Рана, которую нанес воину Деррок, оказалась неглубокой, и Келемвар почти оправился от потери крови, когда через двадцать минут покидал харчевню. Он остановился у близлежащей конюшни и купил лошадь, поскольку не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы дойти пешком до порта или харчевни.
Подъезжая к докам, воин старался обуздать гнев, который мог помешать ему выполнить задуманное. В «Темной Жатве» Келемвар узнал, что за исчезновениями, о которых рассказывал Альприн, стоял один городской чиновник по имени Данн Десятибогатый. На Десятибогатого было также возложено спасение всех религиозных артефактов, оставшихся в заброшенных храмах города. Многие из этих предметов оказались заперты в склепе «под рукой Торма».
Если Камень Судьбы был спрятан в одном из храмов Тантраса, Десятибогатый мог случайно забрать его и запереть, не ведая о его силе. Чиновника нужно было допросить, а склеп обыскать. Но у Келемвара было одно срочное дело: Кайрик.
Вор, должно быть, вступил в союз с Черным Властелином, решил воин. Но Келемвар не даст вору сбежать к своему хозяину. Кайрик, наверное, сейчас спешит на корабль, на котором приплыл в Тантрас. «Я найду этот корабль, схвачу Кайрика и, прежде чем свернуть ему шею, выбью из него признание и узнаю о планах Черного Властелина», – решил воин.
В гавани Келемвар попытался найти Альприна, надеясь, что тот поможет ему отыскать зентильский разведывательный корабль, но начальника порта нигде не было видно. Воин навел справки и узнал, что Альприн получил какое-то известие, которое так его напугало, что он выбежал из порта, словно у него под ногами горела земля.
Воин молча отошел, раздумывая над тем, что могло так испугать начальника порта.
– Альприн! – громко произнес он и вдруг осознал, что могло случиться. – Только не его жена!
Келемвар выбежал из порта, вскочил на лошадь и поскакал к дому Альприна. Когда он подъехал, дом уже был весь в огне, но воин смог подойти достаточно близко, чтобы заглянуть в открытое окно. Альприн лежал на полу, вокруг головы у него растекалась кровавая лужица. Рядом с ним лежала Мойра. Мертвый хозяин порта обнимал свою жену, словно в насмешку над той нежностью, которая связывала их в жизни. За его телом на стене была надпись:
Я предатель. Это моя кара.
На улице собралась перепуганная толпа, умолявшая пожарных, передававших по цепочке ведра с водой, побыстрее потушить огонь, чтобы пламя не перекинулось на близлежащие дома и лавки. Келемвар зажал рот руками и, шатаясь, пошел прочь от горящего здания. Печаль на время заставила его забыть о Кайрике.
Глубоко потрясенный, воин со слезами на глазах вернулся в «Ленивую Луну» и написал Миднайт короткую записку. К тому времени он понял, что у него мало надежды отыскать зентильский корабль. Кайрик сбежал. Охваченный жаждой мести, воин сосредоточил все мысли на человеке, о котором ему рассказали в «Темной Жатве». Он отыщет Данна Десятибогатого, и тот заплатит за смерть начальника порта.
Много часов Келемвар изучал цитадель Тантраса и прилегающие к ней здания. Он обошел храм Торма и понял, что не решится ворваться в хорошо охраняемое здание и искать там убийц Альприна.
Когда Келемвар наконец вернулся в «Ленивую Луну», Миднайт уже ждала его. Чародейка места себе не находила от беспокойства.
– Я полночи искала тебя в доках, – воскликнула Миднайт, обнимая воина. Они поцеловались. – Что ты хотел сказать своей запиской? – прошептала Миднайт, отстраняясь от воина и смахивая с глаз слезы.
– Именно то, что там написано. Кайрик жив, и он пытался убить меня. Я видел его и не сомневаюсь, что он снова попытается убить меня… или тебя, – прорычал Келемвар и быстро заходил по комнате. – Адон у себя? Мы должны покинуть трактир и на время спрятаться. Недалеко от доков есть трущобы, где мы будем в большей безопасности.
– Адон еще не вернулся, – сказала Миднайт.
Келемвар побледнел:
– Он все еще в храме?
– Да, а что? – спросила черноволосая чародейка низким голосом.
Келемвар направился к двери, жестом показывая, чтобы Миднайт следовала за ним.
– Мы должны найти его. Адону угрожает страшная опасность со стороны тормитов. Объясню по дороге!
Миднайт кивнула и, схватив холщовый мешок с книгой заклинаний, выбежала из комнаты вслед за воином.
Адон вышел из трактира «Ленивая Луна» и смотрел, как прощались Келемвар и Миднайт. Беспокойство, которое они испытывали друг за друга, было очень трогательным. Жрец понимал, что искать Камень Судьбы в одиночку будет очень опасно и они могут больше не увидеть друг друга. Но так было лучше. Пусть Миднайт и Келемвар ищут Камень, где им угодно, Адон не будет им мешать.
– Адон! – сказала Миднайт, и жрец посмотрел на нее. Чародейка слегка улыбнулась. – Постарайся не беспокоиться. С нами все будет хорошо.
– Тебе легко говорить, – пробормотал жрец.
Миднайт крепко схватила друга за руку.
– И перестань жалеть себя, – прошептала она, повернулась и ушла.
Келемвар взглядом проводил чародейку. Адон тем временем перешел улицу и растворился в толпе.
Жрец думал, что без труда проникнет в храм Торма. В своих странствиях он много раз встречался с духовенством, представлявшим разных богов, поэтому хорошо изучил правила этикета и знал, как обращаться к священнослужителям других вероисповеданий. Протянутые ладонями вверх руки с отведенными как можно дальше большими пальцами почти везде считались жестом добрых намерений. Клирик считал, что этот жест и слова «для всех есть место» раскроют перед ним двери большинства храмов.
Но, проходя через Тантрас, сьюнит почувствовал, что попасть в храм Торма не так-то легко. Он все время ловил на себе косые взгляды прохожих, которые сразу же отворачивались и делали вид, что не заметили молодого человека. Некоторые тыкали в Адона пальцами и свистели ему вслед. Чем ближе подходил Адон к храму, тем больше становилось стражников. У Адона возникло такое ощущение, будто он идет к вооруженному лагерю, а не к месту поклонения.
Шпили цитадели имели очень внушительный вид, но Адон думал, что их красота померкнет рядом с перестроенным храмом Торма, живого бога. Он поразился, увидев невзрачное трехэтажное здание, окруженное защитными стенами с несколькими воротами. Сторожевые укрепления представляли собой простые одноэтажные домишки, соединенные друг с другом переходами.
Перед башнями стояли в ожидании воины, одежда которых была украшена эмблемой Торма. Адон подошел к двум хорошо вооруженным стражникам, стоявшим к нему ближе всех, выполнил ритуальное приветствие и представился как почитатель Сьюн. Хотя молодому жрецу было больно объявлять во всеуслышание, что он все еще служит богине Красоты, он понимал, что быстрее попадет в храм, если назовется священнослужителем.
