— Я посмотрю, — как можно беспечней сказал Руппи. — Вы тут подождите... В тени.
— Угу, — ответил за всех Грольше. — Пошли.
Вдвоем спустились к самой воде — тина и копошащиеся в ней кряквы хранили молчание, но тревоги ничто не внушало. И никаких следов Ганса. Вообще никаких следов.
— Хватать наших орлов не с чего, — растерянно пробормотал абордажник. — Может, с лодкой чего не так...
— Пешком бы дошел, времени хватало. Будем лодку искать или подождем? Тут лучше не рассиживаться.
— Он далеко не уйдет... Торстенова сила! Рыжий! Сигналит, и, похоже, не нам.
Точно! На той стороне, полусотней шагов выше по течению, из кустов к самой воде вылез Зюсс, которому следовало караулить повозку. Яростно жестикулируя, он махал шапкой в сторону ивы. Тот, кому эти пляски предназначались, явно находился напротив Рыжего. На этом берегу!
— Ганс выше! — догадался Грольше. — И за какими кошками он туда поперся?
Этого Руппи не знал. Зюсс не выдержал, и над сонной Лягушкой пронесся прямо-таки разбойничий свист, после чего пляска возобновилась с новой силой.
— Я за нашими.
— Хорошо.
Лодка показалась через год, то есть через пару минут. Ганс изо всех сил налегал на весла, напоминая мирного эйнрехтца разве что щеголеватой курткой.
— Фух, ошибся... Я ж не думал... — не переведя духа, принялся объясняться «лодочник». — А там — ну точно такое же...
— Торстенова сила, заткнись, некогда! Господин адмирал, дозвольте...
— Я не настолько ослаб, — второй раз за день подал голос Олаф, — не задержу.
Не задержал. Руппи с Гансом сели на весла. Посудинка быстро двинулась наискось к левому берегу. Пустому — Рыжего уже не было: надо полагать, побежал к повозке. Руппи равнодушно ворочал веслами, будто в самом деле стал перевозчиком. Мысли, страхи, даже злость как языком слизнуло. Поднимавшаяся от воды серебристая дымка затягивала берега заодно с памятью. В этот город незачем возвращаться, они ничего не оставляют и ничего не забирают. Просто уходят туда, где поют волны и пляшут ветра. Прийти с берега и вернуться на берег, не отдав жадным площадям то, что им не принадлежит, — это правильно. Стоячая вода гниет, и ты гниешь вместе с ней, а думаешь, что засыпаешь. Спать можно только в море, оно разбудит, когда нужно, оно убьет, кого нужно, оно найдет, что нужно, и унесет любую грязь. Верь морю, верь живой воде, не спи...
— Видите? Вона... — Ганс мотал головой, не прекращая грести. — Такая же стенка! И покрашено так же. А у бережка — дерево... Полудохлое... Вот и спутал! Мы же с воды не глядели... На берегу постояли, и то наверху!
Спутать и впрямь было немудрено. Мало ли умирающих ив, а сараи вдоль Лягушки похожи. Это особняки на Речной каждый со своим вывертом, даже если гербов не видно.
— Виноват я, — четко сказал Руппи. — Вывел на место, куда надо пригнать лодку, и решил, что достаточно. Не догадался посмотреть с воды.
— Вот! — воспрянул Ганс. — Говорю же... Дерево...
— Именно что дерево! Цельный пень... С глазами! — Канмахер скривился, будто молоко в пивной кружке обнаружил. Скисшее. — Умник он у нас... Тьфу!
Бедный Ганс аж сбился с ритма. Лодка вильнула. Йозев пробурчал под нос что-то зубодробительное, зато пристали точно в заранее присмотренном местечке. Будто нарисованные ивы картинно полоскались в зеленой воде, укрывая крохотную заводь от чужих глаз. Несло гнилью, гудело комарье.
— Торстенова сила, хоть здесь порядок. О, Рыжий!
Зюсс с большой корзиной на локте топтался средь прибрежного ивняка, на обветренной физиономии сияла блаженная улыбка. Руппи тоже хихикнул. В предвкушении. Лодка еще толком не ткнулась в болотистый берег, когда корзинка закачалась, а плетеная крышка подверглась нешуточным атакам изнутри.
— Давай! — Руппи с невольным смешком откинул петлю, выпуская трехцветный ураганчик. Лодка, вода, незнакомцы — да ну их всех! Гудрун волновал только Руппи. Урча и подмяукивая, пушистая зараза обтерла лейтенантские штаны и полезла на руки. К счастью для нее, это совпадало с целями лейтенанта, тут же подсунувшего зверюгу Олафу. Опальный адмирал кошку не вдохновил. В другое время за подобное пренебрежение можно было и всыпать хоть бы и особе из Адрианклостер, сейчас это радовало.
— Чисто! — сказал Руппи и объяснил: — «Истинники»... Они как-то метят людей, а потом находят. Кошки это чуют, особенно трехцветные.
— Проверка, значит? — уточнил Грольше. — А мы-то гадали, с чего вы левой рукой да за правым ухом...
— Проверка, — подтвердил лейтенант и замялся. — Господин адмирал... Дальше вы поплывете, а я... Мне нужно вас оставить. На время.
— Почему? — резко спросил Олаф.
— Сподручнее уходить, — попытался выручить абордажник, — врассыпную в смысле... Точно говорю!
— Толпой не выбраться, — подставил плечо и Йозев. — Вот все и фитильнули кто куда... Ничего, соберемся.
— Где именно?
— У барки, — оживился Грольше. — Сейчас выйдем в Эйну, будто местные, по делам плывем. Ганс с Зюссом на веслах, мы трое вроде как по делам. Одежка нужная в лодке, мешки с товаром... Гусиный пух, все честь по чести...
— Я понял. Руперт, куда и почему уходите вы?
— Нужно отвлечь погоню от реки. Мы все продумали...
— Кто «мы»?
— Кавалеристы Роткопфа. Возможно, вы их помните... Штаудиц и Ценкер...
— Меня контузили на «Ноордкроне», а не в Зюссеколь. Значит, люди Бруно тоже в заговоре?
— Рихард и Максимилиан честные офицеры...
— То есть они в заговоре без Бруно?
— Заговор был против вас... И против кесаря! Все образуется, но... не сразу. Мой адмирал, меня ждут, я должен спешить.
— Хорошо, спеши. Встречаемся... Канмахер, где?
— Так что у Щербатой Габи...
— В бухте Щербатая Габи. Извольте не задерживаться, лейтенант...
Спасла Гудрун. Покидать столь желанные руки и тем более лезть в противную корзину кошка не желала, вот и вцепилась в одежду всеми когтями. Воевать с ней было не время, пришлось вылезать из лодки с урчащей зверюгой на руках. Это позволило рассмеяться и не сказать того, чего не говорят даже своим. Именно своим и не говорят.
Выбираясь из зарослей, Руппи оглянулся. Лодка с «негоциантами» уплывала вниз по течению. Через несколько минут она выйдет в Эйну. Олафа не станут искать на реке. И в Щербатой Габи тоже не станут...
3
Горожане стояли и смотрели на ворота. Человек двести, в основном женщины. Немолодые, добротно одетые, хмурые, они мало походили на расхватавших оружие слуг, встретивших Робера во дворе замка Эпинэ, зато Дору толпа напоминала — тот же болотный ненавидящий холод.
Дракко фыркнул и прижал уши: ему не нравились эти люди, но Робер безжалостно послал рыжего к казармам. Жеребец сменил тактику и попытался перейти в галоп, но кто считается с лошадьми? Шагом, глядя прямо перед собой и моля всех святых и демонов, чтобы толпа расступилась. Кто-то да помог. Первой подвинулась высокая женщина в рогатом чепце, затем красивый старик, это послужило сигналом — толпа медленно раздавалась перед отрядом и, скорее всего, смыкалась за последними всадниками. Эпинэ не оборачивался — смотрел вперед, но катившиеся перед грудью Дракко короткие тени и цокот копыт подтверждали: Жильбер и южане не отстают, а вот хозяева открывать не спешат. Это было плохо, но не так, как если б над стенами торчали дула мушкетов.
