Даджа оглянулась. Три пациента, которым она приказала уходить, стояли у двери, растерянно столпившись. Она посмотрела на своего спутника.
‑ Вывести их, как лошадей? ‑ предложил он.
Даджа схватила простыню с пустой кровати и нарезала из неё полосок своим поясным ножом.
‑ Почему ты не такой, как они? ‑ поинтересовалась она.
Он пожал плечами:
‑ Оно не действует на всех одинаково. Думаю, я недостаточно безумен. Это помогает.
«Вменяемый безумец», ‑ отчаянно подумала Даджа. «Этот день становится хуже и хуже».
Что-то загорелось на этаже у них над головами: она ощутила скачок, когда огонь начал поглощать пищу, и вздох плавящихся гвоздей. Даджа сунула копну полосок из простыне своему спутнику:
‑ Свяжи их вместе за одну из рук, ‑ приказала она, переходя к следующей кровати. ‑ Как вереницу коней. Собери столько, сколько сможешь, и выведи их наружу. Скорее!
Она схватила молодого человека на следующей кровати за запястье и привязала к нему конец одной из полосок.
‑ Вставай, ‑ приказала она.
Он послушался. Она схватила старую женщину на следующей кровати и подняла её на ноги, затем привязала одно из её запястий к руке молодого человека. Таща их за собой, она добавила к своей связке ещё троих.
Следующий, бритый наголо мужчина среднего возраста, кинулся на Даджу, вереща. Он начал царапать её лицо потрескавшимися ногтями, затем обхватил её горло руками. Даджа отпустила свою вереницу смирных пациентов и ударила его с разбегу об стену, одновременно призывая в свою кожу жар огня с этажа над их головой. Он не заметил. Она снова впечатала его в стену и призвала ещё больше жара, пока он не отпустил её, крича и махая обожжёнными руками. Он выбежал из комнаты. Даджа втянула в лёгкие воздух, закашлялась, и опёрлась на стену, отправляя использованный ею жар обратно в царивший над её головой ад. Она не могла беспокоиться о том, что тот мужчина вырвался на свободу. Она ощутила, как на втором этаже просел потолок. Он ударил в потолок над её головой; стена под её ладонью потеплела. Балки над её головой застонали под весом горящих стен и крыши здания. Через щели струился дым.
Даджа сцепила верёвкой ещё пять пациентов и вытащила их в коридор. Из заполнявшего коридор дыма показался безумец в зелёном халате. Кто-то дал ему мокрую тряпку, чтобы закрыть нос и рот. Даджа передала ему цепочку пациентов и вернулась обратно в палату.
Она сцепила четырёх, когда верхние балки застонали простонали второй раз, на этот раз дольше. Потолок начал отрываться от стен, трещины расширились, и поток тёкшего из них дыма усилился.
Времени не оставалось. Она схватила ещё двух смирных пациентов, по одному на каждую руку, и потащила их к стене вместе со своей цепочкой. Одним гигантским усилием магии она выдернула все гвозди из стены справа от себя. Они пролетели через палату подобно стрелам.
Магическим усилием Даджа вытолкнула наружу железную решётку на единственном окне и металл в закрывавших его ставнях. Она повернулась, всё ещё держа пациентов, и врезалась спиной в стену. Доски поперечины выпали подобно гнилым зубам. Даджа вытащила шесть пациентов наружу через древесные завалы, затем отвела их к кольцу стражников, отгораживавших от здания толпу.
Услышав за спиной треск дерева, она обернулась, всё ещё сжимая верёвку из обрезков простыней и запястья двух пациентов. Стены первого этажа медленно упали, испуская огненные всполохи, дым и угли. Палата для сумасшедших обрушилась. Ей показалось, что она услышала крики тех, кого вынуждена была оставить там, но Даджа сказала себе, что это был просто триумфальный рёв огня. Огонь победил.
Какие-то люди дёргали её за руки. Она отдёрнулась от них, но потом осознала, что люди были одеты в зелёные халаты работников госпиталя. Она позволила им забрать её пациентов.
Снова взревело: обрушилась центральная часть госпиталя. И снова: кухня. Кашляя, Даджа запустила руку в свой поясной кошель и вытащила своё зеркало. Она приложила его себе ко лбу, пытаясь дышать медленнее. Что случилось с Оленникой? С Джори?
Усталость сама по себе успокоила её достаточно, чтобы вызвать образ. Когда он появился, у неё подкосились ноги. Она свалилась в грязную слякоть, и ей было всё равно. В зеркале Фростпайн помогал Оленнике пить из ковша с длинной ручкой. Маг-повар была завёрнута в одеяло; насколько Дадже было видно, Оленника отступила уже после того, как сгорела её одежда. Оленника выглядела ужасно, но была жива. Рядом с ней Джори согнулась в кашле. Кто-то сунул ей бутылку: Ниа. Матази и Коул были рядом, помогая людям забраться в сани Банканоров.
Даджу затопило облегчение. Она покачнулась, ей хотелось плакать.
Но ей ещё предстояла работа. Она мрачно пошарила по карманам, пока не нашла бутылку, которую ей дала Ниа перед уходом из дома. Её желудок несогласно всколыхнулся, когда она посмотрела на бутылку, затем, когда Даджа выпила её содержимое, попытался его отвергнуть. Две минуты спустя она харкала и рычала, желудок бунтовал против противной жидкости, а лёгкие выдавливали из себя свежие залежи мокроты, чёрной от сажи.
Закончив, она с трудом встала и пошла к пылающему госпиталю. Стражник крикнул, чтобы она вернулась, но подбежал к ней, схватив её за руку, тощий мужчина в хлопающем на ветру зелёном халате.
‑ А ещё говорят, что я сумасшедший, ‑ воскликнул мужчина. ‑ Ты даже не под замком!
Даджа мягко высвободила свою ладонь из его руки:
‑ Ты прав, но не в том, что ты думаешь, ‑ сказала она.
Мужчина моргнул. Его глаза были большими и бледными, их цвет было невозможно определить в освещённой лишь огненными всполохами тьме, но они были окружены длинными, густыми, чёрными ресницами. Он выглядел как сумасшедший, или пророк, подумалось ей.
‑ Вот от этого у меня голова разболелась, ‑ пожаловался он.
‑ Прости. Нужно свести счёты. Долги должны быть оплачены, ‑ сказала ему Даджи. ‑ Я буду в порядке.
Она похлопала его по плечу и продолжила идти в разверзшийся в госпитале ад. Она снова вспомнила о пижюл факол, страшном загробном мире Торговцев, куда попадали те, кто не расплатился с долгами. Бэн вероятно заслуживал провести вечность в пижюл факол, но Даджа не могла помочь ему избежать того, что он задолжал в этой жизни, если для него это означало вечные муки. Если она не остановит его сейчас, то Счетоводчица может занести вызванные Бэном с помощью её творений смерти также и на её счёт.
Теперь, когда больше не за кого было беспокоиться, она позволила своей магии протечь вперёд, открыв тоннель в пламени. За мгновения сгорела вся её одежда, кроме той, что сделала Сэндри. Своё зеркало она заткнула за нагрудную повязку, которую сшила её подруга. Она не была уверена, как долго продержатся творения Сэндри: хождение через пожар в маленьком пансионе — это одно, а пылающие руины госпиталя и кухни — другое. Она надеялась, ради своего достоинства, что она сохранит одежду, но главным было найти Бэна.
