В шеренгах солдат поднялся одобрительный ропот, ряды рыжих голов оживленно зашевелились. Выждав, пока шум замер сам собой, Арант продолжил:
— Королевство Броуна разжирело от сытой и спокойной жизни. Тамошние женщины украшают себя гребнями, инкрустированными золотом и драгоценными камнями, и носят шелковые нижние юбки, которые ласкают их нежные бедра. Арант плотоядно улыбнулся: — Их нежные бедра скоро почувствуют более грубое прикосновение!
Среди солдат прокатилась новая волна приветственных криков. Войска зашевелились, хрустя башмаками по песку.
— Воины! — хрипло прокричал Арант. — Я обещаю вам, что когда мы снова вернемся на этот берег, Джедестром будет лежать в руинах, а в карманах у каждого из вас будет полно золота и других богатств Полуострова. Их женщины станут вашими игрушками и послушными рабынями!
* * *
«Что же это такое?» — спросил сам у себя Фэйрин. Никогда раньше Ваар не подводил его. С тех пор, однако, как в жизнь Броуна вошла эта беспокойная девчонка, Ривен, магический шар стал столь же непрозрачным, как насыщенный ядовитыми испарениями туман над трясиной. Даже теперь — хотя Фэйрин пытался всего лишь проследить события часовой давности — в шаре снова клубились плотные облака, сквозь которые ничего не было видно.
«Неужели это Ривен?» — спросил себя Фэйрин и сразу подумал о том, что это маловероятно. Непрозрачная пелена облаков, затуманившая всевидящий глаз Ваара, была делом рук мага. Вот только какого? Кто из волшебников был столь же силен, столь же искушен в магической науке, как он сам, а может быть, и превосходил его?
Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать. Стеклянный глаз Ваара очистился, исчезли облака, словно унесенные ветром, и в прозрачной глубине шара появилось лицо.
— Тропос!
Тропос тонко улыбнулся:
— Великий Фэйрин узнает своего скромного друга детства даже после стольких лет. Я польщен. Особенно если учесть, что ты считал меня мертвым.
— Я знал, что ты жив и находишься при дворе короля стьюритов, — слегка задыхаясь, ответил Фэйрин.
Волосы на его затылке зашевелились, а вдоль позвоночника пробежал неприятный холодок. Перемена, произошедшая с Тропосом, лишала его присутствия духа. Тропос никогда не был красавцем, но теперь он превратился в скрюченную карикатуру на самого себя, на Тропоса, которого Фэйрин помнил. Тонкий рот мага, который когда-то улыбался, превратился в узкую щель, в бездушный разрез на костлявом лице, а в глазах появился демонический блеск.
— Я был рад, что ты выжил после своего падения, — прибавил Фэйрин. — Это беспокоило меня, так как я вынужден был немедленно уходить и не мог определить, в каком ты был состоянии…
Высокий, почти истерический хохот Тропоса прервал речь Фэйрина.
— Не считай меня глупцом, Фэйрин. Спихнув меня со скалы, ты ни на секунду не задумался о моем состоянии. Искалечив меня, ты понимал, что я ни за что не поспею в Пенито к сроку. Ты бросил меня, сочтя мертвым, и радовался тому, что тебе удалось так легко избавиться от единственного соперника, который у тебя был!
— Это было совсем не так, Тропос. Я никогда не боялся тебя как соперника. Мой горячий темперамент и твой невоздержанный язык привели тебя на край гибели. Тебе не следовало так жестоко насмехаться надо мной тогда.
Бледные губы Тропоса сложились в хитрую усмешку.
— Да, мне не следовало дразнить тебя и искушать судьбу, болтая о прелестях этой старой корзинки — твоей любовницы. Но я стал смеяться, и это была моя ошибка. А твоя ошибка состояла в том, что ты не убедился в моей смерти. Все эти годы, Фэйрин, я ненавидел тебя и не сидел сложа руки. Я учился и копил силы для того дня, когда я сумею отомстить за себя. Я совершенствовался, я рос, я ждал — ждал того часа, который уже близок.
Снова зазвучал дикий, торжествующий хохот Тропоса.
— Как ты и начал догадываться, это я ослепил Ваар. Это я сделал так, что твоя дочь стала наказанием и мукой Броуна. А очаровательная Ривен — она на самом деле твоя дочь, Фэйрин. Хотя ты, вне всякого сомнения, уже и об этом догадался. И это я, Фэйрин, расставил вокруг тебя и твоих союзников силки и капканы, и теперь мне осталось только затянуть петлю, пока она не задушит всех тех, кто в ней запутался.
Тропос снова издал безумный смешок, едва ли в силах сдержать свою дикую радость.
Фэйрин, однако, постепенно овладел собой, и взгляд его становился твердым как скала.
— Ты позабыл, Тропос, что тебе все равно придется сразиться со мной. В наших детских состязаниях тебе редко удавалось превзойти меня.
Со сморщенного лица Тропоса мгновенно исчезли все признаки веселья, а глаза превратились в крошечные злобные шарики.
— Ты самонадеян, Фэйрин, самонадеян, как всегда. Видать, ты мало изменился с того времени, когда мы были молоды. Но теперь наступило то время, когда я сумею растоптать твою безмерную самонадеянность и заткнуть твою чванливую пасть! Выходи против меня, если достанет храбрости. Давай испытаем наши умения друг на друге, испытаем в последний раз.
— Отлично! — прошипел Фэйрин. — Назначай время и место!
Хитро улыбаясь, источая из глаз яд, Тропос дал ему необходимые указания и пропал. Несколько долгих минут Фэйрин неподвижно сидел перед Вааром и смотрел прямо перед собой невидящим взглядом. Его зрение обратилось вовнутрь, и маг созерцал только картины прошлого.
Он припомнил солнечные денечки, когда под бдительным оком старших послушников они с Тропосом играли на горном лугу за стенами Пению. Они полились и боролись и траве, как новорожденные медвежата, ни на миг не задумываясь о том, что в будущем им предначертано судьбой стать друг другу чем-то иным, нежели братьями.
Затем Фэйрин вспомнил свое приключение с Ниомой. Как странно, что несколько недель, которые он провел с этой легкомысленной женщиной, изменили столько судеб. Как от камня, брошенного в воду, волны этих недель докатились до столь отдаленного будущего…
Все еще раздумывая об этом, Фэйрин встал и запер Ваар в шкаф. Спрятав в рукавах своего черного плаща свои длинные, узкие ладони, волшебник вышел из Плэйта и быстрыми шагами пересек двор. Достигнув старой башни, он лаконично приказал солдатам:
— Я хочу поговорить с леди Ривен.
Солдаты с благоговейным страхом смотрели на колдуна. Наконец один из них заговорил, нервничая и заикаясь:
— Король приказал, чтобы никто не посещал королеву без его разрешения.
Фэйрин воздел вверх указательный палец, и глаза солдат остекленели и закатились. Солдаты замерли на постах, словно живые статуи, и маг спокойно прошел мимо них вверх по винтовой лестнице прямо к покоям Ривен. У дверей он оказал Ривен честь, постучав. Услышав ее голос, пригласивший войти, он понял, что Ривен предчувствовала его приход и теперь ждала его со смешанным чувством любопытства и плохо скрываемой враждебности.
