— Кто поместил сюда Атера? -
— Нонус говорил Аристе, что это сделал он сам, но в его памяти я не могу найти указаний, когда и по какой причине это было сделано.
— Значит, тайна, — Вако вздохнул. — А как Нонус повел себя, узнав, что у нас Ариста… и доступ к его мыслям?
— Он… убегает, — Семель усмехнулась. — Как в первые дни владычества Макты он трусливо бежал из дворца, не желая ни перемолвиться ни с кем словом, ни выплеснуть обиду и злость, так и сейчас он молчит и прячется от меня на глубине. Он отшельник, живущий непонятными, оторванными от реальности идеями, развлекающийся играми в мертвецов. Он хочет убрать из мира Макту и поставить на его место каких-то… детей Бездны любви! И в Эмендо он почувствовал родственную душу. Сейчас он мечется: отдать ее нам или отбить. Но есть еще нечто, — Семель нахмурилась, — он не выглядел ни оглушенным, ни подавленным появлением третьей в их компании.
— Успел подготовиться, пока Аристу везли к нам, или они оба готовились заранее? — пробормотал Митто.
Взоры всех опять предсказуемо обратились на меня. А я молчала, и Нонус не подсказывал ничего. Над общем морем наших мыслей разливался абсолютный штиль, поверхность воды снова зеркально блестела: Нонус творил свои тайные дела в глубине.
«Нонус, где ты, когда нужен? Что мне делать?»
«Он сомневается: отдать меня пятерке или отбить? Хм, если в церкви Семель не будет убита, пожалуй, это единственный выход, чтобы легко освободиться от ненужной гостьи-Королевы в собственных мыслях… Обдумывал ли Нонус уже этот выход?»
— Пошлем вперед слуг, — предложил Дивелли и, не дожидаясь ответа Вако, направил в церковь подошедший отряд смертных и подлетевших вампиров-дикарей. Скоро они доложили, что опасности нет. Но местонахождение Голоса Бездны им определить не удалось.
Вако подумал еще немного, а потом глаза его весело и холодно заблестели, как было всегда, когда он сводил воедино все ниточки очередной придворной игры-интриги.
— Дивелли, ты останешься снаружи, — объявил он. — Остальные внутрь! Что бы ни ждало нас в церкви, мы знаем главное: там Атер. Уничтожим Голос Бездны, и Макта потеряет силу.
— Откуда ты знашь, что Атер точно там? — Майя нервно хохотнула. — Может, Нонус уже перевез его оттуда?
— Нет, Атер там, — Вако ухмыльнулся. — Нонусу нужно ослабить Макту, также как нам. Чтобы получить свою Бездну любви… Просто он боится гнева Первого вампира, вот и нашел, кому перепоручить эту задачу. А нам Макта не страшен. В Карде мы успешно пустили в бой против него ненависть народа, если будет нужно, направим на него и ненависть его непосредственного потомства. Алитер вновь готов выпустить против него дикарей. Да, Макта опять сметет их, но, сметая, потеряет часть силы… -
Договорив, он решился окончательно и, быстро пройдя барьер защиты здания, потянул на себя тяжелые двери церкви. Я замерла, смешно боясь, что спугну пятерку неосторожным жестом или движением. Я подозревала, что роль ловушки должна сыграть защита здания, странно слабая для церквей… Может, просто пока она работает не в полную силу? За Вако в церковь Микаэля прошла Майя. Митто схватил меня за плечи и потянул за собой. Я не сопротивлялась. Последней в здание зашла недовольно хмурящаяся Семель: она поймала на поверхности мысленного моря солнечные блики моей последней радости, но откуда они взялись, определить не смогла.
— Пятерка зашла в церковь! — прокричала я Нонусу, но вампир опять не отозвался, и я почувствовала, что мои разочарование и страх ледяными струями вливаются в наше мысленное море. Чем, черт возьми, занимается Нонус?
Сжавшись, как вор в ожидании оклика, я глянула его «здесь и сейчас». Нонус шел через дворцовую площадь, разрезая людскую толпу, за ним послушным псом семенил неизвестный странный старик, бормоча на ходу молитвы. Нонус прилежно выстраивал очередную ловушку для Семель, и я застыдилась своих подозрений. Но тут среди перебираемых воспоминаний вампира мелькнули какие-то старые, не яркие, простые… За ними шлейфом потянулась змеиная, уже слегка знакомая ненависть Нонуса. Та ненависть, которую он тщательно скрывал от всех, но от которой в однообразном ритме все время чуть колебалась поверхность мысленного моря. Глухо, как сквозь туман, в голове зазвучал голос из далекого прошлого Нонуса. Я уже слышала его в самой первой ловушке. Красивый голос. Звонкий, волнующийся, будто… летящий вдаль, ведь этому говорившему не нужно было рассчитывать, сколько воздуха вдохнуть, чтобы суметь закончить фразу. Он вдыхал и выдыхал его как все смертные, вовсе не задумываясь об этом:
— Зачем закладывать в создание Бездны ограничения, мастер? Пусть это будет полное слияние Бездны и живого мира. Новый, лучший мир…
Серая муть вокруг сменилась грязной синевой слякотной осенней ночи. Внизу мокро блестели черепичные крыши низкорослой старой Карды. А я стояла над ними, на лесах строящейся церкви Микаэля. Ухватившись за балку, я клонилась и клонилась над пропастью города, пахнущей гнилой водой заброшенного колодца, но все не могла заставить себя разжать пальцы, чтобы упасть. И я была уже не я… а тощий бледный мальчишка, мучающийся от странного, ни на что в человеческой жизни не похожего голода, требующего заполнить болезненную пустоту внутри.
«Почему ты так поступил со мной, мастер? За что?! Это насмешка над мечтой о светлой, не темной Бездне, которую ты не смог у меня отнять и решил извалять в грязи? Но эта мечта по-прежнему со мной. Даже сейчас, даже… с таким мной».
Я все-таки разжимаю пальцы. Падаю. Падаю в отчаяние, ненависть… и надежду. А тьма подо мной уплотняется, цепляется за одежду, лентами проскальзывает по коже, приятно холодя ее и как бы замораживая боль и пустоту внутри. Наконец, она находит форму, и за моей спиной распахиваются черные сильные крылья. Распахиваются — и удерживают безвольное, уставшее отчаиваться тело в воздухе. Крылья надежды… и ненависти, взявшие частицу тьмы и пустоты кардинской ночи.
Тут видение ушло. Уши настиг отзвук какого-то гораздо более позднего спора Нонуса с Атером, своим злым гением:
— …Ты всегда был так критичен ко мне, мастер! Из меня никогда не выйдет толк, говорил ты, но человеческое никогда — ничтожная единица времени для carere morte! И ты увидишь, скоро ты увидишь мой триумф! -
То же голос… и другой, теперь звенящий холодно, расчетливо, как колокольчик, которым призывают слуг. Он больше не живет, не летит вдаль ветерком, как первый…
Пока я прислушивалась, шлейф замеченной, но не пойманной ненависти Нонуса истаял, призвавшие его воспоминания затерялись в мелькании других. Я собиралась оставить мысли вампира, но не удержалась в зыбком море. Опять соскользнула в его ощущения и увидела близкий дворец Макты, нависший над площадью. А Нонус, наконец, почувствовал присутствие лишнего, но истолковал это неправильно. Он резко обернулся на ходу, и я его глазами вдруг близко увидела исказившееся от быстрого движения вампира лицо загадочного старика. Смуглый не-Атер вздрогнул, и меня будто ожгло его страхом. Смертный ужасно боялся меня, вернее, Нонуса, его зрачки были черными пятнами пустоты. А, Нонус, кажется, и не замечал, какое чувство вызывает у спутника, вот он что-то ободряюще сказал ему…
