Большего для вампира клана Морры и ненужно было. Он словно коснулся обнаженного нерва, и позволил чувствам Деймоса утянуть себя, чтобы лучше понять.
Наблюдая за Димьеном, Деймос вспоминал, как сам поступал так же, и слишком живым еще было ощущение смертоносного клинка в собственных руках, чувства, как он пронзает плоть, лишает жизни.
Воспоминания грозили стать сплошной багровой рекой, и Фаул позволил себе похлопать Деймоса по плечу, чтобы отвлечь, не дать погрузиться в эту боль.
Деймос вздрогнул и покосился на Фаула. Тот все еще не убрал руку с его плеча, проговорив:
— Позволь прошлому оставаться лишь прошлым.
— Для меня это невозможно.
Разговор привлек Димьена. Одним ловким движением убрав меч в ножны на спине (только вампиры могут так быстро и без членовредительства), он проговорил:
— Фаул, тебе удалось невозможное: заставить нашего затворника смотреть, как кто-то орудует мечом.
— Ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я использовал принуждение, — парировал вампир.
— Вот как, — протянул Димьен, еще пристальнее оглядев Деймоса, но тот уже принял абсолютно невозмутимый вид.
— Да. Мы тоже решили поразмяться, — ответил за двоих Фуар. — Кстати, меч, кажется, не твой.
— Бамбура. Но как ты догадался?
— Со временем это пройдет, но пока заметно, что ты привык к более коротким мечам. Да и ощущение меча, изготовленного именно под тебя, сразу видно.
— У тебя такой?
— Да, и не один.
— А у тебя, Деймос?
— Что? — кажется, вампир выпал из разговора, о чем-то задумавшись.
— У тебя тоже бывают проблемы с новым оружием? — уточнил Димьен.
— Нет.
— Ни с каким?
— Я все-таки был воином, — безразлично пожал плечами вампир.
— Да мы все тут… — начал было телохранитель, но оборвал себя на полуслове и предложил: — А докажи!
— Что?
— Мы ни разу не видели тебя в деле. Может, ты и не воин вовсе?
Деймос удивленно посмотрел на спорщика. Видно, что гордость борется в нем с безразличием, и неизвестно, что бы победило, если бы Димьен не ляпнул:
— Не беспокойся, я не буду тебя убивать, даже если ты проиграешь.
Вот тут-то глаза Деймоса не просто загорелись — заполыхали. Он сделал шаг вперед и сухо сказал:
— Хорошо. Давай оружие.
— Меч?
— Все равно.
Фаул с некоторым ошеломлением наблюдал, как телохранитель достает из короба еще один меч. Ничем не хуже первого, только изогнутый. Скорее ятаган. Деймос его принял, и они вышли в круг. А Фаула не покидало ощущение, что все это ошибка.
Лицом к лицу, глаза в глаза, пара шагов и резкий выпад. Наблюдая за Димьеном до этого, Деймос, похоже, сделал все необходимые выводы и первым нанес удар.
Фаул запоздало подумал, что Деймос еще никогда не имел дела с вампиром в бою, их возня, право, не в счет. Но Деймос ничуть не походил на сомневающегося.
Давненько вампиру клана Морры не доводилось наблюдать за таким поединком. Даже он едва успевал следить за движениями бойцов. Выпады, парирования и снова выпады. Похоже, у Деймоса, в самом деле, не возникло никаких проблем с видом оружия. Он сражался, словно бог войны. Неистово и отточено. Димьен держался не хуже, но… Деймос не придерживался какого-либо стиля, а просто следовал интуиции.
Через четверть часа Фаул с удивлением стал подмечать, что Димьен начал делать мелкие ошибки, просто не поспевая за постоянно меняющейся ситуацией. У него был талант, но не было тысячелетнего воинского опыта. И еще один момент: подобно берсерку, Деймос совсем не обращал внимания на себя, словно тело лишь продолжение оружия, и все.
Очередная нерасторопность, доведенная до конца метким ударом по ногам, повалила Димьена на спину. Он попытался вскочить, но не вышло. Деймос оказался сидящим на нем верхом, а горла коснулась холодная сталь. Оставалось только принять собственное поражение.
Взгляд Деймоса на какое-то время стал прежним, оба вампира очень четко поняли это. В нем клокотала ярость битвы. Но не непредсказуемая в своем горячем безумстве, а укрощенная. И холод. Безжалостный холод, от которого Димьену сделалось не по себе. С таким взглядом ничего не стоит и голову отрубить.
Снова нервно сглотнув, Димьен проговорил:
— Ты победил.
На это Деймос то ли всхлипнул, то ли фыркнул и отбросил меч прочь. Свой. И почти сразу же Димьен ощутил, что ничего больше не давит на него сверху. Не мешкая, вампир вскочил на ноги и устремился к своему противнику, но не с жаждой мщения, а воскликнув:
— Я никогда не видел ничего подобного! Это великолепно!
Деймос лишь покосился на него, не разделяя энтузиазма. Его лицо снова приняло замкнутое выражение. Он уставился на почти затерявшийся в траве меч и процедил:
— Лучше бы выиграл ты. Любое оружие в моих руках проклято, как и я сам.
Может, Димьен и не заметил, но Фаул сразу почувствовал, какая боль скрывается за этими словами. Но мужчина, не ожидая, пока кто-либо что-либо осознает, поспешил прочь.
Бросив на телохранителя неодобрительный взгляд, Фаул последовал за Деймосом.
Димьен посмотрел вслед, сокрушенно покачав головой. Он не хотел, но чувство вины тяжелой плитой навалилось на плечи. И он решил сделать то единственное, что казалось ему правильным.
Менестрес редко проводила за бумагами ночь напролет, но пришло сразу несколько писем, требующих ответа, поэтому она засиделась. Ее оторвал от дел почти робкий стук в дверь.
Димьен не имел обыкновения стучать столь неуверенно, а то, что это был он, не вызывало сомнений. Заинтересованная, Владычица Ночи дала разрешение войти.
Телохранитель мало того, что тщательно закрыл за собой дверь, так еще, кажется, испытал облегчение, уверившись, что в комнате больше никого нет.
Состояние вампира, его волнение, все больше беспокоили Менестрес. Она спросила:
— Что с тобой, Димьен? Ты будто сам не свой!
Вместо ответа мужчина достал свой меч и, опустившись на колени и склонив голову, на вытянутых руках протянул оружие королеве.
— Что все это значит? — удивилась Менестрес.
— Госпожа, прошу простить меня за то, что не оправдал Вашего доверия. Я не могу больше быть Вашим телохранителем!
— Что за чушь? Встань и объясни толком!
Димьен не шелохнулся, но ответил:
— Я не достоин той чести, что вы оказали мне, госпожа!
— Почему вдруг?
— Есть куда более выдающиеся, более достойные этого титула!
Пока Менестрес плохо понимала, что случилось с ее верным телохранителем, но кое-какие догадки были, поэтому она спросила:
