Теперь монстр попытался выдернуть из своего тела меч при помощи копья. Зазубренный край наконечника каким–то образом поймал рукоять и выдернул меч. Ледяное Жало упало в траву неподалёку от меня.
Я потянулся за ним с такой стремительностью, что ноги мои скользнули по земле, где среди жёсткой травы ко мне тянулись полоски тающего тумана. Но едва я достиг меча и вытянул пальцы, чтобы схватиться за рукоять, огромная когтистая лапа наступила мне на запястье. Вес чудовища припечатал меня к земле, зловоние его тела чуть не лишило сознания. Итак, если в прежней Проигранной Битве я умер от колотых и рубленых ран, сейчас меня ожидала другая смерть. Кто сказал, что нам удастся изменить конечный результат, даже если мы повернули время вспять?
Я с усилием повернул голову в сторону возвышавшейся надо мной туши. Смерть надо встречать лицом к лицу, даже если перед тобой отвратительная морда приспешника Тарги. Вокруг раздавались крики, звон мечей, но мой мир сузился до огромного толстого брюха, нависшего надо мной. Из открытой раны сочилась кровь. Он отшвырнул прочь копьё, одной лапой стараясь зажать рану на брюхе, а вторую нацелил на меня. Она приближалась. Ещё мгновение, и я буду разодран на части вместе с кольчугой. Я извивался всем телом, пытаясь освободить руку, но чудовищная тяжесть намертво вдавила её в землю. Силы покидали меня.
В последнем проблеске сознания я нащупал лежавшее рядом Ледяное Жало. До рукояти мне было не дотянуться, я схватился за клинок, порезав себе ладонь, и поставил его стоймя.
Я успел! Неимоверная сила чудовища в данном случае помогла мне. Меч пропорол насквозь когтистую лапу. Чудовище взвыло от боли и отдёрнуло лапу, потянув за собой вонзившийся меч. Клинок разрезал мне ладонь, и это всё, чего я сумел добиться. Чудовище выдернуло меч, как занозу, и отшвырнуло его куда–то.
Балансируя на одной ноге, которая вдавливала моё запястье в землю с такой силой, что от боли я едва не терял сознание, он занёс надо мной вторую ногу. Я знал, что за этим последует: сейчас я буду раздавлен, растёрт в мокрое место, как насекомое под башмаком.
Никто не мог меня спасти, я был обречён. Боль в искалеченном запястье стала такой невыносимой, что глаза мои подёрнула пелена слёз, и я молил только об одном: чтобы эта мука скорее кончилась. Однако удара, который должен был оборвать мои страдания, так и не последовало. Чудовище пошатнулось, странно хрюкнуло и горой обрушилось рядом со мной. Из огромной раны в горле хлестала кровь, потому что уродливая голова его была почти отделена от туловища.
— Нет! — раздался громовой голос моего друга. Несмотря на волны боли, которые буквально захлёстывали меня, я понял, что произошло, и ошибиться было невозможно — это ударил боевой топор! Спасая мою жизнь (может быть, потому что ПРОШЛОЕ побуждение оказалось сильнее нынешних опасений), Урук повторил то же самое, что сделал в прошлом, — убил слугу Тарги.
Я видел, как он идёт: полусогнувшись, с топором на изготовку. Не знаю, каким образом я снова поднялся на ноги, ибо каждое движение болью отдавалось во всём теле, особенно в искалеченных руках. Первой мыслью было: где моё Ледяное Жало?
Но тут я заметил ещё кое–что, вихрем вытянувшееся из тумана. И у меня хватило сил, чтобы крикнуть Уруку:
— Сзади!
Он повернулся с проворством, рождённым долгими часами тренировок, но топор повернулся ещё раньше его. Что–то тёмное, напоминавшее верёвку или щупальце, коснулось его лезвия и мягко отпрянуло, порезавшись. Но это была лишь первая атака. Урук взмахнул топором, рубя всё новые и новые щупальца, тонкими нитями вылетавшие из тумана, лавировал, увёртывался и вдруг нечаянно споткнулся о тело поверженного чудовища. И этого мгновения хватило, что бы одна из нитей захлестнулась вокруг обеих его рук, стянув их таким образом, чтобы он уже не мог дотянуться до топора, упавшего тут же рядом.
Теперь я знал, что представляют из себя эти живые путы — недремлющая защита фасов. Кое–как встав на колени, я прижал к груди размозжённую кисть руки. Другая моя ладонь, пораненная клинком, вся была в запекшейся крови. Казалось, даже не руками, но одними лишь пальцами было просто невозможно пошевелить, однако…
Как раз позади того места, где неумолимые щупальца атаковали Урука, я заметил Ледяное Жало, которое торчало, воткнувшись в землю. Его рукоять служила мне путеводной звездой, маяком в бушующем море. Кое–как поднявшись на ноги, я обошёл отсечённые Уруком кончики щупалец, которые всё ещё извивались, и приблизился к мечу. Я не мог взяться за рукоять ни одной рукой. Голова кружилась, я снова опустился на колени, наклонился к ярко сиявшему клинку, повернул голову набок и сжал рукоять зубами.
Пришлось приложить немалое усилие, чтобы выдернуть меч из земли. Мне это удалось. Урук… Я обернулся. Он теперь уже полностью был пленён, и как ни напрягался, даже отсечённые концы щупалец подползали, чтобы сплестись вокруг него.
У меня не было сил ещё раз встать на ноги, поэтому я пополз к нему на коленях.
«Руку…» — послал я ему мысль.
Глаза его расширились, когда он увидел меня. Он ничем не мог помочь мне, это должен был сделать я. Туман вокруг всё так же стоял плотной стеной, но нам хорошо слышны были выкрики и удары оружия по оружию. Несмотря на все наши уловки, воины ХаГарка всё–таки оказались втянутыми в битву, и не на своей территории. Если бы Урук был свободен, он не допустил бы этого!
Я добрался до него. Рукоять Ледяного Жала по–прежнему была зажата у меня в зубах. О том, чтобы нанести клинком хотя бы подобие удара, даже говорить не приходилось. Оставалась одна слабая надежда на то, что создания Тарги не смогут вынести даже прикосновения Ледяного Жала.
Нагнув голову, я надавил острием клинка на щупальце, сплетавшее кисти Урука; у меня не было сил, клинок не в состоянии сам, без моей помощи, перерезать щупальце, попытка моя почти безнадёжна, но…
Щупальце под кончиком меча извивалось, стараясь избежать соприкосновения с ним, как всякое порождение Тьмы боится Света. Дёргая головой сверху вниз, я принялся перепиливать щупальце. Внезапно, как будто клинок проломил панцирь и добрался до сердцевины, мягкой, как глина, острие беспрепятственно погрузилось в живую ткань.
Щупальце со щелчком освободило запястье Урука, прянуло вверх и оплело уже моё плечо. Я больше был не в силах удерживать Ледяное Жало, меч выпал у меня изо рта. Падая, он ударился о топор Урука, и тот сверкнул от этого соприкосновения так же, как прежде это случилось с мечом.
Щупальца, в мгновение ока оплетшие меня, скорчились от этой вспышки и распрямились, вместо того, чтобы продолжать опутывать меня в мстительной злобе. И тут, частично освобождённый, Урук занёс свой топор… Изрубив путы на себе и на мне, он вскочил на ноги, и очень вовремя.
