Неужто столько времени прошло…
Девушка подошла ближе, едва не замочив носки и без того сырых сапог.
— Добрый сэн… — шепотом позвала она, словно боясь спугнуть тишину этого сонного места. — Радо…
Он не слышал ее, погрузившись в сладостный сон без сновидений, вымывающий усталость из расслабленного тела и мысли из отяжелевшей головы. Вороные пряди полоскались в воде, как диковинные водоросли.
Над облизанной течением головой колыхались грозди крупных бутонов, розовато-алых, напоминающих сложенные щепотью женские пальцы.
На глазах у Коти Радо вздохнул, повернулся на бок, выставив татуированное красным плечо и обнял камень, как лучшую пуховую подушку.
— Добрый сэн!
Не надо его будить, мелькнула осторожная мысль. Он уже принадлежит этому месту, обведенным илом корням, ручьям, туману и дурманящим цветам. Заспится до смерти, жаркая прозрачная вода обгложет его косточки и станет Радо Тальен ездить на вороном жеребце вместе с Шиммелем и его сыном-колдуном по лесам. Взовьются за плечами алые, как пламя, драконьи крылья и темным золотом прорежет зрачок…
А она, Котя, дело делать одна потащится, как полная набитая дура.
Ну уж нет!
Девушка закусила губу и из всех сил ткнула спящего поддых концом шеста.
* * *
— Ага, вот и мой наставник пожаловал! Д-рагоценный! — Кай увидел неловко ступающего Чуму и внезапно обрадовался старику, как родному.
Крепкий хесер, заглоченный на голодный желудок, туманил разум и веселил сердце. В голове гудело, но кто и когда образал внимание на такие мелочи.
— Пришел-таки! Выпей, а?
Кай оттолкнул Клыка, навалившегося на стол и все норовившего заснуть — дневной бой дался мужику нелегко.
— Иди, садись рядом со мной! Лайго, и ты тоже! Мы тут празднуем, а вы по углам отсиживаетесь! Нехорошо.
Чума без лишних слов начал проталкиваться средь шумной гуляющей толпы. Главный зал донжона был набит до отказа — лишний раз не вздохнуть. Лайго Экель шел рядом, высокий, черный. Согнутый в три погибели, хотя и кряжистый старик едва достигал его плеча.
Кай смотрел на этих двоих сквозь хмельную пелену и ему чудилось, что кабан и ворон приближаются к нему, раздвигая подвыпивших бандитов в стороны, как ветви кустарника.
Послышалось злобное хрюканье, маленькие, налитые глазки приблизились к лицу, смрадное дыханье и холод острых клыков…
Кра-кра-кра!
И хлопанье крыльев, распарывающее воздух.
Кай помотал головой и поспешно налил себе еще хесеру из кувшина с надбитым краешком. Закуси было мало, а выпивки — пожалуста, целый бочонок. Здоровенный, а кому не хватило — выкатили жбаны с медовухой и яблочным.
Жгучая, едко-соленая, отдающая железом влага продрала глотку.
Кра-кра-кра! Краааа…
Маревом расплывался гул голосов, ходили по углам тени.
— Ну, Чума! Садись… садись рядом!
Ватага гуляла, те, кто не поместился в главном зале, колобродили на улице, не чуя по пьяному делу холода. Нестройные голоса затянули песню.
Нужно дать им упиться своей победой, потому что этот бой — не последний.
Старый рыцарь доковылял наконец до скамьи во главе стола. Клык, как свалился на пол, так и спал, подтянув себе под голову клок истоптанной соломы. Лайго отошел к своим, державшимся особняком, его скрыли спины и разномастные головы.
Кай с лордского возвышения наблюдал за гульбой, по ногам тянуло холодом из открытой двери, ревело пламя в камине — дров навалили щедро, но весь жар тотчас выносило в трубу.
— Завтра День Цветения, вот и попразднуем, довольно поститься. Год, как крепость наша. Ну что, Клык, Заноза? Стоящее дело было?
Клык не ответил, дрых под столом — отвоевался на сегодня.
Чума вертел в узловатых пальцах глиняную кружку, щурился на свет факелов.
— Завтра доколотим королевских рыцарей, — Кай рассмеялся, обнял старика за плечи. — А? Еще удар и покончим с ними, чтобы не мерзли у нас под стенами. Что скажешь? Давай, поцелуй меня, старый хрен, хватит зыркать.
Чума еле заметно поморщился, или это плыло у Кая перед глазами от вина и злой радости.
— Что, не хочешь? Западло с демоном полуночным обниматься? — Кай поднял бровь. — А вот Занозе не западло, да, парень?
Заноза истово закивал, прижимая к груди кувшин с выпивкой.
— Мать моя между прочим, настоящей праведницей была, — громогласно объявил болотный лорд. — Так что нечего косорылиться, я может еще и в рай попаду. А, молодцы? Что скажете? Кому там место занять?
Молодцы радостно загоготали и зазвякали посудой, желая вожаку крепкого здоровья. Похоже, что в рай они попасть не стремились.
Чума придвинулся ближе, стукнул кружкой о край каева кубка, глянул приветливее.
Парень обрадовался. Все-таки не держит старый рыцарь на него зла. Поладить с ним можно, и чего вечно грызутся.
— Ради своей матери, — произнес Чума негромко. — Ради нее поклянись, что завтра будешь слушать меня, а не решать сам.
Кай моргнул, подпер кулаком щеку. В голове бродил хесер, взрываясь феерверками.
— Ты ж знаешь отлично, что я во время боя не соображаю ничего. Но…если тебе так спокойнее…клянусь.
* * *
Среди промозглой тьмы, осторожно отводя колкие еловые ветки, вереницей поднимались тени.
Темные — человеческие. Туманно белели в ночи огромные молчаливые псы.
Ничто не выдавало их присутствия, казалось, что цепь призраков плывет вверх по заросшему склону. Ни звука, ни шороха.
Безмолвие.
Скоро оно взорвется, как брошенный со стены стеклянный сосуд.
— Ццц…
Чудовы старейшины выглядели точно так же, как и остальная чудь. Маленькие, встрепанные, с растянутыми до ушей ртами на лупоглазых лицах.
Радо стоял впереди, бесстрашно разглядывал мелких нетварей, время от времени потирая бок — Котя ткнула его хорошенько.
И на удачу. На яростные вопли драконида сразу чудь набежала. А не то бродили бы еще невесть сколько времени. Или Тальен пришиб бы ее под горячую руку.
— Покажите нам дуб, — Радо вынул из кошеля золотую авру, повертел перед малышами. — Мы заплатим.
Старейшины залопотали что-то между собой, часто кивая. Потом самый всклокоченный, с мелкими зелеными бусинами в гнезде волос, требовательно протянул сухую лапку.
Взял блестящий кругляш, оглядел, надкусил. Потом снова повертел перед глазами.
Котя отчетливо видела зеленые тягучие потеки на жарком золоте.
— Ццц!
Ядовитые! Серебро бы разъело поди, а золоту хоть бы хны.
Старейшина вразвалочку подковылял, вцепился в кошель.
Тальен без возражений отдал оставшиеся монеты.
