Эревис сплюнул кровь и произнес:
— Все кончено.
Он почувствовал зуд между глаз, ментальное касание Странника, и испугался, что его магическая защита не сработала. В голове зазвучал голос существа:
— Ты защитил себя от нападения, но не от разговора.
Не отпуская Странника, Кейл сказал ему на ухо:
— Ты убил моих друзей.
— Вот как? Я бы сделал это снова. Я убил множество существ. Думаю, ты тоже.
Кейл хотел убить его, но сейчас не смог этого сделать. Он должен был знать.
— Ради чего все это? Ты совершил это всего лишь ради прогулки по проклятому песочку?
Дрожь прокатилась по телу мага. Кейлу потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что это смех, а не судорги.
— Люди всегда спрашивают, ради чего, как будто должна существовать одна всеобъемлющая причина для любых событий. Не в этот раз, жрец. Такой причины нет. Тысячи погибнут только лишь ради удовлетворения моей прихоти.
Кейл вспомнил о том, что сказал Ривену: «Это важнее любых личных конфликтов». Он ошибался, а Ривен оказался прав. Нет ничего важнее личного.
Он стиснул зубы и стал сжимать свою хватку. Странник спокойно спросил:
— Какие моменты своей юности ты вспоминаешь с наибольшей теплотой, жрец?
Кейл не ответил, но замешкался. Он вообще не вспоминал юность с теплотой.
— Когда за тобой придет смерть, ты оглянешься на эти моменты, и отчаянно захочешь пережить их снова. Все, что я совершил, я совершил, чтобы исполнить это желание. Прогуляться на поверхности в собственном теле, почувствовать ветер, увидеть Венец Пламени, как когда–то в моей юности. Да. Для тебя это достаточная причина?
Кейл испытал отвращение, но в каком–то уголке разума, существование которого он едва признавал — и восхищение. Он вцепился в отвращение. Шейд посмотрел вверх, на луну, на растущий диск солнца. Вспомнил, как говорил Джаку и Магадону, что Странник не станет заниматься чем–то незначительным. Он ошибался. Методы Странника были величественными, но его цель была не амбициознее, чем у любого обывателя.
— Ты говоришь об убийстве, будто это пустяк.
— А ты говоришь так, будто меня должна волновать смерть других. Что мне эти сотни, тысячи? Я убивал целые миры за меньшее.
Кейл хотел что–то сказать, но не нашел слов.
Странник заметил:
— Я сделал, что хотел, и увидел, что хотел. Остальное неважно. К концу дня я буду мертв.
— Ночь уже наступила, — ответил Кейл.
Он оторвал Странника от земли и сжал.
Хрупкое существо задохнулось, когда Эревис обрушил свою силу на его хрупкие кости и тонкое тело. Последняя магическая печать Странника вспыхнула зеленым, и Кейл почувствовал, как энергия прокатилась по его телу.
Ребра Странника затрещали, согнулись, ключицы треснули. И губы Кейла повторили ментальные крики существа, которые он слышал в своем сознании — последняя защита оказалась каким–то заклинанием взаимосвязи. Кейл чувствовал тот урон, который наносил Страннику — треснувшие кости, боль, пострадавшие органы. Его сумеречная плоть пыталась заживить повреждения, но от боли шейда вырвало на свою рубаху и плащ Странника.
Эревис не знал, это боль помешала Страннику произнести заклинание, или маг просто не захотел. Ему было все равно: он надавил сильнее, Странник закричал. Кейл находил удовлетворение в своей агонии, ведь он знал — это точное отражение того, что чувствует Странник. Он улыбался в ответ на крики боли, улыбался в ответ на собственную боль, чувствовал себя грязным, но не мог остановиться. Он так плотно прижал Странника к себе, что они как будто слились. Кости скрежетали о кости; его легкие наполнились кровью. Он заставил разбитую грудь сделать еще один вдох, потом еще один.
Он убивал Странника и убивал себя. Ему было все равно. Он подумал о Джаке и продолжал давить. Хрупкое тело мага ломалось на куски в его объятиях; ломалось и его собственное тело. Скоро боль стала нестерпимой; он ничего не видел, ничего не слышал. Его руки не могли удержать Странника. Существо выскользнуло из его захвата и опустилось на песок. Кейл тоже осел. Он не мог понять: это он кричит или продолжаются ментальные вопли Странника.
Последним, что он видел, прежде чем полностью потерять сознание, было солнце, полностью вышедшее из–за слезы Селун.
Кейл очнулся. Он лежал на песке, скрючившись от боли. Грудь казалась тяжелой: кровь наполняла легкие. Руки и плечи были сломаны, они не двигались. Боль почти заставила его снова потерять сознание, но он упорно держался. Солнце висело прямо над ним. Поблизости не было ни единой тени, а под прямым солнечным светом его плоть не могла регенерировать. Скоро, еще до захода, он умрет.
Он слушал прибой, в ужасе глядя, как надтреснутая луна Странника растет в небе. Без заклятия, которое удерживало бы ее на месте, луна падала на Торил. Кейл не мог представить себе разрушения, которым она станет причиной. Он подумал о Тази, о Варре. Вцепился в память об их лицах. Ему было интересно, наблюдает ли Тази, как рушится небо?
Рядом с ним изломанное тело Странника горело и дымилось, пока не остался один лишь пепел. Волны размыли пепел по песку, растащили обрывки мантии, пытаясь унести их в море.
Загорелась и луна, оставляя за собой длинный хвост пламени. Она уже увеличилась вдвое, стремительно приближаясь. Кейл слышал грохот и рев в небесах.
Она уничтожит целые королевства.
Он подумал о Джаке, о Сефрисе, и закрыл глаза.
Когда в небе раздался взрыв, Кейл открыл их снова.
Слеза Селун разделилась на пять больших обломков, и каждый чертил в небе огненную полосу. Прямо на глазах эти пять обломков разделились на меньшие части, а те разделились еще раз. Вскоре на Фаэрун падали тысячи мелких осколков.
Он улыбнулся, засмеялся, закашлялся собственной кровью.
Это было красиво.
Сознание снова стало покидать его. Он погрузился в забвение боли, глядя на рой светлячков в небе.
Через какое–то время он очнулся от хруста песка под сапогами. Кто–то подошел к нему, темный силуэт — Ривен.
— Мы разделились, чтобы найти тебя, — сказал он. Убийца глядел на Кейла, но не пробовал помочь. Ривен прикрыл глаза ладонью и взглянул на солнце.
— Свет тебе мешает, да?
Убийца перевел взгляд обратно на Кейла. Выражение его лица было жестким. Кейл ясно видел внутреннюю борьбу, происходящую в Ривене: видел в жесткой линии его подбородка, в темных глазах. Ривен мог убить Кейла: Второй мог убить Первого.
Волны бились о песок. Кейл и Ривен молча глядели друг на друга. Молчание затягивалось.
