила. Чертова тварь не соображала, что ей делать и безыдейно плевалась кислотой. Вонь доносило аж до парка. Мораг скривила лицо.
— Нюхаю и прям вижу себя в папенькиной лаборатории. Вот гадство. Погань вонючая.
— Он голодный, — некстати сказал Анарен.
— Сейчас выкину тебя этому голодному.
— Не стоит. Ституация и так тяжелая.
— У нас ситуация не тяжелая, — Мораг зло фыркнула. — У нас так, поразвлечься. Грохнем этого и считай все. Тяжелая ситуация теперь в Химере, знаешь ли.
Анарен знал. Судя по отголоскам новостей — у найлов с Полночью началась настоящая война, тяжелая и изматывающая. Не быстрое жадное вторжение на запах кровавой жертвы, как здесь. Война.
— А кто вызвался? — спросил он, не отрывая глаз от самоубийственно медленно ползущей машины. Серпьеньт опять плюнул. Водитель вывернул руль, едва не впаялся в столб.
— Молодой Агилар, — ответил красноволосый.
— Ну что же. Справедливо.
Мораг снова фыркнула, но смолчала.
Серпьент наконец прошатал ограду, выломился на улицу, обрадованно завыл, пополз, с трудом переставляя короткие лапы и тыркаясь мордой в брусчатку. Он был огромный. Хорошо, что кругом не вода.
Водитель поднажал. Тварь затормозила, гулко заикала, готовясь плюнуть.
С крыши, оперенная огнем, сорвалась раскаленная точка. Сель засел там с самым убойным, что нашел в королевском арсенале. Правду сказать, не помогло. Но отвлекло. Машина пронеслась, завернула и исчезла в переулках.
Поток кислоты вспыхнул, вонь стала еще удушливее, тварь снова взвыла, на сей раз не жадно, а яростно — задрала переднюю часть тулова, полезла на дом, как толстая ящерица, обломила несколько балконов.
С крыши другого дома начали стрелять одиночными.
— Не сработает, — мрачно сказал Анарен.
— Иди ты. Это хороший план.
Нокто молча положил винтовку на гребень стены и прицелился. Красноволосый тоже поднял оружие.
— Как он поймет, куда идти.
— Ты не думай, ты стреляй, — пробормотала Мораг. — Стреляй, пока он не подлезет. Он же дурак… воот. Дурак ты у нас… — серпьент выл и тащился на выстрелы, мотая башкой. — Стенка каменная, хорошая стенка, отличная просто… Ползи в парк, животное! А тут уж отец тебя пришпарит. Епрст, как же Райо жалко. Ходу!
Анарен закинул горячую от выстрелов винтовку за спину — она уже ничуть не мешала, привык — и они побежали. Петляя меж деревьев, прыгая через скамейки — он так не бегал с юных лет, когда носился взапуски с собственными гвардейцами, такми же сопливыми.
Они все никак не могли остановиться, когда с неба обрушился безжалостный огонь, поджигая деревья и кусты, испаряя клумбы, дорожки, испакощенную воду в канале, и превратил гороподобную чешуйчатую тварь в ком паленой плоти.
* * *
Амарела проснулась яркого света — солнечный луч проник сквозь плохо задернутую занавеску и слепил глаза. Она потянулась, сладко зажмурилась, сбрасывая одеяло, ощутила щекой живое тепло, повернула голову и все впомнила.
Рядом безмятежно спал Кавен, на спине, разбросав загребущие руки в стороны и по возможности растопырившись — видимо был из тех, кто занимают всю кровать, даже если она километровой длины. На налитом плече красовалась татуировка в виде макабры с крыльями.
В гостиницу он вчера протащил ее в своем огромном чемодане.
Безжалостно вытряхнул половину шмоток, запасной китель, еще что-то, и Амарела довольно много времени провела взаперти, скорчившись на идеально отглаженных, накрахмаленных рубашках. Достойное завершение богатой событиями недели. Безупречно.
Потом Макабрин предоставил ей свой номер, заказал еды, откланялся и ушел — обстановка становилась прямо скажем, невыносимой. Вот удружил чертов сокукетсу!
Амарела накупалась в огромной ванной, уничтожила трехдневный запас еды, кое-как привела в порядок прическу — голову пришлось безжалостно обрить, как после тифа. Когда она отдохнула и калачиком свернулась на кровати, оказалось, что распроклятое сагайское благословение догнало и ее — заснуть не представлялось возможным. Она несколько часов провела, таращась в потолок и облизывая горящие губы, а потом в спальню тихонько пробрался Кав — за какими-то своими вещами. Постоял около кровати, думая, что она спит, скрежетнул зубами, тихо выругался и уже развернулся, чтобы уходить, но тут она позвала.
