Ольга Громыко - Профессия: ведьма

– Молочник! – тысячей звериных глоток взвыла разочарованная толпа. – Мазила! Гном кривой!

– Это кто здесь кривой?! – послышался яростный рев доброй дюжины гномов, вооруженных увесистыми секирами. Никто никогда не видел гнома-лучника, но маленький народец был твердо убежден, что меткая стрельба относится к числу его скрытых достоинств.

Эльф равнодушно, без видимого огорчения отдал лук распорядителю, поднял руки в знак поражения и с присущей его расе ловкостью затерялся в толпе. Герольд выдул из фанфары низкий стонущий звук, прочистил глотку и попытался перекричать беснующееся сборище:

– Из игрищ бесславно выбывает эльф Лэриэн, Подгайским именуемый!

– Герольда на мыло! – донесся из заднего ряда срывающийся мальчишеский голос.

– На мы-ыло! – упоенно подхватила толпа.

Герольд огрел фанфарой парочку назойливых мыловаров, воспринявших слова мальчишки буквально.

– Прочь, смерды! К черте вызывается…

На линию вышла очередная конкурсантка. Ею оказалась валькирия лет эдак тридцати, рослая, загорелая, пронзительно синеглазая, с длинной косой песочного цвета. Красивое лицо несколько портили выступающие скулы, обрамленные желваками мышц. Вся ее одежда состояла из трех-четырех ремней с заклепками, где пошире, где поуже, но все-таки ремней. Обнаженные части тела, то есть практически все, представляли собою сплошной клубок мышц, перекатывавшихся, как морские волны.

Воительнице предложили казенный лук, она сочла его… не очень качественным… и громко об этом заявила, а на предложение покинуть стрельбища ответила смачным плевком под ноги герольду. Слово «валькирия» давно стало нарицательным как по отношению к боевым искусствам, так и дурному характеру.

Герольд попытался защититься фанфарой, валькирия вырвала многострадальный инструмент и со скрипом согнула на колене под бурное ликование толпы. Не остановившись на достигнутом, валькирия завязала фанфару висельной петлей и надела онемевшему герольду на шею, после чего соблаговолила взять в руки охаянный лук.

Она плавно, как-то презрительно оттянула тетиву и… поймала взгляд Лёна. Н-да… хотела бы я когда-нибудь увидеть такое же выражение на лице любимого мужчины. Были в нем и страсть, и нежность, и неподдельное восхищение, и мольба о трепетном поцелуе.

Валькирия улыбнулась – сначала робко и недоверчиво, потом засияла, как ясно солнышко.

Вместо того чтобы ковать железо, пока оно горячо, вампир разочарованно пожал плечами и отвернулся, словно обознался и его пылкие чувства предназначались другой.

Валькирия досадливо тренькнула луком.

И, конечно, промазала, слишком затянув с выпуском стрелы.

О, как она выражалась! Это были исключительно цензурные слова, но собранные воедино, производили ошеломляющее впечатление.

Мельком глянув на Лёна, я заметила, что вампир с невозмутимым лицом что-то шепчет Валу на ухо. Тролль выслушал, ухмыльнулся и кивнул.

Тем временем очередной претендент на королевский металлолом смачно сплюнул под ноги, отшвырнул лук и удалился, прикрываясь согнутой рукой от града очистков и комьев земли.

Шел десятый тур. Участников осталось всего четверо: Вал, Лён, некий детина в шапке с орлиным пером (поговаривали, что это атаман знаменитой разбойничьей банды из Волчьей Пущи; впрочем, атаман был достаточно умен, чтобы не оставлять свидетелей) … и я, с отрывом в 62 очка!

– К черте вызываются…

То ли у Лёна дрогнула рука, то ли он невнимательно целился, но восьмерка отбросила его на третье место.

Я выбила одно очко. Всего одно, но я осталась в игре. Я торжествовала! Похоже, завтра я проснусь школьной легендой!

И тут я увидела такое, что едва удержалась на ногах! Лён, этот идеальный мужчина, Повелитель вампиров, полноправный властитель Догевы, подставил ногу спешащему к черте атаману.

Тот упал и больше не поднялся. Когда вокруг него засуетились лекари, стало ясно, что к дальнейшим состязаниям атаман не пригоден, а дорога через Волчью Пущу будет безопасной по меньшей мере месяц – время, необходимое для сращения костей голени.

Меня пробрала дрожь. Улыбка на лице Вала казалась застывшей гримасой. Тролль неуверенно шагнул к черте, оглянулся, облизнул пересохшие губы. Потянулся к стреле, а я уже знала, что «достойнейший из достойнейших» увезет меч в Догеву.

И не ошиблась.

Лён поднял лук. Казалось, он упивается мигом своего триумфа. Толпа откровенно симпатизировала светловолосому незнакомцу, в воздухе летали шапки. Конопатый мальчишка в первом ряду обстреливал герольда горохом из трубочки. Король о чем-то шептался с Учителем, бросая косые, недоверчивые взгляды в сторону вампира. Я оглянулась на охающего атамана. Он пришел в себя и теперь нечленораздельно костерил лекаря, мастерившего лубок на сломанной кости.

Решение созрело мгновенно.

– Мальчик… А ну-ка дай сюда! – я вырвала у ребенка трубочку, он удивленно захлопал глазами, собираясь зареветь. – Тихо… дай горошинку, я покажу тебе, как надо стрелять.

Мальчишка охотно вывернул карманы. Дети вообще очень способные ученики, когда дело касается всяческих пакостей. К моему восторгу, стрелял он зеленым горохом, сочным и податливым. Сорвав с груди значок участницы, я отломила от него тонкую стальную иголку. Горошину, нашпигованную иголкой, сунула в трубочку, приложила ее к губам и дунула что есть силы.

Лён мягко отпустил тетиву… и дернулся, хлопнув рукой по шее. Толпа взвыла. Король привскочил со своего места, и тут же, устыдившись, торопливо откинулся на спинку. Корова, до сих пор не возражавшая против пожизненной дойки с перспективой на гуляш, заревела дурным голосом и, подкинув задом, из которого торчала злосчастная стрела, тяжело поскакала вдоль ряда, волоча за собой скотника с намотанной на руку веревкой. Белое оперение трепетало на ветру.

Ненавидящий взгляд Лёна пронзил меня раскаленным прутом. Вампир сгорбился, скрючил пальцы, из-под приподнятой верхней губы блеснули клыки. Я попятилась. Мне показалось, что сейчас он бросится на меня, невзирая на толпу, стражников и магов.

Ничего подобного. Лён выпрямился, перевел дыхание и отошел от черты. Встал у судейского помоста, с видимым небрежением изучая облака. Корову изловили и увели, герольды сыграли туш, и, прежде чем я успела опомниться, я уже стояла на ковровой дорожке, и чья-то рука подталкивала меня сзади: мол, иди за наградой, «достойнейшая».

Растерянная донельзя, я послушно приблизилась к трону, преклонила колено. Крики и свист утихли. Воцарилась гробовая, звенящая в ушах тишина. Король встал, шурша тяжелым облачением. На мое плечо лег кончик меча.

– Достойнейший из достойнейших назван! – провозгласил король, выдержав положенную паузу. – Победителем нынешних стрельбищ стала вот эта… э… меткая девушка… как там тебя?