— Браво, госпожа Рива. Моё суждение воистину было необоснованным. Теперь вторая сторона данной проблемы. После известных событий Ольха является посвящённым жрецом Артемиды.
Палач при этих словах чуть подался вперёд:
— Она благословила его своим «вниманием»?
Александр кивнул.
— Да, у нас есть его свидетельство. Это означает, что, невзирая на отсутствие его госпожи на данной Грани, равно как и на иной другой, Ольха может обращаться к её силе. Что ставит его по возможностям в один ряд даже не со старшими оперативниками, а с главами отделов. Как вы все понимаете, Агентство намерено использовать его таланты во благо.
— Естес-ственно, — одними губами процедил Воин. Светлов бросил на демона ещё один долгий взгляд, но не стал обострять ситуацию и продолжил:
— Остался ещё один момент. Тень, ты говорила, что у тебя осталась какая-то информация от эмиссара. Думаю, она будет неплохим завершением нашему совещанию.
Тень коротко кивнула и спрыгнула со шкафа. Едва лишь ноги её коснулись пола, как пространство вокруг и сама её фигура замерцали и изменились. На её месте стояла совершенно другая женщина — разве что волосы были тоже тёмными — и держала за руку трёхлетнего мальчика. Позади неё, над морем трав, дрожал воздух, образуя портал на иную Грань.
На Александра Евгениевича смотрели глаза эмиссара Смерти.
— Ты уже понял свои ошибки. Осталось сделать вывод. Мы отнюдь не мертвы. Мы ждём.
Тень перевела взгляд на Воина и изогнула губы в улыбке Син.
— Тот путь, что дан тебе свыше, — всего лишь дорога. Твой путь — в тебе. Жаль, что ты понял это слишком поздно. Но никто не мешает исправлять свои ошибки.
Всего пара мгновений — и видение рассеялось. Женщина в пурпуре вздохнула, прислонилась спиной к шкафу и сообщила:
— А ещё мальчик почувствовал, что я иду к ним по теням. И его зовут Виталик. Но это так, к слову.
На несколько минут собравшиеся в кабинете онемели. Потом Светлов прокашлялся.
— Это… интересная и крайне важная информация, Тень. От лица…
Завершить фразу он не успел. На столе сам собой включился селектор и по громкой связи прозвучал глубокий мужской голос:
— В свете всего вышесказанного полагаю совещание завершённым, дамы и господа. В том же свете и по тем же причинам я прошу вас, Александр Евгениевич, подняться на несколько этажей и посетить мою скромную обитель. Надеюсь, вы не против?
— Да, Ваше Высочество, — выдохнул Светлов. Затем с трудом поднялся и, тяжело опираясь на трость, вышел из кабинета.
* * *
— Мы проиграли, — голос принца давил к земле. Втаптывал в пол. Каждый звук весил тонну. Александр, стоя у стола на одном колене, склонил голову. Ему было нечего ответить. Его Высочество помолчал.
— Мы проиграли по твоей вине. У тебя есть предложения по дальнейшим действиям?
— Вы могли бы сказать своё слово…
— Я трижды произносил его на Совете Ночи. Иначе вы поубивали бы друг друга. Только поэтому я вышел.
Принц вздохнул, выбрался из кресла и подошёл к единственному окну в этом аскетично обставленном кабинете. Здесь не было ни кресел для посетителей, ни дивана для отдыха, ни шкафа для одежды, ни бара. Только стол, кресло и окно.
— Я тоже виноват в нашем провале, — произнёс Его Высочество, и Светлов понял, что можно встать. — Не меньше, чем ты.
— Вы…
— Исправлять эту ошибку уже поздно. Но можно предотвратить последующие.
Александр подошёл к одиноко стоящему у окна человеку и положил ему руку на плечо.
— Что мы можем сделать?
— Нам необходим четвёртый отдел, — отчеканил принц, не оборачиваясь. — Отсутствие Палача, прямая задействованность Воина, то, что Жрица не смогла вступить в действо вовремя, — всё это звенья одной цепи. Нам нужен четвёртый отдел. Уже сотню лет как. И нам необходим свежий взгляд на наши реалии. Син сказала верно: мы поняли ошибки. Надо делать выводы.
— Но Мэрионн…
— Значит, Мэрионн останется на своём месте. У нас нет времени растить кого-то со стороны — ты тоже чуешь чью-то руку в последних событиях. У нас остаётся только один выход. И ты его знаешь.
Светлов сжал плечо своего Принца и сделал шаг назад.
— Ты понял приказ? — спросил Его Высочество, не отводя взгляда от оконного стекла.
— Да.
Александр уже открывал дверь кабинета вне этажей, когда в спину ему прилетела фраза:
— Найди кого-нибудь, с кем мы сработаемся.
— в котором прибывает на восток один могущественный нелюдь, пробуждается ото сна крайне интересная дама, а также становится понятно, что, на самом деле, всё ещё только начинается.
Токио. Аэропорт. Множество людей, снующих туда и сюда. Суетящихся, снедаемых страстями, желаниями, мелкими целями. Электронный женский голос вещает что-то на японском и на английском. Толпы встречающих. Толпы провожающих. На их фоне одиноко стоит высокий светловолосый мужчина самого европейского вида. Серый костюм висит на нём, как на вешалке, — кажется, что блондин изнурён тяжёлой болезнью. Узкая полоска чёрной ткани пересекает его правый глаз, придавая европейцу совершенно пиратский вид. От уцелевшего глаза по щеке пролегла влажная дорожка.
— Ты сам выбрал этот путь, малой, — прошептал мужчина. — Жаль. Но я не мог тебя остановить. Теперь я — последний из Братства. По-настоящему последний. Ещё, правда, остаётся Сова, но…
— Добирий дня, — раздалось откуда-то снизу с жутким акцентом. — Госоподина Нам?
Одноглазый перевёл взгляд. Перед ним стояли две невысокие, даже для своего народа, японки и трогательно заглядывали ему в лицо. Мужчина тяжело вздохнул.
— Да, я — Нам, — ответил он на их родном языке. Последнее, что он хотел слышать сейчас, — исковерканный русский. Девушки переглянулись.
— Нас прислали встретить вас, господин. И сопроводить.
Нам провёл рукой по щеке, стирая слёзы, и встряхнулся. Предстояло много работы.
— Кицунэ? — строго спросил он.
— Да, господин, — смутились японки.
— Значит, родня. Идёмте, девочки. Я долго был в пути. Мне нужно помыться, поесть… — тут Нам коротко и жестоко усмехнулся, — а потом мы решим, кого и в каком порядке мы будем убивать.
* * *
Александр Евгениевич поставил последнюю точку, вложил листочек в папку и тяжело поднялся из-за стола.
— Пожалуй, пора, — пробормотал он себе под нос и двинулся к дверям. Но добраться до них не успел. Ручка повернулась, и в помещение вошла Жрица с крайне сосредоточенным видом. При её появлении лицо Светлова вспыхнуло надеждой.
