- Это произошло в битве при Арсуре, - начал свой рассказ барон, - в тот момент, когда брат ваш, король Ричард Английский ударил по неверным всей силой своей кавалерии, намереваясь пробиться к шатрам Саладина... Он столь торжественно и самозабвенно призвал воинов к атаке, что многие рыцари устремились за ним, но... при этом он совершенно оголил наш левый фланг. Увы, сарацины, казалось, только и ждали этого безрассудного поступка и сотни всадников, на лошадях и верблюдах, сопровождаемые тучами стрел и дротиков, обрушились на нас. Лица этих бедуинов были черны как сажа, а их победные вопли обратили пехоту в бегство. Ещё несколько мгновений - и я, и мои товарищи оказались в окружении. И все они пали... только я, чью голову и правую руку захватил аркан, барахтался на земле, поверженный вместе с конём, в кольце обступивших меня со всех сторон врагов...
- Смерть или плен? - мелькало в моей голове в ту минуту. - Смерть или плен?
- Вы знаете, вы ведь тоже бывали там, в Святой Земле... что плена мы боялись хуже смерти... И... признаюсь вам не тая, я в душе своей подвергся худшему из искушений - унынию. Я понимал, что помочь мне в моём положении не в силах никто. Я вспоминал свою родину, славный город Галле, в честь главного святого которого, епископа Ульриха, я получил когда-то своё имя, я мысленно прощался с моею верной доброй Гретхен и моими детьми, которым я оставил так мало... ибо род наш не особенно богат...
- Нельзя ли покороче? - перебил его Дюплесси. - Лянг заген!*
-----
* Чересчур многословно! (старонемецк.)
-----
- Лянг заген нихьт! Нель-зя! - гневно отрубил сэр Ульрих фон Гибихенштайн. - В то время как мы, небольшая горстка германских воинов, оставшихся после поражения императора Фридриха Барбароссы, отбивались от десятикратно превосходивших нас сарацин, ваши бравые вояки, с вашими крестами и знамёнами, и вашей глупой гордостью, стояли в двух шагах и ничего не сделали для нашего спасения!
И продолжал:
- И вдруг, в круг почти захвативших меня бедуинов, ворвался воин на вороном коне и с золотым мечом в руках. С криком: "Исидора-Сервента-Спада!", он на всём скаку перерубил верёвку аркана и освободил меня. Потом он, подобно архангелу Михаилу, помчался по кругу, сея смерть на своём пути, и каждый из его ударов попадал в цель. "Шайтан, шайтан!" - кричали бедуины и подавались прочь. Я сумел освободиться, поднялся на ноги и мой верный конь, и мы, вдвоём с моим отважным избавителем продолжали эту битву. Подоспели всадники его дружины, они помогли нам, и подоспели всадники эрцгерцога Австрийского, и нам удалось оттеснить противника... словом, если бы не этот благородный и бесстрашный рыцарь... Ему я обязан ныне жизнью, свободой, а главное - Надеждой, посланницей Бога, которая с той минуты навсегда поселилась в моём сердце. Всё наше войско в тот великий день именно ему обязано нашей победой...
- Достаточно, довольно, - сказал король. - Сейчас речь идёт о его имени. Назовите его.
- Это имя я, пока я жив, буду поминать в своих молитвах, а не станет меня - будут поминать мои дети, внуки и правнуки. Это имя - сэр Бертран де Борн! О благородный боевой товарищ мой!.. Ваше величество, я опоздал... быть может, я присутствую при решении судьбы этого человека, но я готов всем сердцем поручиться за его честь и достоинство!
- Досточтимый сэр Ульрих! - решил вмешаться в разговор Леонтий. - Прошу, ответьте мне на прямой вопрос. Если тот, на кого вы изволите указывать, есть истинный Бертран де Борн, то кто это?
И указал на Констана.
- Это?.. а причём здесь он? М-м-м, они похожи лицом, очевидно, как я понимаю, родственники. Но лицо сэра Бертрана я не спутаю с лицом ни одного человека на свете. Я имел честь гостить в его шатре, мы целый месяц после этих событий делили вместе хлеб, соль, слёзы и радости... Могу ли я забыть его родовой герб - медведь с дубовыми ветвями в лапах? Могу ли я забыть его верного слугу Папиоля?..
- Папиоль погиб, Ульрих... - тихо отметил де Борн.
- Как это произошло? Боже, как это произошло?
- Перейдя Альпы и миновав южные провинции, мы в глухом лесу наткнулись на отряд псоглавцев...
- Кого, простите? - насторожился король.
4
- Псоглавцев. То есть, двуногих воинов с пёсьими головами, служителей святого Категория... - продолжал сэр Бертран, невзирая на знаки, что подавал ему Леонтий. - Волею Неба я и мои товарищи, что готовы подтвердить правоту моих слов, были перенесены на границы владений короля Эдгара. Нам помогали местные племена крысокотов и кентавров, а враждовали мы с псоглавцами тирана Кротоса, что поработил Икарию... Мы разгромили их, а также, с помощью великого дракона Хоро, обратили в бегство полчища бронированных машин...
- По-моему, этот рыцарь плетёт небылицы, - сморщился Дюплесси. - Как можно верить этому человеку?
- А по-моему, небылицы плетёте вы с Констаном де Борном! - возразил Леонтий. - При помощи этих небылиц вы овладели наследным достоянием одного из древнейших и славнейших родов, что когда-либо существовали в Галлии!
- Довольно! - прервал их диалог король и обратился к командору:
- Сэр рыцарь, готовы ли вы поклясться в том, что всё, здесь сказанное вами, есть чистая правда?
- О да, ваше величество!
И, опустившись на колени перед распятием, поцеловав ноги Спасителя, сэр Бертран перекрестился и заявил:
- Именем Всевышнего! Клянусь, что в этом собрании, где решается моя участь, я не говорил, не говорю и не стану говорить ни одного словечка лжи! И да будет над всеми нами Суд Божий!
- Ну, хорошо... - утомлённо произнёс король. И повернулся к епископу.
- Неплохо было бы привести к клятве и того, другого, - в ответ на его безмолвный вопрос, сказал де Бове.
- А по-моему, это излишне, - подал голос главный герольдмейстер. - Тогда необходимо будет привести к клятве всех, находящихся в этом зале, а у нас так мало времени...
- Тогда давайте решать... Сэр рыцарь, вы можете встать с колен! Господа, я попрошу вас всех отойти на ту половину зала...
- Ни в коем случае, ваше величество! Ни в коем случае! - шипел Дюплесси. - Чтобы какие-то варвары имели наглость навязывать нам свои претензии? Чтобы какой-то безземельный рыцаришко да с ним какой-то толстогубый крикун покушались на честь Ордена! Гнать их! Гнать их всех в три шеи! Еретики! Негодяи! Будь я проклят, если их пребывание здесь не обернётся какой-нибудь дьявольской каверзой!
- Но этим мы нарушим исконные правила турнира, - возражал ему де Трайнак. - Не забывайте, они вписаны в книгу.
- К тому же, - поддержал его виконт, - те подарки, что они преподнесли, свидетельствуют прямо: нам в дальнейшем будет выгодно поддерживать отношения с Винландом. Судя по весу хотя бы этого пряного сундука, мы уже сейчас сумеем расплатиться со многими долгами.
