– Письмо при тебе?… – поинтересовался бель Озем.
– Конечно! – ответила Злата и быстро достала из-за корсажа маленький листочек.
Озем бросил быстрый взгляд на протянутый девушкой листок и, удивленно вскинув глаза, спросил:
– Ты читаешь по-чинхгарски?…
– Я знаю и пишу на четырех языках!… – гордо ответила Злата.
– И кто же тебя научил… в твоей горной деревне? – прищурив глаз, поинтересовался бель Озем.
– Да никто меня не учил… – Златка пожала плечами. – Сколько себя помню, всегда говорила на этих языках.
– И не забыла?… Ведь практики, как я понимаю, у тебя в деревне не было?
Злата довольно ухмыльнулась.
– Я никогда и ничего не забываю! Достаточно мне один раз увидеть, услышать, понюхать, потрогать, почувствовать вкус, и я навсегда запомню, что это такое. У меня абсолютная память.
– Вот как? – произнес бель Озем и на минуту задумался. Потом он медленно поднялся и вышел из-за стола.
– Ну что ж, сейчас мы посмотрим, насколько ты подходишь для выполнения имеющейся у меня работы. Следуй за мной. – И он направился к стене за его письменным столом. Злата шагнула за ним.
Бель Озем поднял руку, произнес своим чарующим голосом несколько странно диссонансных звуков и толкнул перед собой пустоту. В тот же момент часть гобелена прогнулась как парус под ветром, и в том месте картины, где были изображены дома, образовалась узкая черная щель. Словно стены двух зданий раздвинулись и между ними появился черный, промозглый, сырой проход, в который никогда не заглядывало солнце. Бель оглянулся на Злату и протиснулся в эту щель. Девушка двинулась следом и оказалась в странной трубе безжизненного желтого цвета, которая, казалось, не имела конца. Впереди маячила плоская, словно вырезанная из куска бумаги, черная фигура, шагавшая в ничто, карикатурно переставляя ноги.
Злата на мгновение остановилась и с удивлением обнаружила, что фигура, бодро передвигающая ноги, не удаляется. Она попробовала подойти поближе, сделала шаг и не ощутила под ногами пола. И тем не менее она продолжала шагать. Эта странная ходьба продолжалась минуты три, и наконец Злата снова услышала голос беля:
– Ну вот мы и пришли…
И тут впереди появилась черная щель, похожая на уже виденную. Фигура смешно дрыгнула ногами и исчезла в этой щели. Злата последовала за ней и оказалась в большом овальном зале.
Один конец этого зала занимал большой овальный стол, окруженный удобными мягкими стульями. Над столом висел большой бронзовый светильник, и хотя дневной свет свободно лился сквозь большое овальное окно, тускло переливающиеся фонарики этого светильника слабо мерцали. Сам стол был пуст, если не считать большого письменного прибора, изготовленного из какого-то темного стекла.
Большая часть зала была занята высокими, почти до самого потолка стеллажами, на которых стояли и лежали тысячи книг, свернутых рулончиками свитков из самых различных материалов, связки обожженных глиняных табличек, нанизанные на длинные шнуры пучки диковинных перьев.
Бель Озем подошел к ближайшему стеллажу и, достав одну из книг, не глядя раскрыл ее.
– Попробуй прочесть, дитя мое, вот с этого места.
Злата взглянула на открытую страницу и быстро прочитала:
– И тогда Великий ханиф Багур из славной династии Багуратов выхватил свой меч, благословенный Всевидящим и Всеслышащим, и, подняв его к небу, бросил боевой клич…
Озем захлопнул книгу и поставил ее на место и, сделав вдоль стеллажа пару шагов, вытащил другой томик.
– Теперь эту, – открыл он книгу снова наугад и отчеркнул ногтем место, с которого надо было читать.
– М-м-м… – Злата слегка замялась, но тут же, запинаясь, начала читать: – А даров в сокровищницу Великого ханифа было передано на… четыреста двадцать… золотых целиков… А среди даров особо выделялся щит, покрытый магическими письменами на языке… хофров, и шлем, кованный из чисской стали, с золотой околдованной насечкой…
Озем снова захлопнул книгу и, поставив ее на место, двинулся дальше вдоль стеллажа. Он медленно шагал, разглядывая стеллаж, и наконец взял в руки коротенький свиток с сильно обтрепанными краями. Подойдя к столу, он аккуратно развернул свиток и вопросительно уставился на Злату. Та подошла к столу и взглянула на развернутую рукопись. Затейливо выведенные буквы странно двоились. Злата наклонилась пониже и почувствовала, как ей в лицо пахнул запах старого заклятия. Текст был явно зашифрован с помощью магии. Она попыталась сложить в слова кажущиеся знакомыми буквы, но у нее ничего не получилось. Тогда Златка начала легкими ментальными прикосновениями изучать наложенное на рукопись заклятие, но вдруг перехватила пытливый взгляд беля, брошенный на нее.
– Нет, – тут же сказала она. – Этого я понять не могу. Буквы мне знакомы, а вот текст… – И она пожала плечами.
Бель неопределенно хмыкнул и, свернув рукопись, положил ее на место.
– Ну что ж, – пробормотал он себе под нос, словно раздумывая. – Пожалуй, покажу тебе еще одну запись, и все станет ясно…
Он прошел в глубь стеллажей, сделав знак Злате, чтобы она оставалась на месте. Та опустилась на отодвинутый стул и замерла.
Озема не было довольно долго, минут двадцать. Злата уже решила, что ее оставили одну, но не хотела двигаться с места, опасаясь, что за ней наблюдают. Наконец бель появился, держа в руках обломок какого-то камня. Он положил камень перед Златой, и она увидела, что тот исчиркан глубоко врезанными значками.
Злата сразу поняла, что представляют собой эти значки, и только заранее произнесенная формула утаивания эмоций позволила ей сохранить безмятежное спокойствие. Значки были точно такие же, как и в книге, которую дописывал Ахуромазда в своей пещере перед встречей с Ариманом. Злата недаром хвасталась своей абсолютной памятью, она просмотрела только один из свихнувшихся камней, но это состоящее из заостренных штрихов письмо стояло перед глазами. И она прекрасно знала, что ни к одному из языков ханифата эта надпись отношения не имела.
– Это письмо я не знаю, – категорично и в то же время разочарованно произнесла она, внутренне опасаясь, что теперь ее выставят из дворца.
Но, против ожидания, бель Озем удовлетворенно улыбнулся и, подняв ладонь к лицу, произнес, как будто в микрофон:
– Феко, распорядись подготовить апартаменты второго хранителя и перенеси туда вещи беллы Златы.
– Так вот, дитя мое, я с удовольствием возьму тебя на работу. А работы у тебя будет много. Вон в том шкафу располагается картотека фонда, и она далеко не закончена. Твой предшественник, очень талантливый человек, работал над ней недостаточно интенсивно. Ему мешали, и очень мешали, личные интересы… Как у всякого недоучки, его желания превосходили его способности, но он считал, что все обстоит наоборот. И, конечно, все кончилось для него грустно…
