Он бросил неприязненный взгляд на Элор, но девушка не обиделась:
— Я сама ненавижу многих аллери. И у нас, и у вас есть негодяи. Надо всего лишь сделать так, чтобы они не правили.
— Может, ты и права, — качнул рогатой головой ставр. — Я свое дело сделал, вождь Мечедар, и я ухожу.
— Куда?
— Куда угодно, в другой клан.
— Почему? — спросила Элор.
— Я хочу быть вождем Буйногривых, — сказал Круторыл. — Иначе мне незачем здесь быть. Но вождь ты. Ставры на твоей стороне.
Он встал. От его угловатой коренастой фигуры веяло мощью. «А ведь он мог одолеть меня тогда, — подумал Стас, чувствуя симпатию к Круторылу. — Удивительный ставр. Гордый и благородный. Я бы отдал ему право стать вождем, но не могу…»
— Стой! — сказал он и тоже поднялся. — Спасибо тебе, Круторыл, но дело надо довести до конца. Возьми, — вождь кивнул на кинжал.
— Убить Зримрака? — спросил ставр. На губах его зазмеилась усмешка. — Мы вдвоем. Что ж…
— Нет. Мы не убийцы. Сейчас соберем народ, и ты расскажешь ставрам все.
— Судить? — переспросил Круторыл. В его глазах мелькнула какая-то мысль.
— Да. И изгнать.
— Да будет так!
Ударило било, будя уснувшее селение. Десятки факелов заметались по площади, и яркая равнодушная луна осветила сотни рогатых голов.
Круторыл рассказал все, и сомневающихся не осталось. Все знали неприязнь ставра к Мечедару, но знали и его честность. Если Круторыл говорит так…
— Выходи, Зримрак! — крикнул Стас. Сотни факелов горели за его спиной. — Вождь велит тебе: выходи!
Тишина. Двери храма были заперты изнутри, но толпа вынесла их в минуту. Ставры выволокли шаманов на площадь, и даже старики плевали в них.
— Бесчестье!
— Отступники!
Кое-кто не поскупился на пинки, и, когда Стас подошел, шаманы были весьма потрепаны: грим размазан по лицу, одежда изорвана.
— Ну, что, Зримрак? — сказал Стас, останавливаясь перед ними. Ставры поутихли. — Ты посеял ветер, а пожнешь бурю!
— Хорошо сказал! — закивали ставры.
— Теперь скажи, перед всеми скажи: почему ты хотел убить меня?
— Ты хочешь знать? — воскликнул шаман. — Ты не понимаешь?
Он хрипло рассмеялся. Стас никогда не видел, чтобы на него смотрели с такой ненавистью.
— Посмотри, что ты сделал, Мечедар! — крикнул Зримрак. — Ты называешь нас лжецами и убийцами, но разве мы допускали то, что творится сейчас? Войны, которую ты развязал, крови, смерти! Долгое время ставры не знали, что это такое! А ты называешь это благом и свободой! Ты обманул всех! Ты не ставр, ты — демон в обличье ставра!
Стас и бровью не повел.
— Красиво говоришь, шаман. Только на себя забыл посмотреть! Не ты ли отдавал ставров в рабство? Не ты пытался казнить Яробора и убить меня только за то, что мы поступали не так, как вам хотелось?
— Теперь я хочу убить тебя еще сильнее! — плевался слюной и яростью Зримрак. — Ты — зараза, сорняк, который надо вырвать с корнем!
— Дурак ты, Зримрак. Посмотри, как радовались ставры, когда выгнали аллери! Когда еще ты видел их такими? Теперь они стали свободными! Аллери больше не хозяева нам!
— Что даст твоя свобода? Ставры и раньше были свободными. А те, что были в рабах аллери, — отступники, безрогие, такие, как ты!
— Если не свободен один — не свободен никто, Зримрак. Свобода для всех — или ни для кого.
— Лучше погибнуть одному, чем всему клану! Потому я и хотел твоей смерти! А теперь можешь убить меня.
Стас издевательски похлопал в ладоши, смеясь над пафосом шамана.
— Мне не нужна твоя жизнь. Если так любишь аллери, ступай и служи им! Эта земля для свободных, не для рабов!
— Вы все пожалеете, что не слушали меня! — крикнул Зримрак. — Ради победы он не пожалел своего брата и вас не пожалеет!
Стас схватился за меч:
— Еще слово о брате, и я снесу тебе голову, шаман!
— Не голову, — произнес кто-то. — Рога.
Толпа расступилась. Шел Круторыл, неся на плече деревянный чурбан. В другой руке ставр держал топор. Круторыл швырнул чурбан перед шаманами.
— Позволь мне, Мечедар!
Стас не возражал, тем более что боялся вместо рога оттяпать голову. Шаманов схватили и сжали. Криворог заголосил, Зримрак молчал. Его первого опустили на плаху, и двумя ударами Круторыл снес ему рога.
— Теперь прочь! — мстительно расхохотался палач, пнув шамана в зад так, что тот покатился по земле. — Давай следующего!
— Не на-адо! — кричал, вырываясь, Криворог. Стас молча смотрел, как его прижали к плахе.
— Не дергайся, а то голову снесу! — пригрозил Круторыл. Шаман затих, и оба рога упали наземь. Криворог схватился за обрубки и завыл.
— Вон из клана, отступники!
— Вон!
Криворог побежал, Зримрак же шел медленно, теперь Стас видел, насколько силен был шаман. Брань и насмешки сыпались на него, но Зримрак не сгибал шеи, уходя побежденным, но не сломленным. Ночь скрыла их навсегда. Навсегда ли?
…Наутро начали возводить стену, и здесь Стас вынужден был обнаружить свои способности и знания. План оборонительных сооружений, боевые машины, ловушки и прочие неслыханные военные уловки так поразили ставров, что на Стаса смотрели, как на великого мага. Но он объяснил, что многое придумала Элор, желая помочь клану. Стас сделал это для нее, для того, чтобы Элор приняли как свою. Его авторитет и так был высок. Элор тоже воодушевилась, клан представлялся ей плацдармом для последующего натиска на Ильдорн. Ее хрупкие руки не могли помочь ни в строительстве, ни в копании ям-ловушек или конструировании машин, но девушка мелькала тут и там, наблюдала и советовала рабочим. Ставры привыкли к ней и уже не смотрели искоса, ее искренняя заинтересованность в победе и участие были видны всякому. Стас мог только радоваться этому. Больше всего он опасался, что клан не примет одну из аллери, с которыми будет война. Но все обошлось.
Элор предложила отправить разведчиков, чтобы заранее узнать о приближении противника, и послов в соседние кланы с предложением присоединиться. Советы были дельными, Стас так и поступил.
Соседи — Меднокожие, из рода которых была мать Мечедара, — в союз вступать побоялись. Северные соседи также ответили отказом, но Стас не отчаивался. Он верил в победу.
Странные, удивительные мысли приходили ему в голову. Ведь здесь он может сделать и уже делает то, на что не осмеливался в своем мире. Почему же там он робел?
Потому что имел паспорт, квартиру и жену, был привязан к работе, компьютеру и футболу? Здесь ничего этого не было, но вот странно: он не чувствовал себя ущербно. Напротив, Стасу казалось: именно сейчас с ним и происходит то, ради чего он родился на свет.
