— Глупости!
И топнул ногой, совсем как ребенок.
— Глупости, матушка! Это мой дед, Дуад ибн Умейя, был обязан ему жизнью, а не я! А у меня перед этой сволочью нет никаких обязательств! Я ему… преподам урок, я ему покажу-уу!..
Красивое лицо искривилось в гримасе ненависти.
Оставался последний довод:
— Мухаммад, прошу тебя. Прикажи хотя бы привезти его в столицу. Хочешь держать его в темнице — воля твоя. Но пусть он будет заточен здесь, Мухаммад! Здесь, а не в Хорасане — мало ли что задумает твой брат!
Или задумаешь ты. Этого Зубейда не сказала.
Промолчала она еще об одном: согласно завещанию отца, аль-Амин, нарушив соглашения о наследстве, терял права на престол, — который тут же переходил к потерпевшему от брата ущерб аль-Мамуну. От Нишапура до Харата ближе, чем до столицы. Особенно для того, кто стремится завладеть… им. Тарик — оружие, писал Яхья ибн Саид в своей книге. В Алой башне нерегилю будет труднее принять сторону аль-Мамуна — чтобы там ни сказали законоведы по поводу нарушенных клятв и прочих обязательств. А вот если эмиссары аль-Мамуна приедут за ним в Харат… да вытащат из ямы, чтобы дать под начало войско…
— Мухаммад, подумай, что может случиться, если он окажется в руках у парсов! Ты оставишь нас на растерзание мстительной, озлобленной твари!
Задрал нос и делает вид, что считает персики на ветке. Да что ж за наказание Всевышний послал ей, слабой женщине, как так можно, как можно не понимать очевидного…
— Н-ну хорошо, — поджав губки, изволили мы согласиться. — Но я, матушка, еще посмотрю, где его запереть. Мне вот кажется, что в зверинце его держать сподручнее, чем в Алой башне — многовато почета для такой твари, как он…
Зубейда не возражала. Лишь прикрыла глаза и провела ладонями по лицу. Ну хоть эту мою молитву Ты исполнил, о Всемогущий…
Младший дворец,
ночь
Юмагас терпеливо позволила снять с себя туфли и влезла в высоченные деревянные башмаки-кабкабы.
В подземном ходе стояла вода — причем грязная, в туфлях утопнешь. С потолка капало, да и стены сочились влагой. Все ж таки, под стеной с переходом между дворцами вырыто — пруды рядом, вот и мокро.
— Позвольте поднять вам рукава, госпожа, попачкаете, — сказала Цэцэг.
И принялась сворачивать ханьский шелк.
— Оставь, сестричка, — отмахнулась Юмагас от служанки и поцокала вперед — к приоткрытой двери в конце подземного хода.
Оттуда выбивался красноватый свет, и доносились удары и вскрики.
Цэцэг и Булгун тоже переобулись и поцокали следом по камням, стараясь не оступиться.
Бежавший впереди евнух-ханец с поклоном распахнул перед ними дверь.
Пламя факелов шумно забилось, чадя и заволакивая дымком низкую комнатку. Над жаровней дрожало марево — угли раскалились и переливались под ворошащей их кочергой.
— Госпожа! В такой красивой одежде ты пришла, госпожа, а ну как заденем чего, попачкаем! — запричитал толстый Ончон, вытирая ладони о кожаный фартук.
Юмагас нахмурилась и процокала поближе к висящему на цепях человеку.
— Молчит этот кусок навоза, — виновато доложился палач. — Все кричит, что лишь госпоже Зубейде служит…
Юмагас кивнула его помощнику, качнув шелковыми цветами в прическе. И терпеливо сложила длинные рукава на животе.
Помощник Ончона размахнулся палкой и со всей силы огрел лазутчика по голой спине. Тот визгнул, зазвенели цепи, заскрипела колодка, в которую зажаты были руки и шея допрашиваемого.
— Я смотрю, ты не калека. Во всяком случае, пока, — улыбнулась Юмагас в искривленное болью лицо.
— Клянусь Всевышним! Госпожа Зубейда давала мне деньги за сплетни! Пощадите, заклинаю именем Милостивый!
Ханша улыбнулась одними губами и обернулась к Ончону:
— Он лжет.
Толстый джунгар вздохнул и кивнул помощнику. Удары посыпались один за другим. Звон, скрип, крики.
Юмагас неодобрительно покачала головой и прикрыла рукавом нос — от человека нестерпимо воняло мочой и калом.
Потом подняла длиннейший золотой ноготь и остановила пытку.
— Зачем ты лжешь мне, глупый? Неужели не жалко свою молодую жизнь? — улыбнулась она и легонько дотронулась золотым ногтем-когтем до щеки арестованного.
Тот разрыдался.
— Скажи мне правду, — провела ногтем по другой щеке Юмагас. — Скажи мне правду, и я не убью тебя, юноша.
Допрашиваемый и впрямь был очень молод. Он всхлипнул и выпалил:
— Мне также давал деньги господин вазир барида!
— Иса ибн Махан? — уточнила Юмагас, чуть склонив голову и зазвенев серьгами.
— Да, да! — закивал, раскачивая колодку, арестант.
— А еще кто? — вкрадчиво спросила ханша, водя золотым когтем ему по губам.
— Клянусь Всевышним, больше никто! — по грязному лицу опять потекли слезы.
Юмагас улыбнулась и снова кивнула помощнику. Тот размахнулся и вытянул арестанта палкой.
— Ааааа! Нет! Не надо! Я скажу, скажу!
— Скажи, — снова зазвенела серьгами ханша. — Кто дал тебе талисманы, которые новая рабыня пыталась закопать в саду?
Цэцэг подошла ближе и протянула руку. Арестант ошалело уставился на серебристый кругляш, на котором сплетались женское и мужское тело.
— Ну? — улыбнулась Юмагас.
— Госпожа Нур-аль-Худа! — захлюпал носом допрашиваемый.
— Вот как, — усмехнулась ханша.
И пояснила нахмурившемуся Ончону:
— Гадалка-шарлатанка, которая что ни день таскается к моей свекрови…
Подумала и решительно кивнула:
— Он больше ничего не знает, Ончон.
И осторожно развернулась на высоченных деревянных платформах.
— Госпожа! Госпожа! — донесся со спины отчаянный крик. — Госпожа, вы обещали, что не убьете меня!
Ханша обернулась и мягко сказала:
— Я и впрямь не убью тебя, юноша. Тебя убьет он, — и кивнула на толстого джунгара в кожаном фартуке.
И медленно поцокала прочь из подвала.
Навстречу ей бежала Алтана:
— Госпожа, госпожа! Супруг ваш изволил пожаловать!
Юмагас покосилась на подол — вроде как не испачкалась. Из-за спины донеслись звяканье цепей, жалостные вопли, крик и стон. Затем все стихло.
— Ну, пойдем, Алтана, — пробормотала она. — Пойдем…
Они переобувались в сафьяновые туфельки, и Булгун вдруг тихо сказала:
— Госпожа, а госпожа…
— Нет, — покачала головой Юмагас.
— Но ведь батюшка ваш которое письмо шлет, весь извелся!..
Ханша посмотрела ей в глаза и тихо ответила:
— Сестричка, халиф не выпустит Повелителя из темницы, даже если я его… попрошу.
Тут Юмагас скрипнула зубами. И пояснила враз поникшей девушке:
