— Прамила… В Службе у нас обычно говорили, что лучше бы подобные вещи случались с тем, кто принадлежит к действительно чужому виду. Гуманоиды слишком близки к нам, слишком походят на нас и всегда не вполне нам подобны. Как обезьяны, карикатура на человеческий род.
— Он не карикатура! — нахмурилась она.
— Для вас, — сказала я, поднимаясь с кресла и потягиваясь. — И это отчасти потому, что вы сопереживающий человек: таков внеземной персонал. Девять из десяти неземных гуманоидных рас будут смотреть на вас и на меня и ощущать… отвращение. Ясно и просто. И не имеет значения, что вы чувствуете к ним.
Она улыбнулась, сперва себе, затем мне.
— То, что я чувствую, — не отвращение.
Она поражает меня, эта невысокая тихоокеанка. Никаких протестов насчет того, что это неестественно в любом отношении.
Прамила сказала:
— Я только хотела знать, что я не с причудами. Что я не единственный человек, который когда-либо чувствовал…
— Нет, — сказала я, — вы не единственная, кто испытывает подобное ощущение.
Не смотри так радостно, не смотри так, будто это какое-то великое событие; это вызывает волнение не в меньшей степени, чем собственные эмоции. И гораздо более странно. Или же я имею в виду, что это так же странно, не менее и не более?
— Но когда вы…
Сигнал головизора оборвал вопрос. Она опустила руку и включила прием. Сигнал был нечеткий, слабый и наполовину заглушен шумом толпы; я едва расслышала взволнованный голос Дэвида Осаки:
— Лучше бы вам побыстрее вернуться! — повторил он. — Здесь у меня бунт…
«Трудности с детьми в том, что они ударяются в панику. Дэвид слишком неопытен», — подумала я. И ощутила, что от увиденного у меня пересохло во рту.
Древние, невысокие каменные здания торгового квартала были объяты хаосом. Со всех сторон на меня давили тела. Я силой пробивала себе путь сквозь толпу. Мимо шли пошатываясь ортеанцы из хайек , нагруженные багажом — или это награбленное добро? — и возмущенно шипящие тяжелые рептилиеподобные вьючные животные бренниор . Бунт? Или они эвакуируют город? Или это уже война?..
Я поймала Прамилу за руку, втолкнула ее под арку Западных ворот, ко входу во внутренний город. Ортеанцы и ортеанки кричали, выкликая кого-то среди улиц в этом вавилонском многоязыком шуме. Я увидела у ворот нескольких человек в мантиях домов-Орденов, в отчаянии отступавших перед толпой.
— …Дэвид должен быть в Су'ниар?.. — крикнула Прамила, приблизив губы к моему уху и обдавая его теплым дыханием. Я кивнула и стала проталкиваться между мужчиной из Городов Радуги (его лисье лицо было раскрашено маской алого и голубого цветов) и группой из хайек южной части Побережья. Прамила следовала за мной. На нас упала тень арки Западных ворот.
Давление тел несло меня вперед; я, закачавшись, схватила кого-то за руку, чтобы устоять на ногах, и взглянула в белое лицо под всклокоченной черной гривой. «Пустоши!» — подумала я, но кочевник исчез. Я продолжала пробиваться во внутренний город. Впервые со времени его основания не забирали оружие, не было ритуала входа.
Тишина…
Белая пыль на улице вокруг дома-Ордена Су'ниар была притоптана и походила на утрамбованную землю. Свисали лоскутами навесы над ступенями, прежде дававшие тень. Земля была покрыта разбросанным мусором. Свет Штормового солнца упал на две одинокие фигуры, появившиеся у входа в подземные помещения: Дэвида Осаку и Дуга Клиффорда.
— Что случилось? — Я переводила взгляд с одного на другого. Дэвид качал головой. Его светлые волосы были запачканы сажей, на лице тихоокеанца отражалось напряжение.
— Хайек … они не захотели, чтобы дом-Орден и дальше нормировал выдачу им пищи. Они только что забрали ее. Они бесчинствовали…
Дуг спустился по ступенькам. Когда Дэвид подошел к Прамиле, Дуг сказал:
— Вероятно, прибыли донесения из нижних городов Побережья. Чтобы сообщить, что корабли джат и джат-рай готовы к войне. Семьи-хайек покидают город.
Свет солнца становился мягче, образуя легкий туман приближавшегося вечера. Наши тени казались бесцветными на белой земле. Глаза Дугги помрачнели от изнурения, и он слегка покачивался на месте.
— Я весь выговорился, Линн. Я говорил единственное, что можно было сказать… мое правительство сможет объявить Орте Защищенным миром, только если ситуация с оказанием Помощи будет обеспечиваться изнутри. Проще говоря, Сто Тысяч должны будут кормить Побережье… но они не хотят об этом слышать. — Его голос дрогнул на последнем слове. — Разве это так трудно понять? Превосходный предлог для «ПанОкеании», чтобы ввести Миротворческие силы!
«Это так», — подумала я. Мой взгляд привлекло какое-то движение. Молодой мужчина сидел в пыли в стороне от ступеней дома-Ордена. Его окружали осколки голубого керамического бокала, и он в полнейшей сосредоточенности соединял друг с другом черепки своими шестипалыми руками. Его замысловато заплетенная грива расплелась. А затем я увидела, что на нем не лохмотья мистиков внутреннего города, а мантия мешаби и плетеный пояс дома-Ордена.
Слабые дневные звезды испестрили небо над белыми куполами. Нитка дыма, тянувшаяся вверх, становилась все чернее.
Я спросила:
— Где сейчас ортеанцы из телестре !
От причалов слышались крики и свист, эхом отражаясь от песчаника арки Портовых ворот. Я пошла за ворота. На мгновение меня ослепили яркие плещущие волны, качающиеся мачты джатов . Пятно светлого оливкового цвета за рукавом гавани была первым островом Касабаардского архипелага. И, голубые на фоне голубизны неба, растворялись в туманной дымке огромные пилоны Расрхе-и-Мелуур.
— Вон Медуэнин, — сказал Дуг, показывая на толпу вокруг ближайшего к нам корабля.
У начала трапа, ведшего на джат , был слышен громкий гул голосов. Подойдя ближе, я увидела стоявшую ко мне спиной и как-то нелепо жестикулировавшую Кассирур Альмадхеру. Ее темно-красная грива расплелась и была в беспорядке. А напротив стоял Блейз Медуэнин, выглядевший, словно обносившийся предводитель наемников, состарившийся на своей службе, а не как один из членов морвренского такширие . Теплый ветер вздымал его светлую гриву. Голова его была опущена вниз: я узнала этот его насупленный взгляд.
— …согласно вашему опыту «союз» не должен был стать длительным, — выпалила Кассирур. — Но войны между хайек не будет, вместо этого они повернулись против нас!
Она забыла и о своем возрасте, и о достоинстве Говорящей-с-землей.
— А церковь вообще ничего не предлагает! — сказал Блейз. — Скажите мне, Говорящая-с-землей, какою же такой мудростью наделила вас Башня, чтобы возвращаться к Домам-источникам? Что скажет Башня, когда хайек выжгут землю вокруг нас? Нам нет помощи ни от вас, ни от Чародея!
