— Понимаю… Вымой руки и садись ужинать, у меня всё готово.
— Спасибо мама, я с Ланой в кафе перекусил.
Он подошёл к Елизавете Сергеевне и поцеловал её в висок.
— Ну вот опять, а я готовила, — обиженно произнесла женщина.
— Не обижайся мама, я завтра всё съем…Обещаю!
— Ой, сынок, совсем забыла… ведь уже два раза звонил твой армейский друг, Зорин Олег.
— Олежка звонил…А свой номер оставил?
— Там, на тумбочке у телефона лежит листок.
"Да, видимо настало время нашей встречи, спаситель мой" — про себя подумал Антон.
В задумчивости он простоял пару минут, а затем набрал незнакомый номер телефона. На том конце провода трубку подняли сразу же, как будто давно ожидали звонка.
— Слушаю, — раздался знакомый голос.
— Здравствуй, брат.
— Антоха…чёрт…ты?!
После прощания с Антоном, Старицкая отправилась в свой загородный особняк, который построила совсем недавно в посёлке Тургояк. В последнее время она всё чаше уезжала из города, особенно если нуждалась в одиночестве. Лана поставила машину в гараж и вошла в дом, но не успела раздеться, как в гостиной зазвонил телефон.
— Да, слушаю! — ответила она.
На том конце провода раздался звонкий голос Натальи:
— Где была, подруга? Я уже все твои телефоны оборвала.
— С Антоном ужинали.
— Да-а?!… Ну и как провели время?
— Лучше бы не спрашивала… Ну, в общем то хорошо, он даже поцеловал меня на прощанье. А в итоге всё получилось, как в знакомой песне про холодную постель…
— Ладно тебе… не переживай, я уверена, ты не безразлична ему. Просто дай ему ещё немного времени… Поверь Ланочка, всё образуется.
— Спасибо тебе Наташка, ты одна меня понимаешь.
— Как же иначе?… Мы же подруги Лана, я желаю тебе только счастья.
— Значит, ты считаешь что ещё не всё потеряно? — спросила Старицкая. — Только честно скажи, как сама думаешь.
— Даже думать не буду, я знаю, ты ему нравишься и всё! — выпалила Рогожина.
— Спасибо, хоть успокоила…
Ещё какое-то время они по-женски поболтали о своих делах и попрощались. Наконец, Старицкая поднялась на второй этаж, разделась и отправилась принимать душ. В душевой кабинке она включила гидромассажёр и несколько минут стояла под его потоками. Но даже и здесь, её не оставляли в покое навязчивые мысли:
"Да, девочка…ты влюбилась по уши… в первый раз в жизни, по-настоящему… И что же делать? Ведь если он узнает всю правду, то я его потеряю навсегда… просто потеряю его. А если не выполню задание Доната, то лишусь вообще всего, возможно и собственной жизни. Как же найти выход?…И если он вообще… Ах, мечты мои мечты, куда же вы завели меня, куда? Что же придумать-то?!".
Она глубоко вздохнула и стала вытирать тело махровым полотенцем, а потом, накинув на себя банный халат направилась в спальню. В комнате Лана расположилась перед зеркалом, сделала несколько деловых звонков и только после этого занялась укладкой волос.
Но и сейчас, она не переставала думать об Антоне:
"Ну почему ты так сдержан, что же мешает тебе? Я же чувствую, что нравлюсь тебе, да чувствую… Господи…я скоро сойду с ума… Неужели ты не понимаешь, что я люблю тебя, дурень?!"
Её размышления прервал телефонный звонок.
— Не разбудил, милая, — раздался в трубке голос Доната.
— Я ещё не ложилась, — ответила Лана, выключая фен.
— Ну как прошла проверка нашего друга? — не мешкая спросил он.
— Прошла…я даже не успела зайти, а он уже выключил этих отморозков.
— Фу, какой жаргон! Ну, да ладно… Как он это сделал?
— Я всего не видела, да и они ничего не помнят. Единственно, что я успела заметить, как он приводил их в чувства… очень необычным способом, бесконтактно.
— Ну, это уже кое-что. А вообще, как наши голубки поживают, не свили ли общее гнёздышко?
— О чём это вы? — изображая недоумение, спросила женщина.
— Девочка, тебе не подходит роль дуры, ты прекрасно всё поняла! — раздражённо выкрикнул Донат.
— Извините, наши отношения ещё не зашли слишком далеко.
— Деликатная ты наша. А уже пора бы вам определиться, время отведённое на романтическую прелюдию истекло. Ты понимаешь меня?
— Да…вполне, — как то безнадёжно ответила Лана.
— Э-э, что-то мне не очень нравиться твоё настроение, милая…Нужно собраться. И не забывай, никаких чувств с твоей стороны, только игра, искусная игра и только. Ты поняла?
— Да.
— Ну, вот и хорошо. Не забывай о нашем неусыпном оке. До встречи! — сказал Донат, и не дожидаясь ответа положил трубку.
— Да пошёл ты! — в сердцах вскрикнула Лана и запустила феном в стену.
Не обратив никакого внимания на разлетевшиеся по комнате осколки, она с метущимся взглядом сбежала вниз по лестнице к бару, где нашла начатую бутылку водки. Дрожащими руками она плеснула "горькую" в бокал и судорожно проглотила. После чего, уронив голову на стол зарыдала.
Этой ночью Лана долго не смогла заснуть, мысли не прекращали терзать её измученную душу. Она беспрестанно ворочалась в навязчивом бреду, то и дело просыпаясь в холодной испарине. И только под самое утро, наконец-то забылась во сне.
Лана шла по пустынной дороге вдоль поникшей травы и иссохших деревьев, а где то впереди печально звучала мелодия реквиема, зазывая её непреходящей грустью. Промозглые сумерки уныло опускались на дорогу, наполняя тоской её сердце. С опаской она вошла в потемневший безжизненный лес, но пройдя немного по тропинке, в нерешительности остановилась. С каждым мгновением, непонятная тревога заползала в её душу, постепенно нарастая беспричинным страхом, забирающим последние силы женщины. Вокруг неё зашевелились какие-то неясные тени, а лес внезапно наполнился пугающими звуками. Не в силах вынести этого кошмара, она побежала не разбирая дороги. Ветки нещадно стегали её по лицу, цепляли за одежду, но куда бы она ни сворачивала, везде натыкалась лишь на безнадёжную тьму. Полностью выбившись из сил, потеряв всякую надежду на спасение, Лана упала на колени перед деревом, обняла его и заплакала. Но вдруг она почувствовала тепло руки на своём плече. Женщина с опаской обернулась и увидела Антона, стоящего перед ней в золотистой дымке.
— Ничего не бойся…пойдём со мной, — спокойно произнёс он.
Он взял Лану за руку и как маленького ребёнка повел по узкой тропинке света, которая появилась во тьме лесной чащи. Находясь рядом с ним, она ощутила необыкновенное тепло и уверенность. Вскоре лес стал редеть, а впереди забрезжил рассвет…
Старицкая проснулась в поту и слезах, которые катились сами собой, оставляя солёный вкус на её губах. Но сейчас ей стало легко и спокойно, словно кто-то снял с её души невыносимо тяжёлый камень.
