Он поднялся, подошёл к роялю и несколько раз ударил пальцем по крайней белой клавише справа. Резкие тонкие звуки вспыхнули и погасли в тишине.
- Красивые, чистые звёзды, - нараспев промолвил Хин. - Холодные, яркие. Вышитая колкими голубыми огнями высота, - он чуть замедлил речь и улыбнулся, - самого прекрасного цвета. Небо так похоже на тебя. И сколько бы огней ни упало, оно не погаснет никогда.
Заметив осмысленный взгляд Сил'ан, он лукаво улыбнулся:
- Вот и всё.
- Но девять лет, - тихо сказал Келеф. Он казался несчастным и смотрел на человека, ожидая, что тот успокоит, словно готов был поверить любому ответу.
- И они пройдут, - заверил Хин, улыбнулся шире. - Видел бы ты себя!
- Главное, что меня не видели воины, - ответил Сил'ан и, кротко вздохнув, сел. - Ты помнишь, где лежит мой гребень?
Уан повёз червя в Город на облачной карете. Все лятхи высыпали наружу и долго махали кто лапами, кто хвостами, стоя у края опущенного моста. Синкопа, сидевший на плече мальчишки, свесившись набок, горестно вздохнул. Злодеи и те выпустили печальные струйки дыма. Твари долго летели за каретой, а назад вернулись по песку, пыльные и усталые. Хин взъерошил их мех и позволил прокусить себе руку до крови.
- Как же мы без него? - спросил паук, когда они вернулись домой. - Кто теперь будет руководить этим бедламом?
- Может, ты? - предложил мальчишка.
- Не пойдёт, - ответил Синкопа. - Конечно, я люблю распоряжаться - но изредка, когда мне того хочется.
Лятхи переглянулись и уставились на Хина.
- Я? - изумлённо переспросил тот.
- Почему бы нет, - ухмыльнулись драконикусы.
- Назначишь меня тайным прознатчиком? - попросил паук.
Мальчишка рассмеялся:
- Оставайся-ка ты лучше дирижёром.
Келеф вернулся через день. Хин заметил его не сразу - уан стоял в тени колонны и смотрел, как лятхи и человек, разбившись на пары, отплясывают бурэ под пение скрипок в лапах червей. Губы из синего металла улыбались, но мальчишке казалось, что лицо за маской печально. Сил'ан напоминал одинокую тень на чужом балу. Хин извинился перед Диезом, прервал танец и подошёл к колонне.
- Ты развеселил их, - негромко сказал Келеф, опираясь на камень. Он поднял голову и теперь смотрел в темноту, днём спавшую под потолком.
- Я уже понял, что ни "спасибо", ни "пожалуйста" от тебя не дождёшься, - улыбнулся Хин. - Порою ты проявляешь редкую изобретательность, лишь бы только обойтись без этих слов.
- Так ты хочешь благодарности?
- Да нет, - мальчишка отмахнулся. - Просто не стой как над обрывом.
Келеф опустил голову и встретился взглядом с человеком. Оранжевые глаза ласково светились в полутьме. Хин рассмеялся:
- Ты меня гипнотизируешь? - лукаво предположил он.
- Проводи меня ночью до реки, - попросил Сил'ан.
За Кольцом рек оказалось намного теплее, чем в скрипящей песком саванне, и всё же Хин чувствовал на щеках холодное дыхание ночи. Он стоял спиной к воде и смотрел на чёрный лес, шевелившийся на слабом ветру, точно огромное спящее животное.
- Знаешь, - сказал юный Одезри вслух, - местные рассказывают, что когда скрипит песок - на самом деле смеются Боги. При каждом моём шаге я слышал вой, визг, рёв. Сотни диких звуков. Но шёл ты, и пески молчали.
Тихий шелест шёлка был ему ответом.
- Обернись, - прозвучало негромко.
Хин посмотрел назад через плечо и, никого не увидев, с удивлением повиновался. Лирия выглянула из-за облаков и осветила белую фигуру недалеко от берега. Руки Сил'ан опирались на воду, что на твёрдую землю, волосы спадали на спину и плечи, реяли в воде тёмным облаком, а за ними виднелось что-то светлое, широкое.
- Хвост? - потрясённо выдохнул Хин.
- Лучше, - довольно откликнулось дитя Океана и Лун. - Но можешь называть и так.
- Зачем же обувь?
- Людям легче думать, что ноги есть у всех, и не волноваться.
Блеснув в лунном свете, Сил'ан гибко выгнулся и нырнул на дно. Хин потерял его среди стаек красных рыб, сел на траву и окинул взглядом водную гладь. Лунная дорожка, слегка наморщенная рябью, делила её пополам. Десяток минут спустя Келеф с тихим всплеском вынырнул на середине реки, перевернулся на спину.
- На тебе белое платье? - спросил мальчишка.
- Оа, - был ответ, - это только я.
Хин улыбнулся:
- А чешуи у тебя нет?
- К сожалению, - легкомысленно ответил уан, снова нырнул, проплыл под водой и показался в полосе лунного света. - Когда-нибудь ты увидишь Разьеру. Вокруг селения простираются пески, всюду, куда только хватает глаз. Угасает Солнце и, стоит подняться ветру, как из-под земли возникает удивительного тембра музыка. Позже я сыграю тебе похожую на эрху. Местные тоже сочиняли легенды, и я отправился там побродить. Оказалось, звучали сухие стволы, сохранившиеся с давних времён. В Лете не всегда была пустыня, я догадался об этом раньше истории со статуей. То, что нам рассказывают о прошлом мира, выдумка и ложь. Лие просил отступить, но я хочу понять, о чём пытается напомнить ветер, забираясь в пустотелые стволы давно умерших деревьев.
Мальчишка лёг на живот, укрылся сверху шкурой, уан подплыл ближе и повторил его позу в воде. Хин невольно рассмеялся:
- Как тебе удаётся на неё опираться?
- Так же как ходить по суше. Я просто не касаюсь поверхности, но так близко от неё, что человек не может заметить разницы.
- Паришь? - мальчишка озадаченно поднял брови.
- Без этой способности я мог бы лишь ползать, - улыбчиво согласился уан. - У меня нет костей.
- Вот как, - хмыкнул Хин, отвёл волосы за уши. - А воины всё пытались заставить тебя потерять равновесие в поединках.
- Невозможно, - согласился Келеф. - К тому же я тяжелее их раз в двенадцать, если не применять способность. Сильнее во столько же. Настоящее чудовище.
- Уже нет. Я и Синкопа слышали разговоры во дворе вчера. Стражников тронуло твоё сочувствие бедной Ценьхе. Они теперь иначе относятся к музыке. Раньше воротили носы с предубеждением, но два дня назад она яснее слов рассказала им о боли, одиночестве, бессилии, ропоте, отчаянии - о чувствах, понятных и пережитых не раз.
- Они сами себя обманули, - тихо сказал уан. - Ты-то знаешь: мне плевать на Ценьхе.
- Мне тоже, - сказал Хин. - Почему должно быть иначе? Я её не видел. Да и говорили, будто она не в себе. Что за жизнь она прожила? Мать умерла, отец вспомнил о ней лишь тогда, когда потерял наследника. Того страшнее - что за жизнь у неё была бы. Кто решил, что смерть - непременно горе? Пусть бы те, кто окажется никому не нужен, умирали ещё в младенчестве! Может ли сама Дэсмэр объяснить, зачем им появляться на свет?
Мальчишка долго молчал, потом смело посмотрел в яркие глаза:
