— Я сделал всё, о чём вы просили, — сказал он звёздам.
Они быстро поменяли расположение, после чего, как всегда, стали полуразличимым левиафаном.
Да… Всё, о чём просили… И многое, чего не ожидали…
-О чём ты? — Мендельну приходило на ум только одно. Он заполучил фрагмент кости. — Я знаю, что вы хотели только получить информацию у тени жреца, но я понял, что допрос его отнимет слишком много времени и позднее могут появиться новые вопросы, а будет уже слишком поздно. Я рассудил, что лучше будет рискнуть и взять его с собой. Мне не стоило думать так?
Стоило или нет, покажет Баланс, — спокойно отозвался Траг’Оул. — Меня больше интересует, как ты это проделал…
— Просто следовал вашим учениям, немного приспособив их по своему усмотрению. К счастью, я не ошибся, — Мендельн нахмурился. — Или я допустил ошибку?
Вернее будет сказать, что ты совершил невозможное… Но сыновья Диомеда вновь и вновь заставляют пересматривать значение этого слова…
Мендельн не понял. Он всего-то попытался действовать логически. Почему Траг’Оул, которому было под силу столь многое, говорил так?
Так или иначе, — продолжал дракон, — выбрав это направление, ты принёс новые возможности и надежду. Я осмотрел привязку камня; я не вижу, как жрец может освободить себя.
— Рад это слышать…
Но не принимай его союзничество за повиновение. Ради своей выгоды тень способна на подлости…
Мендельн не успел ответить, потому что рядом с ним материализовался Ратма — сын демонессы боролся с собой, чтобы сохранить невозмутимое выражение. Мендельн уже поднабрался опыта в понимании древнего заклинателя и сразу понял, что вести, которые он принёс, отнюдь не добрые.
— Его нигде не найти, — доложил Ратма, скорее Траг’Оулу, чем Мендельну.
Ты посмотрел во всех планах?
— Само собой. Я также пробовал призвать его сотней способов, ради некоторых пришлось пойти на риск. Это было необходимо, хотя желаемых результатов я и не получил.
Дракон некоторое время оставался необыкновенно молчалив. Затем сказал:
Ты понимаешь, мой друг, что есть несколько других вариантов…
Ратма кивнул:
— Да, и самый предпочтительный, что он отправился в место, откуда даже ты не можешь его призвать назад. Определённо, он это уже заслужил.
Заслужил… Да… Это был бы лучший вариант.
— Но тебе так же, как мне, это видится маловероятным.
Мендельн уже наслушался вдоволь.
— Кто? Мой брат в опасности? О нём вы говорите?
Лицо Ратмы стало мрачнее, чем Мендельн когда-нибудь видел его.
— Нет. О вашем друге, Ахилии. Я не могу напасть на его след. Никак.
— Такое возможно?
— Возможно… Едва ли. Потенциально разрушительно — определённо.
— Он попал в руки Лилит? — разум Мендельна безуспешно пытался предположить, что́ демонесса может сделать с лучником.
— Будь это так, я бы вздохнул с облегчением, — честно ответил её сын. — Нет, Мендельн, боюсь, что кто-то другой взял его, и возможно, что это мой отец.
— Инарий? — но миг спустя после того, как выпалил имя ангела, Мендельн обратил внимание на странную интонацию, с которой Ратма произнёс одно слово. — Но постой! Что ты имеешь в виду под «возможно»?
Наступило молчание, ещё более зловещее от перемещений звёзд над их головами. Траг’Оул точно понял, на что намекал Ратма, и ему это не нравилось.
И если это так тревожило даже вечное создание, это было не во благо не только Ульдиссиану, но и всему Санктуарию.
— Я имею в виду… — медленно начал Ратма, очень встревоженный на вид. — Я просмотрел все пути, какие мог избрать мой отец, и не могу постичь, зачем ему так открыто забирать вашего Ахилия. Его присутствие могло бы объяснить некоторые загадочные моменты, но определённо не этот. Не так действует Инарий…
Хотя Траг’Оул оставался устойчивым, он всё равно также излучал озабоченность.
Нет… Не так…
— И вот, это может значить, что мы все уже обречены, — сын Лилит провозглашал конец Санктуария практически без всякого выражения. — Потому что, если это не Инарий забрал Ахилия, то это мог быть другой ангел…
— Другой ангел? Ты хотел сказать, демон!
— Нет. В этом я уверен. Ни один обитатель Пылающего Ада не смог бы забрать его, не оставив за собой своего нечестивого отпечатка. Только после моего отца я не обнаруживал следов…
Звёзды, которые были Траг’Оулом, становились всё более нервозными, точно так же, как и Мендельн. Они все знали, что означало присутствие другого ангела.
Высшее Небо обнаружило Санктуарий.
Конец мира неизбежен.
Ничего не было слышно ни о Мендельне, ни тем более об Ахилии. Ульдиссиан боялся за них обоих, но не мог более задерживаться из-за их отсутствия.
Эдиремы шли. Шли в направлении Истани. Чем ближе подходили они к меньшему городу, тем больше мер предосторожности принимал Ульдиссиан, особенно когда речь шла о разведке. Он не только развернул свои способности в полную силу, но впервые за всё время он осмелился отправить других вперёд. Те поддерживали контакт с ним и ближайшими товарищами, создавая тем самым широкое поле, которое, надеялся Ульдиссиан, помимо своего непосредственного назначения убережёт добровольцев от нападения или похищения.
До Истани оставался всего день, и Ульдиссиан пребывал в напряжении. Главный храм пролегал не так уж далеко оттуда; он не сомневался, что там уже готовятся к его приходу. Чем скорее эдиремы закончат в Истани, тем лучше.
Серентия присоединилась к нему в голове отряда.
— Должны ли мы вообще останавливаться? Я знаю, что ты сомневаешься в этом с тех пор, как мы снова начали двигаться, но главный храм так близко…
— Я знаю. Я обдумал кое-что, — вскоре Ульдиссиан подозвал к себе Рашима. — У меня есть задание для тебя, если согласишься.
— Конечно, мастер! — поспешил ответить хашири.
Поморщившись от такой готовности мужчины выполнить смертельно опасное задание, Ульдиссиан объяснил:
— Я хочу, чтобы ты нашёл четверых помощников и как можно скорее поскакал к Калинашу.
Это сбило с толку одновременно Рашима и Серентию.
— К Калинашу, мастер? — повторил хашири. — Ты хочешь сказать: к Истани?
— Нет. К Калинашу. Скачите весь день и просматривайте своим разумом, как я показывал. Я хочу знать, нет ли какого-нибудь движения в этом направлении.
Остальные теперь поняли.
— А, да, мастер, — отвечал Рашим. — Я возьму других, и мы помчимся, как ветер!
