Я подошла к ним ближе, и вокруг меня тут же образовалось пустое место. Мне это крайне не понравилось – что я им, прокаженная? Но я и виду не подала, подошла к борту и всмотрелась вниз, в воду. В воде на некоторой глубине извивались непонятные темные ленты. Но это были явно не водоросли – мы плыли прямо поперек этих полос, но ничто не мешало ходу корабля. Я засмотрелась на воду за бортом и не сразу заметила, что моряки замолчали. Только когда гомон возобновился с новой силой, я подняла голову.
Матросы смотрели куда-то вдаль, и в голосах их явственно звучали обреченные нотки. Я проследила их взгляды, посмотрела в море и почувствовала, что волосы шевелятся у меня на голове – в полули от нас, справа и чуть впереди, из воды торчал громадный живой столб, увенчанный гривастой головой, как две капли похожей на голову лошади, только, пожалуй, больше раз в двадцать. Шихаровы яйца, это же морская лошадь!
Я так засмотрелась на это явление, что совсем перестала следить за притихшей вдруг командой. Почувствовав неладное, обернулась и похолодела – моряки собрались вокруг меня полукругом, и их лица не обещали ничего хорошего. Один из них – отвратительный лысый тип с одним глазом – указал в меня пальцем и проорал что-то обвинительное.
– Э! – сказала я. – Вы чего, морячки? А ну не дурите!
«Морячки» молча надвинулись на меня.
– Стойте! – закричала я. – Стойте, Шихаровы выродки, а не то Гастен вас всех акулам скормит!
Но матросы молча накинулись на меня толпой, хоть я и отбивалась, схватили меня за руки за ноги и понесли к борту.
– А-а-а! – заорала я, запоздало пытаясь собрать какое-нибудь заклинание. – Всех убью, уроды, Тьмой порченные, всех! – и полетела за борт.
Вынырнула, отплевалась, собрала Стрелу Огня и уже собралась влепить ее в отходящий борт, но передумала – вряд ли они бросятся меня подбирать после этого.
– Шрацблат! – крикнула я вверх. – Я тут ни при чем, слышите, ублюдки?
Борт отдалился, и через некоторое время я уже наблюдала уплывающую вдаль корму. Неприятное зрелище, скажу я вам, – корма уходящего корабля с такого ракурса. Поначалу я попыталась плыть вдогонку, но быстро отказалась от этого занятия – корабль все равно плыл быстрее; кроме того, мой взгляд скользнул под воду, да так и остался там, прикованный к невиданному зрелищу.
Это были не водоросли, не ленты и не полосы – это были какие-то животные. Или рыбы, или змеи – не знаю, я не натуралист. Их тела, толщиной с мою ногу и длиной локтей в сто, извивались под водой сплошным потоком. И их тут было тысячи, а может даже, десятки тысяч. Я перестала грести и замерла на поверхности – если они хищные… то, пожалуй, не стоит привлекать их внимание. Корабль тем временем стремительно уменьшался в размерах.
Момент, когда морская лошадь появилась еще раз, я упустила, отвлекшись на происходящее в глубине подо мной. Когда я подняла голову посмотреть на корабль, от него уже летели куски во все стороны. Корабль тонул. Со скрипом, слышным даже мне, за борт упала мачта, мне казалось, я вижу мельтешение фигурок на накренившемся борту. А рядом с кораблем и вокруг него, жутко и грандиозно, вились кольца громадного морского зверя. Даже несмотря на ужас, я удивилась – настолько невообразимо огромным оказалось чудовище, толщина его тела превышала высоту борта корабля. С ужасом, к которому примешивалось восхищение, я наблюдала за разворачивающейся трагедией, совершенно забыв про свое тоже в общем-то незавидное положение. Морская лошадь довольно быстро разнесла корабль вдребезги, но еще долгое время на месте его гибели вздымались бугры и выныривали гигантские кольца. Дрожь пробегала по моему телу при мысли, что я могла быть там, не выброси меня за борт разъяренные матросы.
В конце концов действо закончилось. Вода на месте трагедии успокоилась, некоторое время ничего не происходило, потом над поверхностью снова показалась исполинская шея морской лошади, но вынырнула она уже значительно дальше – в трех-четырех ли от меня. Я ждала еще долго, но больше чудовище не показалось. Мельтешение рыб-змей у меня под ногами тоже прекратилось. Я перевела дух, огляделась и заметила темную полосу в закатной стороне – то ли облачко, то ли берег. Ни на что не надеясь, я поплыла в ту сторону, периодически выныривая по пояс, но только к вечеру стало ясно – это земля. Надежда прибавила мне сил, и я смогла добраться до берега затемно.
Солнце уже село, и на небе появились первые звезды, когда я наконец ощутила под собой опору. Не чуя ног, я выбралась на сушу и из последних сил прошагала бесконечно длинный путь до первых деревьев. После чего рухнула на землю и отрубилась.
Утром выяснилось, что у меня появился сосед. Точнее, соседка – морская лошадь. Понятия не имею, как я умудрилась ее не услышать, потому что перед смертью она билась в агонии, разрыв глубокие траншеи и повалив с полсотни деревьев.
– Кхм, – сказал Гастен, поднес ко рту пустой бокал, попытался из него отхлебнуть, не смог, пристально посмотрел внутрь бокала и поставил его на стол, – кхм. Я думаю, м-леди, вы должны простить моих бедных моряков. Поверьте мне, они в общем-то неплохие люди. Особенно если сравнивать со сбродом, который многие судовладельцы набирают на свои корабли. Просто они, как и большинство моряков, очень суеверны, а примета о том, что женщина на борту – к худому, одна из древнейших в морском деле. Но уверяю вас, если бы не прискорбное стечение обстоятельств, они бы и словом вас не задели, уж не говоря о том, чтобы притронуться.
Я отметила, что он снова начал называть меня на «вы».
– Да брось, Гастен, – я махнула рукой, – все я понимаю. Жаль, что так вышло с твоим кораблем.
Мекампец грустно улыбнулся.
– Видишь ли, мне, в отличие от неграмотных моряков, понятны причины нежелательности присутствия женщин на борту. Ровным счетом ничего мистического – сама понимаешь, мужской коллектив, долгое отсутствие… м-м-м… женской ласки. А тут – женщина. Особенно если она, по извечной женской привычке, начинает кокетничать, пусть даже неосознанно… Совершенно ничего странного, что некоторые неуравновешенные личности запросто могут перестать держать себя в руках. И, разумеется, ни к чему хорошему это не приводит.
Я кивнула.
– Да, я и сама это понимаю. Но не стоит недооценивать силу человеческой веры. То, что существует в воображении людей, уже нельзя назвать совсем несуществующим, даже если пока оно только в воображении и существует.
Гастен мотнул головой, выражая несогласие:
– Новомодная теория этого вашего, как его… Рахиа Алмары?
– Аламары, – поправила я. – Она вам не нравится?
– Нет. Я читал его книгу «О происхождении богов» и… скажем так, с ней не согласен. Да и вообще – в Мекампе она непопулярна. Рекомендую тебе не упоминать в Ишанне, что ты сторонница его теории.
