Странный звук прервал мои мысли. Звук доносился с неба: резкий свист, как будто на большой скорости снижалась огромная птица.
— Ниметоны! Бежим! — крикнул Эстрил и, не спрашивая моего согласия, потащил меня к лесу.
Ослепительный белый луч пронзил ночную темноту. Вспыхнул один из шалашиков, туземцы испуганно закричали. Владелец шалашика тщетно пытался спасти из горящего жилища свои ракушечные бусы. Я перестала сопротивляться Эстрилу: кто бы ни прилетел на ниметонах, он не принес с собой мир. Надо было уходить.
— Подождем, — Иелкон неожиданно преградил нам дорогу.
— Ты что, Иелкон? — воскликнул Эстрил, хватаясь за нож. — Это же ниметоны Ортега. Каким-то образом ему удалось поднять их в воздух.
— Каким-то? — усмехнулся коротышка. — А вот каким!
Он сорвал с шеи железный треугольник, подарок матушки, как он всегда говорил. Коротышка чиркнул по нему ногтем, и нам наперерез устремился луч, тонкий, как игла. Иелкон угрожающе провел им по кустарнику, и срубленные ветки, вспыхнув, обуглились.
— Решим все по-хорошему, — сказал он, прищурившись. — Тебя, приятель, я не держу. У господина Ортега нет желания мстить тебе за предательство — тем более, если ты навсегда останешься гнить среди дикарей. Мне нужна только она.
— Зачем? — воскликнула я.
— А твой красавчик еще не сказал тебе? А, приятель? Объясни девушке — как это называют? — зачем ты вез ее к Ортегу!
С каким-то нечеловеческим хрипом Эстрил бросился на Иелкона. Охотничий нож взлетел в воздух и со звоном отскочил от белого смертоносного луча. Мой возлюбленный толкнул меня, так чтобы я оказалась у него за спиной.
— Эй, приятель, не кипятись. Мне ведь не приказывали непременно оставить тебя в живых.
Длинная белая игла нацелилась Эстрилу в грудь. Вырвавшись из-за его спины, я выставила перед собой обе руки и почувствовала, как долгожданное голубое пламя срывается с моих пальцев. Мощный сгусток голубого пламени обрушился на Иелкона. Это было гораздо больше, чем нужно, чтобы просто обездвижить его. Но я и хотела большего: предатель должен был умереть!
Звездная сила бросила жреца на древесный ствол. Удивлено глядя на свой обугленный живот, коротышка сполз на землю. Голова его беспомощно упала на грудь.
— Бежим, — Эстрил поднял с земли нож.
Я с сожалением огляделась на становище туземцев, охваченное паникой. Несчастные, давшие нам приют, теперь расплачивались за это: загорелся еще один шалаш, еще с утра заботливо подновленный хозяйкой. И в этот миг огромный колпак, горящий мертвенным белым светом, опустился прямо на нас. Мы забились в нем, как звери в ловушке, но невидимые стены были непроницаемы. А потом я почувствовала удушье, в глазах у меня потемнело, и я потеряла сознание.
Хмурый пасмурный день посмотрел в узкое стрельчатое окно комнаты. Я лежала на широкой постели, устланной дорогим шелковым бельем, под невесомым, но теплым атласным одеялом. Прямо надо мной под сводчатым потолком висел фонарь в кованом бронзовом абажуре. Я села, прислоняясь к подушке, и огляделась. Рядом с постелью на спинке резного кресла висело чужое платье — туника из тонкой светло-серой шерсти с подолом, затканным серебром. Решив, что это предназначено для меня, я оделась и тут же бросилась к двери. Увы! Она была заперта — я снова оказалась в плену. Оставалось только надеяться, что здесь ко мне отнесутся милостивее, чем у дикарей ва-у-фа.
Из открытого окна я видела вдали пики гор, окутанные туманом. Внизу тянулась гладкая стена, не позволяющая думать о побеге. Наверху я увидела шпиль, венчающий башню, на котором развевалось белоснежное знамя.
Кто бы ни был хозяин замка, он позаботился о моем удобстве. В углу комнаты я увидела тройное зеркало, у которого я нашла все необходимое, чтобы привести себя в порядок: дорогие гребни, флаконы с душистой водой для умывания и даже баночки с краской для лица, которой я никогда не пользовалась. Туника была мне впору. Перехваченная на плечах серебряными пряжками в форме листьев, она красивыми складками собиралась на груди и ниспадала волнами при каждом движении.
Не успела я причесаться, как из замочной скважины заструилось странное белое свечение. Дверь открылась, и на пороге показался усатый толстый мужчина в кольчуге поверх серой туники, короткой, едва прикрывающей колени, из-под которой виднелись облегающие кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги, отделанные мехом. Он молча поставил на постель поднос и удалился. Замок снова вспыхнул белым огнем.
Мне предназначалась тарелка с ломтиками вкусного козьего сыра и холодного мяса под белым соусом с пряностями, кружка горячего травяного настоя и хрустальная розетка с прозрачным янтарным медом. Последней моей трапезой были несколько стеблей сахарного тростника, поэтому я, долго не размышляя, набросилась на еду.
Пока я ела, воспоминания о произошедшем стали выстраиваться в моей голове. Итак, сила Келлион вернулась ко мне. А значит, какой бы мощью не обладали мои тюремщики, мне есть что им противопоставить. Я найду Эстрила — я была убеждена, что он жив, — и мы отыщем способ связаться с Сенатом, пророчество исполнится, и все будут счастливы.
Отставив в сторону опустевший поднос, я зажгла на ладони маленький огонек. Дунула на него, и пламя послушно взметнулось под потолок. Как приятно снова почувствовать себя сестрой Звезды! Я вытянула обе руки по направлению к двери и услышала, как под напором голубого огня жалобно звякнул засов. Дверь распахнулась. Все еще окруженная голубым ореолом, я выбежала на порог. Свобода!
— Не спеши покидать замок, королева Риррел, — раздался низкий голос. Передо мной стоял высокий, широкоплечий, седоволосый человек. Длинная, до пят, туника еще больше увеличивала его рост. В руках он держал угрожающе поблескивающую обнаженную саблю. Разве сила Келлион уступит этой неведомой силе? Я готова была уже ударить его голубым огнем, рвущимся из моих рук, но незнакомец предупреждающе поднял руку:
— Не спеши, Шайса, — тебя, кажется, так зовут? Я знаю, что у тебя достанет силы, чтобы уничтожить и меня, и весь этот замок. Я знаю и то, что ты в любое время можешь покинуть это место. Именно поэтому тебе незачем спешить. Смотри: я отдаю свое оружие, — он, действительно, передал саблю в руки незаметно появившегося за его спиной темноволосого молодого мужчины. — Могу я теперь войти, чтобы мы поговорили спокойно?
— Скажи сначала, где мой друг, — холодно ответила я.
— Успокойся, Эстрилу ничего не грозит. Скорее напротив, — усмехнулся седоволосый. — А ты очень красива — еще красивее, чем описано в пророчестве. Теперь я понимаю, почему Эстрил заколебался.
