От этого безжизненного голоса меня передернуло. Запоздало кольнуло сомнение, но тут же исчезло, подавленное волей. Но отец выглядел сломленным. Я никогда его таким не видел. Он был огорчен, был в ярости, иногда грустил или печалился, но еще никогда он не смотрел на меня такими глазами. Глазами преданного сыном отца. Но почему? Я ведь тебя не предавал! Ты сам меня бросил!
- Ты сам меня бросил, - невольно повторил я тихим голосом. Отец, уже собиравшийся закричать, резко выдохнул набранный в грудь воздух и сник:
- Возможно, ты и прав, - задумчиво проговорил он. Затем с сожалением вздохнул, - я слишком мало времени тебе уделял и не заметил, как ты начал превращаться в подлеца. Ты предал корону.
- О нет, - горько рассмеялся я. - Корону я как раз не предавал. Ей я был верен и уже давно, а вот короля… Эрнест был слаб. Раз он позволил отобрать свой трон, значит он недостоин его.
- Значит, ты так считаешь? Так?! - вскричал в ярости Леренс. Он подался вперед, словно собираясь схватить меня за шкирку и хорошенько встряхнуть. - Да что ты можешь знать, щенок! Эрнест сильный человек… был им, - голос Советника чуть дрогнул, но он совладал с собой и продолжил. - Он пережил смерть матери, отца и все же не побоялся принять корону в своем возрасте. Он удерживал страну, не давал ей стать слабее той же Лирии. И он старался отомстить за смерть отца от рук таких как ты. И он справился. И после этого, ты считаешь его слабым? - отца трясло от гнева. Его руки сжались в кулаки, а в глазах была… нет, не ненависть, но что-то на нее похожее.
- Да, - спокойно ответил я. На меня накатило равнодушие. Я уже предвидел конец этого разговора.
Это спокойствие остановила Советника на полпути. Отец замер, опустил уже протянутую для удара руку и обмяк в своем кресле. Какое-то время в комнате висело тяжелое молчание. Каждый думал о своем, жалел о разном и мечтал что-то исправить, но не дано…
- Ты не мой сын, - глухо произнес Леренс ожидаемые слова. Я никак не отреагировал. Советник продолжил. - Знаешь, Мир, я ждал беды с любой стороны… С любой, но только не с твоей. О твоей преданности и честности я клялся перед королем. А ведь ты… ты так и не принес клятву верности. Может ты и прав. Это ошибка Эрнеста. И моя. Но мы не знали, что ты окажешься таким неблагодарным.
Я мог возразить. И на счет своей честности - ведь не врал ни тому, ни другому, и на счет преданности, и на счет неблагодарности. Я ничего не должен Эрнесту. И мне не за что быть ему благодарным. Разве что теперь - за корону. Но и этого я добился сам. На все можно возразить, но не буду. Отношения с отцом этим не восстановишь, а вот разбередить душу самому себе могу.
- Ты будешь действовать против меня? - с искусно подделанным безразличием спросил я. Отец поднял на меня взгляд и чуть заметно улыбнулся. Впервые за нашу сегодняшнюю встречу:
- Против тебя? Нет. Пусть я и отрекся от тебя, но пойти против родного человека не смогу, в этом можешь быть спокойным, - несмотря на всю свою мысленную браваду, я незаметно перевел дух. Тоже не уверен, что смог бы пойти против отца напрямую. Что бы не произошло, я люблю его. - Я просто уеду.
Да, это было бы самым замечательным. Я не смог бы постоянно видеть его укоряющее лицо и чувствовать смутную, не признаваемую вину. Единственное о чем я сожалею во всей этой истории - так это то, что причинил боль отцу. А в остальном мне не нужно искать оправданий самому себе. Мой взгляд пробежался по обстановке комнаты. Мозг отстраненно осознавал, что мы находимся в небольшом запасном кабинете. Вдоль стены, что за спиной отца, тянулся шкаф с бумагами. Рядом со мной, как раз напротив входа в потайной коридор, находился стол. Третье кресло оказалось перевернутым в процессе схватки. На ковре отпечатались следы крови. Валялись осколки разбитой вазы, возле дверей лежал поломанный подсвечник. Не удивлюсь, если об чью-то голову его и повредили.
- Ты оставляешь пост, - это был уже не вопрос, а констатация факта. Отец кивнул. - Кому его передашь?
Ответа не последовало. Тогда я поднялся со своего кресла, нашарил в шкафу чистый листок, поднял с пола не разбившуюся чернильницу. Откупорил ее и поставил на стол. Туда же полетела бумага и перо. Я тихо попросил отца передать пост герцогу Лайну.
- Уже и выбрал для себя главного Советника, - насмешливо произнес Леренс, но все же подошел к столу и сел писать. - Что ж, готов признать, что твой выбор хорош. Этот человек справится. И как ты привлек его на свою сторону? Впрочем, ты умеешь нравиться людям, можешь внушить им доверие, - последние слова прозвучали иронически. Отец смеялся над самим собой. - Если это действительно ты придумал весь план, а я в этом не сомневаюсь, то признаю, недооценил тебя, Мир. У тебя оказалось много неучтенных талантов. - Я молчал, поджав губы. Только машинально следил за тем, как рука Леренса выводит уверенные слова о своей отставке в пользу герцога. - Надеюсь, ты окажешься хорошим королем. И молю небеса, чтобы ты не уничтожил нашу страну, - с этими словами он поставил последнюю точку на бумаге, присыпал все это мелким песком, покрывавшим весь стол и струйкой сочившимся из пробитой баночки. Затем сдул лишнее и протянул листок мне. - Ты получил все, что хотел. Не смотря ни на что, надеюсь, что ты будешь счастлив с этим грузом, что добровольно взвалил на себя. Прощай.
- Прощай, отец, - я сел обратно в кресло, запрокинул голову и прикрыл глаза. - А я надеюсь, что ты когда-нибудь простишь и поймешь меня.
- Это моя вина, - покачал головой отец. - А ты… ты прости себя сам, - он открыл дверь и вышел наружу.
- Мне себя не за что прощать, - ответил я закрывающейся двери. Может он услышал, а может и нет. Кейлен выведет его отсюда и даст ему провожатого. Леренс сможет безопасно покинуть столицу и вернуться в свое поместье. Вряд ли мы с ним еще когда-нибудь увидимся. Это произойдет только если отец поймет все и примет. Что навряд ли.
Подняв ресницы и посмотрев в потолок, я обнаружил, что какая-то пелена не дает мне рассмотреть узор на белоснежном камне. Опустив голову, я смахнул с глаз возникшие слезы. Затем мысленно попрощался с отцом и встал. Сейчас не время жалеть о чем бы то ни было. Пора действовать.
В коридоре, немного дальше от дверей комнаты, стояли все мои ребята и смотрели на меня. На их лицах читалось ликование, счастье и еще какое-то недоверие. Словно они еще не приняли своей победы. Когда я приблизился, они окружили меня и радостно завопили древний клич. Только Кейлен положил руку мне на плечо и крепко сжал пальцы. Это не ощущалось сквозь доспех, но я знал, что это так. Друг понимал, что я сейчас чувствую, и старался поддержать. С благодарностью кивнув ему, натянул на лицо нужную маску и с предельным спокойствием подозвал к себе Арнакана.
