Не могу сказать, что Хрут нашел сторонников среди толпы — все же многим так или иначе эглины были врагами. У кого-то спалили дом, у многих угнали сестер или дочерей, а то и вовсе вырезали целые семьи. В словах Хрута была правда — торговать всегда выгоднее, но эта война стала слишком близкой к сердцу для жителей Свергло. И потому поддержали Золотого ярла немногие.
— Твое слово услышано, ярл Хрут! — сказал я и обратился к последнему вызвавшемуся. — Скажи же свою речь, ярл Эовил.
Эовил с почтением склонил перед нами с Эгилем голову и спокойно, словно был уверен в своей неизбежной победе, повернулся к толпе.
— Одни говорят, что наш путь — вечная война и захват земель. Другие толкуют, что враждовать не нужно вовсе, и лучше побеждать золотом. — Ярл встретился глазами с Дагмером. — Но я скажу, что мудрый правитель должен верно понимать, когда нужно говорить золотом, а когда — железом. Свергло пострадал после воцарения Оффы. Юный король расторг старый договор, что мы заключили с его отцом. Отправил людей совершать набеги, грабить, красть наших жен и детей. Мерглум нас оскорбил! — Площадь снова наполнилась криком. Эовил вскинул руку, и вскоре вопли стихли. — Но мы должны верно оценивать наши шансы в грядущей войне. Мало объединиться и выбрать конунга. Сперва нужно дожить до времени, когда можно воевать. И вот мое слово! Я говорю, что Свергло нужно сперва восстановить силы. Наладить торг с Севером и Востоком. Расширить войско, укрепить границы и крепости. Чтобы вырастить наших детей на этих землях, мы сперва должны их защитить. Потому я, ярл Эовил, говорю, что мудрый вождь должен сперва позаботиться о мире среди своих людей. Одолеть все распри, что раздирают нас. Объединиться в защите. И лишь затем, когда сойдут снега и распустятся весенние цветы, выбрать время для войны. Впереди зима, и не все ее переживут. Я желаю сделать так, чтобы Свергло отгородился от эглинов и окреп. Что бы ни ноги мерглумца или лумлендца не было на наших владениях! А затем, клянусь вам кровью предков, мы отомстим. Таково мое слово, и боги его услышат!
Хорош, зараза. Пока площадь ревела, я обдумывал услышанное и признал, что был согласен с Эовилом. Сперва нужно покончить с внутренними раздорами и объединиться. Показать Оффе и его союзникам, что сверы способны образовать крепкий строй. И дать по носу всем любопытным, кто к нам полезет.
Скегги взирал на Эовила с уважением, но я видел в его глазах тоску. Горевал, небось, но такому противнику, как по мне было совсем не стыдно проиграть.
К моему удивлению, шум на площади все никак не утихал, и источник его был не возле круга, а в стороне, где располагались пристани.
— Там что-то происходит, — шепнул мне Эгиль. Я проследил за взглядом начертателя и увидел движение в толпе. Люди расступались, пропуская кого-то вперед. Казалось, я заметил что-то светлое.
— Кажется, у нас еще гости, — сухо сказал Дагмер.
Я привстал на цыпочки и присмотрелся внимательнее. Проклятье! Слишком много людей, слишком плотная толпа.
Наконец, когда люди окончательно расступились, на площадь вышел высокий седовласый человек в белой шкуре до пят. Он следовал в окружении четырех вооруженных бойцов.
Эгиль преградил ему дорогу, но я отстранил его и вышел вперед сам.
— Здравствуй, Хинрик, — сказал гость.
На меня глядел выцветшими глазами сам конунг Гутфрит.
Глава 36
Гутфрит поднял руку, крутанул в воздухе запястьем, и его воины побросали оружие на землю. Толпа зароптала, ярлы переводили непонимающие взгляды с меня на гостя.
— Приветствуйте конунга Гутфрита, вождя туннов и нейдов, — возвестил я.
Седой конунг не сводил с меня глаз. Я напрягся, по спине пробежал холодок. Нет, прямо здесь он убивать меня не станет — это слишком уж вопиющее неповиновение божественной воле. Хотя после всего, что Гутфрит устроил на Свартстунне, едва ли его должны были заботить такие мелочи. Я всмотрелся в лица его воинов и с удивлением узнал в одном из них Коли. Младший брат покойного Броки, очевидно, покинул Кровавого топора и выбрал сторону.
Далеко же завела Коли дорога приключений...
— Зачем ты пришел на вейтинг? — спросил я Гутфрита, изо всех сил стараясь не выдать напряжения. Скегги забеспокоился — понял, что дело пахло большой бучей.
— Я прибыл с вестью. И также искал тебя, Хинрик.
Я удивленно уставился на конунга.
— Хочешь снять проклятье, убив меня?
Гутфрит не ответил. Лишь вступил в круг и развернулся к толпе.
— Я принес вести с Севера. Король Свергланда Элерих, которого вы знаете как Альрика Тучу, воспользовался моим отсутствием и напал на Маннстунн. Несколько городов и окрестности захвачены. Многие погибли. Моя беременная жена Сванхильд...
У меня внутри словно что-то оборвалось. Нет! Только не это...
— Что? — рявкнул я. — Что с ней?
— Схвачена. В плену. Возможно, еще жива. — Голос Гутфрита сорвался. — Точно мы не знаем.
Все поплыло у меня перед глазами. Я пошатнулся и едва успел опереться на посох. Где-то на самом краю сознания каркали вороны и хохотала женщина. Или мне все это показалось. Неужели такова третья плата Гродде?
Гутфрит, суровый и мрачный, подошел к ярлам.
— Я пришел просить помощи. Молю богов и вас простить эту дерзость, ибо я нарушил порядок священного вейтинга. Но вести касаются не только моих владений. Сейчас судьба всего севера зависит от того, сможем ли мы остановить Тучу.
— Он принял спираль, — выплюнул Скегги. — Я его сын. И я ушел от него, потому что он осквернил наши порядки.
Гутфрит чуть кивнул в знак почтения.
— Я наслышан о тебе, Скегги Альрикссон. В конце концов именно ты привел меня к Хинрику. У нас с твоим начертателем... Давние счеты.
Скегги уставился на меня. В глазах горела ярость.
— Я тоже о тебе наслышан, почтенный Гутфрит.
— Как я понял, конунга вы еще не избрали, — сказал Седой, внимательно изучая лица ярлов. — Я дождусь решения и затем обращусь к избранному вождю как подобает. Со мной щедрые дары и жертвенный скот. Мне ничего не жаль ради будущего союза.
— Сперва назови, чего хочешь, — вмешался Эовил. — Какой помощи ты ждешь?
— Мне нужны люди, чтобы пойти на Маннстунн и выгнать Тучу с моих земель. Спасти мою жену и наследника. Я не знаю, сколько у Элериха людей и кораблей. Подозреваю, много, раз он смог захватить мои укрепленные крепости. С тем войском, какое я взял с собой в Туннло, мне его не одолеть. Поэтому я здесь, чтобы просить одних сверов остановить другого свера. Если мы не помешаем Элериху, скоро весь Север склонится перед Спиралью, ибо отец Скегги несет ее на мечах и топорах.
Я слушал его, а затем безумно, почти истерично расхохотался.
— И это ты, Гутфрит, предостерегаешь людей от Спирали? — отсмеявшись, ответил я. — Не ты ли привечал монахов, чтобы проповедовали веру в единого бога среди туннов и нейдов? Не ты ли разрушил священный Свартстунн, убил Гутлог, Вигдис и других жриц? Не по твоей ли вине погибла моя семья? Не ты ли навлек на Сванхильд проклятие, что я обратил на тебя? Как смеешь ты заявляться сюда сейчас, после всего, что сам устроил на Севере?
По толпе прокатился ропот.
— Начертатель говорит правду? — властно спросил Эовил.
— Да будет Урсиг мне свидетелем, — поклялся я.
Гутфрит кивнул.
— Я готов принять наказание за все, что совершил. Я готов принять даже самую жуткую смерть за содеянное, если судьи выслушают меня и решат, что я заслуживаю страшной кары. Но сперва прошу — внемлите тому, что я сказал. Здесь, на Эглинойре, не наш дом. Не будет нам покоя на островах, пока не настанет мир на Севере. — Он обернулся и скользнул взглядом по толпе. — Что толку от наших завоеваний, если мы и свой дом защитить не можем?
— Интересно, как бы ты пел, случись тебе принять Спираль раньше Тучи? — огрызнулся я.
— Возможно, иначе. Но случилось то, что случилось.
Эовил что-то шепнул на ухо Скегги, затем Хруту и начертателю. Те кивнули.
