Марисабель с содроганием заметила, что в некоторых местах из них торчат стрелы, в точности подобные той, что ей только что показывал волшебник. Стрелы впились в камень словно в пробку, некоторые ушли по самое оперение. А что подобная стрела в состоянии сотворить с человеческим телом? Нет, прав чародей, более чем прав, утверждая, что у них проблемы. Причем выразился он даже мягче, чем следовало… Остается лишь надеяться, что, раз волшебник справился с этими то он и с остальными может разобраться.
— А знаете, как со стороны выглядит вся эта ваша с сорганазельцами война? — спросил вдруг д'Аранж и голос его прозвучал неожиданно ожесточенно. — Если взять и отбросить все предпочтения относительно сторон, взглянуть на них совершенно бесстрастно?
Гранде только сейчас поняла, что д'Аранж больше смотрит на покореженные статуи, чем на трупы врагов. И не убойная мощь вражеских стрел беспокоит сейчас Лорда-Протектора а то что они натворили. Сразу стало понятно, что ближе колдун принимает к сердцу.
— Ну и как же? — нахмурилась Марисабель. Она сразу догадалась, что услышит не то, с чем готова согласится.
Волшебник видимо тоже об этом подумал, однако отступать не собирался.
— Как шахматная партия, — безапелляционно заявил он. — Жестокая и хитроумная игра, где, смысла ровно столько, сколько в него сумеют вложить игроки. В вашем случае, замечу сразу, его очень и очень немного.
— Эт-то как эт-то? — отчеканила девушка, еще сильнее хмуря брови.
— Да вот так вот!
Чародей широким жестом обвел окружающее их пространство. Марисабель недоуменно огляделась.
Вокруг них стояли статуи, полуразрушенные мощнейшим взрывом, все закопченные и залитые кровью.
— Так все это выглядело тогда, когда я сюда только прибыл, — горько вздохнул волшебник. — Разруха и запущенность. Знаете, а ведь эти статуи, они как души тех, кто находится рядом… их создатели были прекрасными людьми и они оставили о себе светлую память. Потом на их место пришли вандалы и почти уничтожили красоту Парка. К счастью я успел их остановить, но… пришли вы и снова принесли хаос в мою вселенную.
Колдун запнулся а потом мрачно добавил.
— Лучше бы они в меня попали, чем в эти статуи.
Марисабель промолчала. Она и сама считала, что смерть не самое страшное, что может случиться. Не гибель как таковая, нет. Поражение всего того, чем живешь, вот что во сто крат страшнее смерти.
— Помните, вы спрашивали, отчего я не ценю мнение людей? — спросил д'Аранж. — Но подумайте сами и решите, много ли стоит мнение людей способных на такое?
Девушка огляделась вновь, на этот раз, пытаясь представить себе точку зрения скорбящего мага, и почувствовала себя очень неуютно. Она вдруг представила себе, что бы ей пришлось пережить, если бы она, жива и целехонька, вернулась в Коргадол, но нашла его лежащим в руинах. Разрушенным непонятной и ненужной на ее взгляд войной, каких-нибудь посторонних сил.
— Пожалуй, нет, — согласилась она.
— А ведь, если я не ошибаюсь, то зачинщик этой дикости ваш генерал.
— Это не он! — воскликнула девушка. — Вы ошибаетесь!
Волшебник пожал плечами.
— Вот что, у меня идея. Давайте, когда все закончиться, действительно отправимся в Коргадол и спросим у самого генерала, — предложил он. — Если я ошибся, то помогу вам, э-э-э немного. Скажем так, скомпенсирую вмешательство Слэга с его дружком штрихом, а если нет…
— Что же, если нет? — спросила Марисабель.
— Ну… — опять пожал плечами чародей. — Морину придется понести ответ за то, что не выбирает средства, когда думает о победе.
Марисабель гордо вскинула голову.
— Мой генерал всегда учил нас быть готовыми пожертвовать собой ради победы. Когда он был молод…
— Но я не говорил про убийство, — перебил ее чародей зловещим тоном. — Вполне вероятно, что для генерала найдется другое наказание, гораздо более страшное.
Окончанием фразы было следующее "и, если самое страшное для него поражение Коргадола, то…" однако маг, вспомнив, что и для Марисабель это кошмар наяву, вовремя придержал угрозу. Не хватало еще настроить девчонку против себя. Она и так почти догадалась…
— Тогда какое же? — спросила девушка, только сейчас отводя взгляд.
Догадалась?
— Впрочем, я, наверное, погорячился. После всего того, что было… — ушел от темы волшебник, и добавил задумчиво. — Или, что еще предстоит, работ невпроворот будет и здесь.
Однако теперь завелась уже Марисабель, ее, что называется, закусило. Слишком уж сильно все происходящее касалось ее лично. И намеки на нечистоплотность обожаемого генерала и неявные угрозы Коргадолу… Она не могла допустить, чтобы у города появился еще один могущественный враг. Она ведь собиралась найти союзника.
— Вот вы… — начала Марисабель. — Вы говорите, что легко можете компенсировать урон причиненный Слэгом?..
— Ну-у, — замялся чародей. — В общем и целом, конечно — да.[30]
— Так отчего же вы не…
— Стоп! — решительно прервал ее волшебник. — Прошу вас не продолжайте, я знаю, что вы хотите сказать.
— Ну, и?.. — нахмурилась рыжеволосая плутовка.
— Посмотрите вокруг, — велел д'Аранж. — Видите? Видите, что произошло буквально за несколько минут? А ведь я едва ли не год, возрождал этот сектор. Вычищал каналы и ручьи, культивировал растительность, восстанавливал изваяния, наконец.
— Я все понимаю, но ведь это лишь…
И опять маг, не единожды выслушивавший подобные аргументы, причем часто в гораздо более искусном исполнении, чем могла предложить Марисабель, не дал ей возможности договорить.
— Как раз, лишь это и имеет значение.
— А судьбы, жизни тысяч людей разве не имеют? — возмутилась Марисабель.
— Судьбы людей? — усмехнулся д'Аранж. — Или шахматных фигурок, что бездумно шагают по своим клеткам? Вот вы, например… Вы что же так ничего и не поняли? Да вас сюда послали только чтобы заманить Слэга под мой удар. Пожертвовали пешкой, чтобы погубить ферзя.
— Мы не шахматы, — вскинулась лейтенант. — Я сама вольна поступать так как считаю нужным.
— Наверняка пешка тоже так считает.
— Я не пешка.
Повисла напряженная пауза.
— Что ж, у вас своя, правда, у меня своя, — вздохнул волшебник, поняв, наконец, что, не сможет сейчас переубедить девушку. — У сорганазельцев, полагаю, отыщется своя. Уверен, окажись сейчас неподалеку один из них, ему бы было что сказать.
Марисабель горела желанием продолжить спор, однако пока она искала аргумент, достаточный, что бы пробить нерушимую стену равнодушия волшебника, снова раздался стрекот приближающегося флазна. Почти одновременно рядом оказался и сам насекомый человечек.
