Похоже, лишь одна я, продолжаю сохранять некоторое подобие спокойствия. Да и то, лишь потому, что позволь я себе, хоть на мгновение расслабиться, все неприятности, что свалились на мою голову за последние полгода, заставят меня накинуться на того, кого я, не без оснований, считаю виновником происходящего.
Вот только… Я не уверена, что то, с чем я на него накинусь, будет адекватно расценено всеми остальными.
При малейшем взгляде на темного принца… Я вижу только его губы, сильные руки, плотно обтянутые брюками бедра…
Да… То мгновение, когда меч Ригана стремительно несся к моему учителю, а у меня не было уверенности, что я успею вытянуть из пространственного кармана Пронзающий… Не прошло для меня даром. Страх потерять его доводит меня до абсолютной паранойи. С одной стороны, которой, желание бросить все и немедленно отправиться домой. Зализывать раны. А с другой… Ничего похожего на кустики, куда можно было бы утащить этого неприлично красивого эльфа, я поблизости не наблюдаю. А устраивать публичное выяснение отношений, которое я не намерена останавливать на невинных поцелуях…
Пойти, что ли, окончательно испортить себе настроение?
И я, поднявшись с плаща, на котором сидела, не сводя глаз с огня, чтобы не видеть все, что творится вокруг, двинулась в сторону Рамона. Который, вместо того, чтобы смирно лежать на одеялах, куда его определил Тарлас, сидел, прислонившись к куцему стволу, что, однако, продолжал держаться прямо, каким-то немыслимым образом удерживая вес мага.
Взгляд Гадриэля, на то время, которое я затрачиваю, чтобы пройти мимо него, становится вопросительным. Но я качаю головой, не имея, ни малейшего желания отчитываться этому наглецу в своих действиях. Успев заметить, с удивлением, как на его лице начинает проявляться весьма ехидная улыбка.
Похоже, все не так плохо, как кажется издалека, если к нашему Лорду так быстро вернулась потребность поиграть на чьих либо нервах.
Я опускаюсь рядом с магом на землю. Наблюдая, как в глубине глаз Рамона прячется затравленное выражение. Вот только, надо еще разобраться, кому из нас двоих должно быть стыдно.
— Я хочу извиниться. — И я кладу ладонь на его. Единственное, что не обмотано белой тканью, украшенной бурыми пятнами засохшей крови. Его брови удивленно ползут вверх, и я добавляю, не дожидаясь вопроса. — Я подумала, что предатель — ты.
Второй, тоже, приходит в форму. Некоторая осмысленность во взгляде. А в голосе, когда он мне отвечает, отражается способность рассуждать здраво.
— У тебя были все основания для этого. — И он, стараясь не морщиться от боли, которую вызывает неосторожное движение, кладет вторую ладонь сверху. А я, сдерживаю тяжелый вздох. Надеюсь, Олейор, что стоит неподалеку, не затеет перепалки в самый неподходящий момент.
И, непроизвольно, оглядываюсь.
Он, действительно, смотрит на нас. Лицо кажется хмурым. Но, к моей большой радости, никаких признаков того, что он намеревается разрушить эту хрупкую идиллию, я не замечаю.
— Да, Рамон. Основания у меня были. Но я должна была верить. А не думать. — Я чувствую, как грустно опускаются уголки моих губ. — Прости.
— Лера, — его ладонь чуть сильнее сжимает мою, и я замечаю, как он пытается удержать на своем лице улыбку, не показывая, что даже это мимолетное движение вызывает у него боль, — с таким отношением, тебе будет тяжело жить в нашем мире. — Теперь уже мои брови стремительно летят вверх. А его взгляд, в ответ, становится задумчивым. — Олейор не позволит тебе уйти. — Я качаю головой, пытаясь не согласиться с его мнением о принце, но, оказывается, я неправильно его поняла. — За эти несколько дней многое изменилось. — В его глоссе грусть. От которой мне тяжело. Нельзя было… Нельзя. — И теперь ему нужна уже ты. А не маг Равновесия. Которого он хотел заиметь. Но… — и улыбка на его лице, внезапно, становится диковато-шальной. Заставляя меня напрячься. — Я не отступлюсь. Иметь в соперниках самого темного принца…
— Рамон, я хотела…
— Не надо, Лера. Ты можешь расторгнуть помолвку в любую секунду. — И вновь в его взгляде появляется легкая грусть. — Моя клятва не позволит мне удержать тебя силой. Но… Я хочу быть уверен, что решение ты будешь принимать сама. — И я, понимая, что может быть он и прав, качаю головой.
— Нет, Рамон. Я люблю другого. И не хочу пользоваться твоими чувствами ко мне. — И порываюсь убрать руку, чтобы снять кольцо. Но он меня останавливает.
— Отдашь, когда все закончится. Пусть для остальных все останется, как и прежде. Это хоть как-то тебя защитит. И помни. — От этой улыбки, в которой намешано все: и грусть, и бесшабашность, и стремление идти до конца, я не знаю, куда скрыться. И даю себе слово, не совершать больше необдуманных поступков. Которые так глубоко могут ранить других. — Я отпускаю тебя. Но… не надежду.
И прежде, чем успеваю что-либо сказать, за деревцем, на которое опирается маг, мелькает весьма ехидная физиономия черноволосого Лорда, а, спустя мгновение, Рамон отводит от меня взгляд и смотри куда-то вверх. И это выражение глаз мне хорошо знакомо.
Я медленно оборачиваюсь. Чувствуя, как замирает от предчувствия больших неприятностей мое сердце.
— Лера, Рамон. — Олейор стоит за моей спиной. И, хотя в лице и чувствуется напряжение, кидаться на раненого мага он явно не собирается. Что меня, несколько успокаивает. — Нам надо обсудить, как действовать дальше. Ты как, в состоянии? — Взгляд принца прикован к нашим рукам, и я, осторожно, чтобы не причинить Каре лишней боли, пытаюсь вытянуть свою ладонь. И он, чуть кривясь, теперь уже позволяет мне это сделать. Переводя насмешливый взгляд с меня на принца.
— Да, вполне. — И пытается приподняться. Но Олейор, очень осторожно, чему удивляюсь не только я, но и маг, кладет руку ему на плечо и качает головой. И сам опускается на землю рядом с нами. А через минуту подходят и остальные.
Принц, молча, дожидается, когда все устроятся. Переглядывается с Валиэлем, что остался стоять в нескольких шагах от нас. Продолжая то ли вглядываться, то ли вслушиваться в окружающий нас лес.
Да и оба оборотня контролируют каждый звук. Похоже, то, что я приняла за равнодушие, является отражением легкого транса, в котором они находятся. И который, лишь теперь, когда они находятся рядом, становится заметен. По легкой рассеянности во взгляде, несколько более заторможенных движениях.
— Тарлас, — мужчина чуть вздрогнул, но его взгляд так и остался слегка затуманенным, — как ты оцениваешь состояние раненых?
— Хаиде — в норме. Еще пара часов и его способности полностью восстановятся. А Рамон, — и вновь, как в первый день нашего похода, я чувствую отзвук сканирующего заклинания, — к вечеру будет в состоянии самостоятельно двигаться. А вот держать в руках оружие…
